2

     Пленники уже подъезжали к Риму: вдали показался вечный город. Филлида с замиранием сердца смотрела вдаль и кровь закипала в жилах. Это был ее город, с детства знакомые улицы. Был виден дворец на Палатинском холме, сверкавший серебром и позолотой, огромная колонна Траяна, мраморный рельеф которой, словно лента, обвивает ее снизу до верху. Филлида знала, что этот рельеф изображает переправу войск через Дунай, потом их сражение и плен побежденных. Однако в город они не вступили. Издали были видны огромные статуи крылатых богов из белого мрамора, которые казались таинственными чудовищами. Виднелись так же портики храмов и дома богатых патрициев, роскоши которых можно было только дивиться. Вот он, Рим… Хаттам он казался сказочным, нереальным городом, наверное только бессмертные боги в заоблачной выси могут жить здесь. Пленники были изумлены. Разве способна рука человеческая воздвигнуть эти храмы, колонны, дворцы? Скоро они въедут в Рим, чтобы восхищаться великолепием ненавистного им города. Вот Филлида увидела, как навстречу пленникам быстро направляются рабы, неся носилкип, завешанные парчовыми занавесками. Поравнявшись со всадниками, которые сопровождали пленных, рабы остановились и из носилок вышел какой-то человек, одетый в ослепительно-белую тогу и дорогие сандалии, так одевались богатые патриции. Этот человек что-то сказал одному из всадников и сунул ему в руку тугой кошелек, показывая на пленников. Всадник махнул рукой, что означало недовольное согласие. Человек в тоге стал внимательно разглядывать пленников и подошел к Филлиде, тихо обратившись к ней на латинском:
     — Тебя зовут Филлида, госпожа? А это твой раб по имени Сигурт?
     Девушка молча кивнула.
     — Идемте, меня прислал Руфин, — сказал человек, накинув на Филлиду дорогой плащ, так как ее уже превратился в лохмотья. Вид у девушки был ужасный, кто бы смог узнать в ней богатую римлянку? Грубое платье было разорвано в клочья, спутанные волосы прядями свисали на плечи, лицо и руки были заляпаны грязью. Дорогой плащ хоть немного скрыл ее жалкий вид. Филлида перевела слова этого человека хатту. Они молча покинули повозку и устроились на носилках, поплотнее задернув занавески.
     Через некоторое время Филлида и Сигурт были на окраине Рима, на малолюдной улице, где возвышался храм Исиды. Конечно этот храм был всего лишь жалким подобием настоящего храма в Египте, но все же он казался величественным и загадочным, словно в его стенах скрывалась какая-то тайна. Храм состоял из нескольких частей. Передняя часть храма была расписана египетскими божествами — здесь был вход мво вторую часть храма. Первая и вторая часть храма были расположены попарно. То есть было две части первого и две части второго храма. Да, это было довольно сложное сооружение, какие строились в Египте. В храме виднелись узкие окна. Человек, посланный Руфином, вошел в храм. За ним вошли Филлида и Сигурт. Внутри храма было еще таинственнее, чем снаружи. На стенах изображен Осирис, египетский бог, владыка царства мертвых. Он был изображен в виде мумии, перебинтованной и покрытой саваном. Справа от него отобразили его жену и сестру Исиду. Возле одной из стен лежала статуя Осириса в виде мумии. На возвышенности, где находилась эта статуя были изображены символы устойчивости и жизни. Из мумии росли колосья с зернами, которые каждый день поливали жрицы. Вверху красовалась надпись: «Неведомое таинство, совершенное разливом.»
     Перед огромной статуей Исиды в храме горели огни. Сигурт осенил себя знаками, защищающими от колдовства. Ему казалось, что это пристанище ведьм и злых духов. Вышли жрицы, облаченные в белые одежды. Посланец Руфина что-то шепнул одной из них. Жрицы подошли к Филлиде и увели ее во вторую часть храма. Проходя между огромными колоннами, девушка заметила, что здесь горели тысячи светильников, словно множество сверкающих глаз каких-то сказочных существ. Они миновали колонны и оказались во второй части храма. Здесь была изображена Исида с распростертыми крыльями и другие сцены из мифов. Слышалось пение жриц в соседней келье. Было необычно спокойно и тихо, каждый в этом обители богов должен был почувствовать себя умиротворенно. Вышла главная жрица. Об этом можно было судить, взглянув на жреческое одеяние и символические украшения, которые были на ней. Остальные жрицы почтительно склонили головы.
     — Падай ниц, — прошептала одна из них Филлиде. Девушка припала к ногам жрицы, ее послушницы незаметно удалились. Жрица стала делать какие-то таинственные знаки над головой Филлиды, ее губы едва слышно прошептали:
     — Во имя той, которая взмахами крыльев вдохнула жизнь в мертвое тело Осириса… Во имя той, которая есть и будет, которая бесстрастно взирает на вечность… Во имя той, чье присутствие заполняет мир загробный и земной…
     Потом жрица протянула Филлиде свою руку:
     — Встань, и пусть боги ниспошлют мир твоей душе.
     Филлида поднялась и жрица повела ее за собой. Девушка разглядывала росписи стен. На одной из стен был изображен ковчег, в котором покоилась голова Осириса, увенчанная короной, рядом была видна мумия бога под защитой крыльев Исиды. На другой стене была вырезана священная ладья, в которой Исида прибывала, чтобы сделать жертвоприношение. Жрица привела Филлиду в келью, где было тихо и спокойно:
     — Теперь я уже не жрица, я хочу поговорить с тобой, как подруга.
     И, действительно, словно загадочная маска упала с ее лица. Она больше не была похожа на грозную жрицу, а была простой смертной.
     — Меня зовут Алкиноя, — начала жрица. — Я уже несколько лет служу в этом храме, посвященная в сан главной жрицы. Тебя зовут Филлида?
     Девушка кивнула.
     — Скажи, ведь ты пришла сюда не по своей воле? Клянусь ладьей Исиды, что это Руфин притащил тебя в храм.
     — Да, — сказала Филлида. — У меня не было другого выхода.
     — Руфин — покровитель нашего храма. Он увлечен египетским божеством. Загадочная богиня сводит его с ума, — сказала Алкиноя. — Но ведь ты не веришь в египетских богов?
     — Не верю, — согласилась девушка. — Я считаю просто безумием строить египетский храм в Риме, да еще и поклоняться египетским богам… Глупо служить чужеземным божествам. Я считаю, что культ Исиды в Риме возник от того, что богатым патрициям захотелось разнообразить свой образ жизни.
     — Ты неправа, — сказала жрица. — Еще в тридцатом году до нашей эры культ Исиды был признан в Риме и богиня стала покровительницей мореходов. Даже Август в 18 году своего правления возвел египетский храм, а последующие императоры оказывали покровительство жрецам.
     Филлида поразилась точным знанием исторических сведений и дат жрицы.
     — Когда-то я тоже не верила в египетских богов, — сказала жрица. — Но проведя несколько в этом храме я многое поняла, я познала здесь мудрость. Скоро ты очистишься от мирской суеты и тоже многое познаешь. Тогда ты будешь посвящена в сан жрицы… Кто бы мог знать, как тоскливо мне бывает иногда в этих стенах! Я хочу, чтобы мы стали подругами. Ты можешь называть меня Алкиноя, но только тогда, когда мы останемся одни. Что поделать, послушницы должны уважать и бояться своих наставниц! Однако и у меня есть наставница, она посвещана в сан верховной жрицы, бойся ее, она страшный человек… Ну да ладно, сейчас мои послушницы приведут тебя в порядок, а потом мы снова продолжим наш разговор и я смогу поведать тебе о многих таинствах этой жизни.
     После того, как послушницы омыли и облачили Филлиду в белые одежды, приведя ее волосы в порядок, отвели в келью, где не было ничего, кроме голых стен, охапки соломы на полу и пшеничных лепешек с водой. Ведя такой благочестивый образ жизни, Филлида должна была очиститься от мирских сует, чтобы с достоинством принять сан жрицы. Она должна была обрести  душевный покой, не оскверняя себя заботами и мирской суете, вкушая скромную пищу, ложась спать на охапке соломы и вознося молитвы богам. Душа ее очиститься и будет пребывать в покое и умиротворении. А потом Филлиду облачат в жреческие одежды и она станет одной из жриц, она станет олицетворением самой Исиды и будет принимать участие во всех священных обрядах и ритуалах. В стенах этого храма, огражденного от мирской суеты, где по вечерам доносятся слова молитв и где пришедшие сюда познают истину жизни, можно многому научиться. Жрицы заставляют думать о вечности, все время напоминая, что пребывание в этом бренном мире лишь временно, а истинная жизнь начинается в загробном царстве мертвых, где бог загробного мира будет оценивать земные поступки каждого человека. Но, очищаясь от грехов в этом храме, душа становится чистой, как родник, поэтому, очистившись, можно посвятить себя служению бессмертным богам, которые обитают здесь, в стенах храма. Жрицы приносят им жертвы и возносят молитвы, дабы надеяться на вечную жизнь.
     Филлида действительно обрела в этих стенах покой. Она уже не взирала на изображение Исиды, как на варварского идола. Она задумалась над смыслом этих изображений, ибо в них был скрыт глубокий смысл. Теперь вся ее жизнь была здесь и Филлида пыталась забыть о прежней жизни, чтобы предаться служению Исиде. Но поверить в эту египетскую богиню и забыть о богах, в которые верила сама, она не могла. Это было выше ее сил. Возможно со временем она смирится со своей участью и станет такой же жрицей, как Алкиноя, но пока это было невозможно. Вот так сразу забыть обо всем, перечеркнуть все годы жизни, прожитой в Риме или таинственных краях хаттов. Но, чтобы избежать гнева Домициана, Филлида была готова на что угодно. Даже всю жизнь провести в этом храме, став смиренной жрицей Исиды, этой таинственной и устрашающей египетской богини.