-Вам не стоит говорить со мной о таких вещах с иронией, мисс Уотсон, — промолвил он. – Но на первый раз я прощаю вас, поскольку вы понятия не имели, о чем говорили.
-Я… я прошу прощения за свою бестактность, мистер Хадсон, — почти прошептала я. – Мне искренне жаль! И за свою бестактность и… и потому, что я, к сожалению, очень хорошо понимаю, что значит терять близких и дорогих людей. Простите меня еще раз!
-Спасибо за участие, мисс Уотсон. Можно узнать, кого из родных вы потеряли? Вы так молоды, что мне невольно не по себе от собственного вопроса. В вашем возрасте еще очень рано терять близких.
-Я – сирота, сэр. Мама умерла, когда мне было двенадцать, а папа… Папа много пил и выпивка сделала свое дело. Его не стало через семь лет после кончины мамы. Отказала печень. А других родственников у меня и нет.
-Чудовищно! Выходит, вам совершенно не к кому и голову приклонить в беде? Простите! Я отчитал вас за ваш вопрос, а сам совершенно бесцеремонно лезу к вам в душу. Простите!
-Ничего страшного, мистер Хадсон. История это давняя… А то, что я одна на белом свете… Я уже привыкла. Привыкла надеяться лишь на себя, привыкла утешать сама себя. Привыкла к одиночеству. Я даже люблю его. Впрочем, мне всегда не хватало такой собаки, как ваш Шерлок! Чудесный пес!
-Да-а, славный… Только вечно носится сам по себе. Я его почти и не вижу.
-Где же он пропадает?
-Боже, какая прелесть! – невпопад воскликнул мистер Хадсон, жуя мой ужин. – Я такого мяса и картошки уже сто лет не ел!