Ох, вот на этот счёт я бы не была так категорична. Света никогда не примет ни меня, ни мою сестру. Но я устала спорить. В итоге разговор принял совсем иной оборот. О какой трагедии шла речь? У Игоря была младшая сестра или дочь, которая погибла? Только я не видела в доме ни одного детского снимка и даже намёка на то, что у него была семья. Но воспоминания, как он трепетно относился к Маше, как смотрел на неё, теперь представлялись в несколько ином ключе. Я вглядывалась в глаза Игоря, и появившаяся в его взгляде нежность повергла меня в смятение, я снова опустила лицо.
– Ну, сама поставь себя на моё место, ты бы как поступила? Ты ведь взрослый человек, – меня аж полоснуло это слово за живое, и я впервые подумала о нестыковках.
– Взрослый человек? Ты уверен? – без сарказма эти слова произнести, увы, не получилось. – Несколько минут назад ты убеждал Свету в том, что мы две маленькие девочки, дети, которые…
– Аня, вы и есть дети, которые остались одни! Да, ты старше Маши, но я считаю, такой же ребёнок, который был лишён детства. Молодая девушка, рано узнавшая, что в жизни бывает все очень непросто.
Я подняла глаза и заметила, каким усталым и измотанным выглядел Соломон. Однако меня задевали его слова и сравнения, я открывала и закрывала рот не в состоянии вымолвить и звука. В то время, как я строила воздушные замки и пыталась в них жить, Игорь считал меня маленьким ребёнком или просто бесплатным приложением к Маше? А что, если он видел все перемены, которые происходили со мной, но намеренно делал вид, что ничего не происходит и тоже обосновался в воздушных замках? И слова его «Я разве дал тебе повод в себе усомниться»… Нет, конечно, не дал, но и четко дал понять, что отпускать нас с Машей от себя не собирается.
