Никогда не считала себя слабонервной и податливой, но все события последней ночи вызывали совсем иные чувства. После такого сильного выброса адреналина из-за страха и волнения по поводу здоровья сестры, я ощущала себя высушенным озером. Игорю тоже досталось немало волнений этой ночью, и теперь он наверняка сидел в своем кабинете и заливал в себя горький кофе, чтобы немного взбодриться. Этой гадости в его доме очень много стояло на одной из полок в кухне. Зато он совсем не ел сладкого. Для меня и Маши он покупал конфеты и сладости, а сам к ним не притрагивался. Еще в Рыбачьем я это заметила.

Ближе к полудню Игорь вернулся вместе с детским врачом. Мужчина средних лет, но значительно старше Игоря, осмотрел Машу и лекарства, которые привез ночью Соломон. Отсеял ненужные. Подтвердил ангину и сказал, что приедет на новый осмотр завтра в это же время. Если судороги повторятся, то рекомендовал вызывать скорую и ехать в больницу. Мне от этих слов и вердиктов ещё тревожнее сделалось за сестру. Увезли девочку, называется, в новую жизнь.

Весь день я провела рядом с Машей и не отходила от нее ни на шаг. Чуть ли не каждые полчаса трогала ее лоб и мерила температуру. И стоило градуснику показать критическую отметку, я незамедлительно делала сестре компрессы и держала под рукой жаропонижающее лекарство, чтобы дать ей при малейшем ухудшении состояния.

Игорь позвонил ближе к вечеру, сообщил, что задержится, спросил, справлюсь ли я одна. Я даже опешила от такого вопроса. Заверила его, что все в порядке, и я со всем справлюсь. В трубке повисла тишина, а потом Игорь все же спросил: