— Я думал, что ты умерла, и мы никогда больше не увидим друг друга под лучами Всесветлого. Я так тосковал по тебе… — и неожиданно для себя добавил: — Ты – все, что у меня осталось, Ийа.

— Теперь меня зовут Сашиа, брат, — тихо сказала она.

— Сашиа… Радуга… — повторил он. – Как тебе идет твое новое имя!

Она засмеялась, как ребенок.

— Мы сейчас поедем к Игэа Игэ, моему другу – ты уже знаешь его, но прежде я хочу, чтобы ты совершила обряд омовения, — сказал Миоци. – Я, как служитель Всесветлого, силен призвать его милость на эти воды, чтобы они омыли с тебя ту грязь позора, которую тебе пришлось против своей воли вкусить среди ууртовцев.

Он тяжело вздохнул и прижал ее к себе.

— Брат, — негромко позвала она.

— Что, сестра моя? Посмотри – у меня с собой чистая рубаха для тебя и священное полотенце для омовений. А здесь – масло милости Всесветлого. Не бойся, тебе не придется класть твое покрывало на алтарь. Ты и впредь будешь носить его.

Вдруг Сашиа гордо вскинув голову и став еще больше похожей на брата, проговорила:

— Я не боюсь. Я не осквернила ничем свое покрывало.

— Ийя… Сашиа! – воскликнул жрец. – Не бойся меня и не старайся меня обмануть. Я люблю тебя и все понимаю.

— Нет, ты не понимаешь, брат! – ответила девушка ему. – Меньше всего на свете я хотела бы когда-нибудь солгать тебе. И сейчас я говорю правду.

— Ты хочешь сказать… — немного растерянно проговорил Миоци, — ты хочешь сказать, что милость Всесветлого сохранила тебя от рук рабов-ууртовцев?