– Всесветлый сохранил тебя, послав тебе твоего спутника, Сашиа.

– Что с этим человеком, Аирэи? — спросил Игэа.- Тебе удалось что-нибудь узнать?

– Он в тюрьме Иокамма. Его будут допрашивать завтра. Нилшоцэа убежден, что он – карисутэ.

Щеки Сашиа стали такими же белыми, как и цветы, устилавшие пол. Она поставила недопитую чашу на скатерть и оперлась на подушку. Аэй подвинулась ближе к ней и взяла ее за руку.

– Через два дня – великий день Уурта, — донесся до сестры ли-шо-шутиика голос Игэа. – Если они собрались принести человеческую жертву, они сделают это именно в этот день, когда силы светила начинают иссякать. Это древний жестокий обычай, но ууртовцы строго его хранят.

– Нилшоцэа не согласится на выкуп этой жертвы, — негромко сказал Миоци.

– Тебе плохо, Сашиа? – спросила Аэй. – Ты устала за сегодняшний день  — оставим мужчин разговаривать, а я отведу тебя наверх, чтобы ты наконец прилегла отдохнуть.

Когда они ушли, Игэа заметил:

– Напрасно мы стали об этом говорить при твоей сестре. Она очень… привязана к этому рабу. Он сделал ей много доброго. Да и мне он понравился – такого и среди свободных редко встретишь.

– Я это знаю. Я в долгу перед этим человеком. Но помочь ему теперь очень сложно.

– Но ты ведь попытаешься? – горячо спросил Игэа.

– Да, Игэа. Попытаюсь, — сдержанно и печально ответил Миоци.