Слух о чудесном выздоровлении Сигурта прошел по всей деревне. Хатты все больше и больше удивлялись: как этот бедняга смог выжить, ведь жрица Фрии предсказала, что он умрет? Наверное, чужеземка обладает какой-то волшебной силой, которая известна ей одной. Она смогла вырвать умирающего из лап самой смерти, как это ей удалось? Никто из племени не мог этого объяснить, да и как, ведь хатты многого не знали. Они не знали, как римские врачи исцеляют людей. Германцы верили лишь в силы Фрии, а не в простой человеческий разум. Но не все ли равно, как Авенахар исцелила больного? Надо радоваться тому, что он жив.
Но был человек, который этому не радовался. Это была сама жрица Ромильда, ведь она потеряла авторитет в глазах своих соплеменников. Великая жрица не смогла сделать то, что без труда удалось сделать чужеземке. Предсказание не сбылось. Быть может, Ромильда уже не слышит слов Фрии? Быть может, ее станут почитать, как жрицу? Во всяком случае, этой девушке удалось посеять сомнения в сердцах хаттов. Они уже не будут так слепо верить в слова пророчицы, воле которой беспрекословно подчинялись. Ромильда не сможет подчинить себе племя, как раньше. Все из-за этой чужеземки. Но глупые люди забыли предсказание предков: нельзя пускать чужеземцев на свою землю, иначе духи лесов и болот не смогут помочь им в беде.
Ромильда подобрала полу своего длинного белого одеяния и слегка откинула капюшон плаща. В светлых волосах жрицы красовалась диадема — еще давно умершие предки передавали ее как драгоценный дар из рук в руки. От матери, священной жрицы рощ, к дочери. Шею прорицательницы украшало ожерелье, а руки — такие же браслеты, которые висели на жрице, как на праздничном дереве. Когда она шла, то украшения звенели на ней, давая о себе знать. Так пастух слышит о приближении стада, по звону колокольчика. Но Ромильда гордилась своими древними украшениями, символизирующими божественную Фрию, а сама жрица скорее напоминала идола, которому каждый день приносят жертвы. В руках прорицательницы был жезл, искусно сделанный из дерева, наконечником которого был череп горной кошки — священного животного хаттов.
Ромильда проходила мимо хижины соплеменников, и те, которые видели ее, склоняли головы в почтительном поклоне. Скоро все стихло. Люди племени спали глубоким сном. Не было слышно ни плача детей, ни крика женщин. Деревня погрузилась в сон. Лишь где-то раздавалось мычание коровы в хлеву, да ржание лошади на ближней конюшне. Жрица благополучно достигла своего жилища. Едва заметная улыбка блуждала на ее губах:
«Они все-таки боятся меня, они меня почитают и будут бояться и почитать до тех пор, пока в моих руках этот жезл, пока в моих руках сила Фрии». Ромильда подняла жезл вверх и стала потрясать им в воздухе, как бы отгоняя злых духов. Лишь мягкий, серебристый свет луны освещал ее лицо и любой хатт, который бы сейчас его увидел, замер бы в благоговейном ужасе. Ромильда вошла в свое жилище, столь необычное. Здесь было много чего: разные травы и зелья в сосудах для лечения людей и предсказания судьбы, порошки из листьев растений, сушеные плоды. От котла еще исходил пар от недавно приготовленного отвара. По всему жилищу разносился аромат трав, благоухание которых испокон веков царило в обители жриц. Многие люди приходили исцелять свои недуги именно сюда. Неужели теперь они будут обращаться за помощью к этой чужеземке? Этого не может быть, боги не допустят такого кощунства, и кости предков перевернутся в гробах, чтобы не видеть всего этого. Глаза Ромильды вспыхнули ненавистью. Она развела огонь возле деревянного изображения Фрии, украшенного цветами, в честь недавнего праздника. Огонь разгорался все быстрее и быстрее. Жрица подбрасывала в него сушеные травы лесов и рощ, где обитают духи, где бродят души предков. Огонь зашипел, могло показаться, что это шепот лесных и болотных духов, который предостерегал от опасности или, быть может, этот таинственный шепот наводил ужас на случайно забредшего в эти края путника. Казалось, в этом огне ярко горели глаза предков, неустанно следивших и оценивающих дела и поступки своих потомков. Казалось, что в этом огне заключена великая сила, сила данная свыше. В этом огне сила духов и предков, умерших еще несколько веков назад.
Да, этот священный огонь дает неиссякаемую силу самой матери-земли, Фрии, чьи травы были собраны темной ночью, чтобы сегодня они придавали прорицательнице силы. Кто хотя бы один раз посидит возле такого костра, навсегда очистит свою душу от грехов и обретет душевный покой. Языки пламени лизали сосновые ветки и шипели из-за смолы. Лицо Ромильды было в красном свете от этого священного костра. Могло показаться, что огоньки пламени, плясавшие на ветках, закрались теперь в душу жрицы, они отражались в ее глазах.
Ромильда скрестила руки на груди и вошла в круг из черепов. Сейчас ее лицо было зловещим.
— Они будут бояться меня, пока я общаюсь с этой великой силой, данной мне свыше. И эта сила поможет погубить чужеземку, которая вторглась в наши земли, чтобы сеять раздоры, — произнесла жрица, не отрывая своего взгляда от огня. Она смотрела сейчас в одну точку и в глазах ее горел пожар с бешенной силой.
— О Фрия! Мать всего живого, дай мне почувствовать твою силу!
Некоторое время Ромильда стояла неподвижно, потом закружилась в каком-то ритуальном танце, где каждый жест что-то значил. Ей белый наряд развевался, словно у духа, парящего над землей. Она не чувствовала больше ни рук, ни ног, она стала будто божественным существом, бесплотным духом. Все движения влились в одно. Ромильда ощущала, как в ее тело вливаются новые силы, она мысленно очутилась парящей над лесами и болотами, оказалась духом, водящим хоровод со своими собратьями. Движения исполнялись сами собою и жрица в экстазе продолжала исполнять этот устрашающий ритуальный танец огня в таинственном магическом круге.
