-Та могла и не попадаться Мэри на глаза. Сидела где-нибудь в другой комнате…
-Но тогда выходит, что она приехала, что бы отомстить Мэри?
-Кто знает… Хотя, возможно, приехала-то она просто к сестре в гости. А вот узнав от той, что Мэри тоже в Москве, вполне могла захотеть воспользоваться таким случаем… Я ездил туда, в тот дом наутро.
-Ты ездил туда?! Но ты ничего…
-А разве тогда тебе можно было бы что-то сказать?! Ты вспомни, как ты вел себя! Ты слышать ничего не хотел о Мэри. Ты даже не заметил, что после прилета в Лондон, я уехал и не появлялся все это время! Нет, я не обижаюсь, я не обвиняю, я только хочу сказать, что горе так сломило тебя, что я просто не вижу теперь Ричарда Тайлера. Понимаешь? Ты был болен, ты двигаться и не мог, ты почти не говорил, но я видел тогда Ричарда Тайлера, видел его глаза и огромную любовь в них, веру в силу этой любви. А сейчас не вижу. Ты сдался, ты сломался, и сердце твое перестало биться, вот и все… Легко любить безупречных людей! Красивых, веселых… Они прекрасны, ими можно гордиться, и сердце бьется так легко, с таким восторгом!.. Я не представляю, папа, как ты сможешь играть свой концерт. В нем, в твоих песнях не будет сердца. Кому они тогда нужны? Ты же знаешь, в чем был секрет «Королевского Креста», его потрясающего до сих пор обаяния. Четыре живых сердца, горячих, бьющихся, рвущихся к любви. Четыре потрясающих таланта, распахнувших свои души любви, всей своей вере в нее, в то, что она всегда возвращается, всегда приходит даже туда, где ее и не ждут. Тогда вы все знали это, тогда именно этой силой своих душ вы уговорили закатное солнце петь, научили миллионы людей слышать эту музыку и тоже верить, что где-то в небесах каждый день с наступлением сумерек звенят серебряные колокольчики вечной, непобедимой любви, которая уготована для каждого из нас… Вы победили. Голос Эдди до сих пор тревожит души, заставляет их плакать от счастья и таять. Но ты… ты… Мне тошно видеть тебя, отец. Больно. Я вижу старика, который забыл дорогу домой, потерялся. И что бы ты ни делал… Для кого ты готовишь концерт? Кому и что ты скажешь, споешь, если пусто в груди и твой собственный крохотный сын, зачатый в таких щемящих, таких искренних чувствах, сидит теперь один под присмотром няни и…