Филлида и Фредемунд были в неведении относительно событий, происходящих в деревне. Минул один день с момента их пребывания у холма. Наступила ночь, высоко в небе поднялась луна, как бы дразня пленниц, освещая их своим серебристым светом. Что творится сейчас там, в деревне? Римляне убивают малых детей, уводят пленников, разоряют дома. На что они способны еще? Может быть и Сигурт уже мертв? Вокруг было тихо и спокойно. Филлида уже не знала, стоит ли надеяться на спасение, ведь если Сигурт мертв, они обречены на голодную смерть у холма, а может быть их просто растерзают дикие звери.
— Авенахар, — произнесла Фредемунд. — МЕня охватывает страх, ведь ночью бродят злые духи. Мне кажется, я уже вижу их развевающиеся на ветру одежды. А может быть по лесу ночью бродят ведьмы, их можно узнать по горящим глазам в темноте…
— У тебя сильно богатое воображение, Фредемунд, — произнесла, не сдерживая улыбки, девушка.
Опять раздался крик совы. Послышался хруст веток. Фредемунд в ужасе закричала и ее крик эхом разнесся по всему лесу, нарушая его тишину.
— Авенахар, это смерть идет за нами, я слышу ее шаги, — кричала хаттка.
Филлида тоже слышала этот хруст, но промолчала. Но хруст снова повторился.
— Кто здесь? — произнесла Филлида.
В глазах Фредемунд был ужас.
— Это я, Хельгруна, — ответил голос.
Девушки облегченно вздохнули.
Вот показалась и сама Хельгруна, ее лицо освещал свет луны. Она несла в руках пару пшеничных лепешек и хмельного меда в шкуре.
— Я принесла вам поесть… — начала она. — Наши воины разбиты, римляне многих захватили в плен. Слабых и старых они убивают, а наша деревня — колыбель нашего детства! Она превратилась в пепелище!..
— Проклятье Хелля! — выругалась Фредемунд, жуя кусок пшеничной лепешки.
— А Сигурт, он жив, ведь это он прислал тебя сюда? — спросила Филлида.
— Он жив, — ответила девушка. — Но пока все не уляжется, я не освобожу вас, как бы мне этого не хотелось… Конец всему… Все места, которые были нам дороги, преданы огню, березовые рощи вырублены… Волки не знают, какая сила заключена в деревьях. Наше племя погибло, Водан разгневался на нас. Это конец… — Хельгруна больше не могла сдерживаться и громко зарыдала. Очевидно, все было гораздо серьезнее, чем можно было ожидать и Фредемунд знала это. Конец всему… Теперь хатты навеки останутся под игом римлян. Где теперь рощи, дома, святилища? От них не осталось и следа. Словно ничего и не было. Все поглотила пасть кровожадного волка. Теперь у детей Фрии нет дома, нет покровителей и защитников — добрых духов, они покинули эти проклятые места. Кости праотцов трижды перевернутся в гробах, а их души не найдут больше покоя. Все было кончено, ради чего теперь жить? Где этот гордый народ, где все его богатство, где стада животных, где богатый урожай на полях? Богатства разграбили римские легионеры, стада угнали, чтобы потом было мясо для пиршества, на полях, пропитанных кровью хаттских воинов, остался лишь пепел. Казалось, мать-земля стонет от тяжести непосильного горя за своих детей. Никогда не будет слышно здесь веселого звона колокольчиков на шее у коров, не услышит больше никто смеха детей. Везде царит лишь хаос, плачь матерей и жен, по погибшим сыновьям и мужьям. Предки содрогнутся, увидев это. Пролита кровь, слышны стоны и мольбы умирающих. Разве такой участи заслуживаете вы, храбрые хаттские воины? Но смерть не спросит, она лишь забирает души умерших в подземное царство тьмы, откуда нет дороги назад. НО воины, погибшие, защищая свою родину, достойны уважения и будут прославлены в веках. Предки содрогнутся от рыданий женщин и детей по погибшим родственникам, зато им не придется стыдится своих потомков, потому что они пали, защищая свой народ, как храбрые воины.
