-Ничего! – улыбнулась я. – Если вам угодно называть меня так, делайте это совершенно спокойно – слово «деточка» меня нисколько не рассердит… Да… Нервный срыв… Приезжала «скорая», понаставили уколов, прописали кучу лекарств.
-Вам стало лучше после их приема?
-Я еле ползала по дому, размазываясь, как мягкая карамель. Но за то успокоилась совершенно! – усмехнулась я.
-Ясно… Хорошо… Я попрошу сейчас вас подняться с постели совсем ненадолго и осмотрю вас, послушаю ваше сердечко. Хорошо? А еще возьму несколько анализов. Это не слишком вас утомит? Голова сильно кружится?
-Иногда просто и двух шагов ступить не могу.
-Тогда я постараюсь управиться поскорее, что бы вы могли лечь.
Когда со всем, о чем сказал доктор Барлоу, было покончено, он снова присел на стул и взял мою ладонь в свою.
-Вы так смотрите на меня, доктор, словно ваш приговор относительно моего здоровья просто ужасен, и вы боитесь его произнести! – попыталась улыбнуться я.
-О, нет! – его улыбка, впрочем, тоже не сияла новеньким шиллингом. – Тем более, что анализы еще необходимо провести, а без них я ничего не смогу сказать определенно. Но и ничего ужасного в вашем состоянии я не подозреваю. Правда-правда! – он похлопал меня по ладони. – Вы и в самом деле переутомлены, и не столько физически, сколько душевно. Никакие анализы и не нужны, чтобы это понять – стоит только увидеть ваши беспокойные, покрасневшие глазки, услышать сердечко ваше, которое бьется очень неровно, сильно. Много всего… Но не пугайтесь! Не смертельно, уж поверьте! Я не стану превращать вас в овощ, я пропишу вам очень легкое успокоительное совершенно растительного происхождения. Вы будете легко и спокойно засыпать и хорошо высыпаться. Вы подниметесь и будете гулять, станете кушать свежие овощи и фрукты, хорошее мясо и рыбу, что-нибудь сладенькое, что вы очень любите – словом, все, что с радостью привезет вам мистер Тайлер из самых лучших магазинов и лавочек Лондона… Что это вы так на меня посмотрели? Вы сомневаетесь в этом? А ведь причина всех ваших бед, вашего нынешнего состояния именно в том, что вы не верите, изводя себя этим неверием, этими ужасными сомнениями в том, что для меня, например, совершенно очевидно! Я не обвиняю вас, деточка, нисколько!! Я хорошо знаю этот тип людей, которых жизнь так сильно, так болезненно била, что они натурально разучились принимать хорошее с открытым сердцем, подозревая судьбу и окружающих в очередной коварной лжи. Они падают и встают снова, они улыбаются, пряча слезы в свои подушки, они получают хорошее, но… отворачиваются от него, уверенные, что потом будет еще больнее его терять. Напряжение, усталость – их спутники. А еще, чтобы не терять человеческий облик – какая-нибудь несусветная мечта, которой уже точно никогда не сбыться, но которая греет и греет несчастное сердце тем, что уж она-то никуда не денется, не предаст, не обидит. Так, мисс Уотсон? Есть такая мечта?
