– Ну, отлично, я попытаюсь подстроиться под ваш график, чтобы мы все вместе могли провести какое-то время, – обратился он к родителям.
– Сынок, – мать прикрыла ладонью рот и смотрела на сына счастливым взглядом.
А я снова поймала себя на мысли, что, вероятно, та потеря все же отразилась на отношениях Игоря с родителями. Хотя, что я могла вообще понимать? Эта поездка лишь сильнее заставила меня утвердиться в том, что я начинала испытывать к мужчине сильное влечение, не подконтрольное. Это чувство становилось только глубже с каждым днем, с каждым взглядом в мою сторону, с новой улыбкой. А теперь, узнав о нем еще одну тайну, мое сердце сжималось, когда я представляла, что пережил Соломон. Маша заснула быстро. У нее было сегодня очень много впечатлений. Елена Александровна в итоге как-то уговорила Игоря остаться переночевать. Нам с Машей выделили одну из спален наверху. Я лежала в кровати рядом с сестрой, слушала музыку и снова думала об Игоре. Этих мыслей с каждым днем становилось все больше и больше, и они, словно тонкие сети, опутывали меня и пускали едва осязаемые электрические импульсы. Выбравшись из кровати, я ступила босыми ногами на холодный пол и вышла из комнаты. Все равно не усну, может быть, если выпью немного тёплой воды или чая, приду немного в себя и засну?
Я весь вечер думала об Игоре и его прошлой жизни. Сама не давала себе спуску и этими мыслями лишь крепче привязывала себя к мужчине. А ведь зарекалась этого не делать. Не мечтать, не думать, не представлять. Тихо спустившись вниз, я включила электрический чайник и встала напротив той самой фотографии Игоря, что сегодня уже видела. Смотрела на снимок и на счастливое лицо человека, который потерял двух близких людей, и теперь отчетливо понимала, почему он помогал нам с Машей и не хотел отпускать – он видел в Маше свою дочь. Он привязался к моей сестре, и эта привязанность значила для него намного больше, чем мне представлялось.
