А тут ещё Света активизировалась и вцепилась в меня намертво, будто чуяла скорые перемены. О девочках я так ей пока ничего и не рассказал, хотя вчера и провел в ее обществе пару часов.

– Игорь? – я услышал стук в дверь и потянулся рукой к светильнику.

– Аня? Что случилось? – отозвался я, потирая сонные глаза.

Девушка стояла в дверях спальни в одной из моих футболок, что я временно выделил ей как одежду для сна. Та была в несколько раз больше нее самой и по длине доходила почти до колен. Нужно будет свозить девочек в выходные в магазин, чтобы Аня смогла выбрать для себя и Маши необходимые вещи.

– Маша… – голос Ани дрожал. – У неё высокая температура. Она вся горит.

Я поднялся с кровати, на ходу натягивая футболку на голое тело, и направился в гостиную вместе с Аней, где теперь расположились девочки на время, пока будут жить со мной. Маша спала, сжавшись в комочек на большом диване, Аня ее раскрыла, и маленькие худенькие ручки и ножки девочки показались мне почти белыми, они почти сливались со светлыми тонами простыни.

– У меня даже лекарств никаких нет, – взглянул растерянным взглядом в сторону Ани.

Вышел из комнаты, вернулся в спальню, взял в руки телефон, задумчиво покрутив в руках. Да, время позднее, но здесь без вариантов.

Я, честно признаться, отвык и забыл, что делать в подобных случаях. В принципе нечто такое в итоге и следовало ожидать. Детский организм, стресс, переживания и перемены не могли не отразиться на таком маленьком человечке. Да и я тоже хорош, виноват не меньше, кормил ребенка мороженым каждый день, пока Аня находилась в больнице. Но Маша такими жалостливыми глазами на меня смотрела, что я не мог отказать ей в таком крошечном удовольствии.