А вот это уже было несколько обиднее. Она, таким образом, намекала, что я мог под человеческим обличьем скрывать личину педофила?

– Разве я дал тебе повод усомниться в своих намерениях? – жёстко произнёс я.

– Пока нет, но… есть притча… об отчаянных обещаниях. Знаете?

Я заинтересованно на нее смотрел, ожидая продолжения. Покачал головой из стороны в сторону.

– Я дословно не помню, но суть в том, что человек сорвался с обрыва, ухватился за выпирающий сук и молил Бога, чтобы тот спас его. Говорил, что сделает все, что он скажет, лишь бы тот спас ему жизнь. Долго просил и, наконец, Бог смилостивился, сказал, что спасёт его, но для этого ему нужно… отпустить этот сук… – Аня все это время неотрывно смотрела мне в лицо. – Я, как и этот человек, вишу сейчас на самом обрыве. Но я не одна, за моей спиной Маша, а Ваши заверения о помощи, ничто иное, как просьбы Бога отпустить этот сук, за который я так усердно держусь. И если мы окажемся в самом низу, знайте, что это благодаря только Вашим заверениям. Даже родители и те никогда не предлагали своей помощи. Это не мне нужно думать обо всех предложениях, а Вам. Я никогда и ни за что не позволю обидеть мою сестру. Она мой единственный родной человек, который толком даже не видел родительской любви и ласки, и если Вы рассчитываете взять нас к себе, как бездомных зверушек, ради забавы, то лучше нам распрощаться сразу же. Маша привязалась к Вам, и мне важно ее мнение, ее чувства… Можно сказать, ради неё я решаюсь на этот отчаянный шаг.