-А теперь?

-Теперь я не слышу ничего. Словно, и нет его больше. Вообще нет среди людей… Что я говорю?!.. Как вас зовут, хотя бы? А то я вам все вот тут выкладываю, и даже не знаю, как к вам обращаться.

— Кирилл Владимирович. Но это очень трудно выговаривать, и для вас можно просто Кирилл… Знаете, японцы могут казаться странными, сдержанными и при этом улыбчивыми. Это может быть просто формой особенной вежливости и воспитания. А при этом у них столетиями формировался культ самурая, воина, готового пожертвовать всем  ради своего господина, своей чести и так далее. Бог его знает, что это за люди! Но… я успел посмотреть в его глаза. Огромная тревога, самый настоящий страх! О, нет, не за себя или за какие-то свои принципы, убеждения – за вас, страх потерять вас, который он просто не мог спрятать, как ни старался… Мне трудно судить и я лезу, попросту говоря, не в свое дело, но я не могу смотреть, как вы страдаете, как мучаете свое и без того больное сердце! Подождите. Дайте ему время… Ну, вот, мы кажется, и взлетаем. Я слышал, этот Ковальский – друг Петровича и хороший военный летчик. Стало быть, бояться нам нечего!

-Я тоже знаю Ковальского. Даже близко знаю.

-Вот как?!.. Я правильно понял, у вас с ним… Простите! Я просто идиот!

-Это я – идиотка! – возразила я, чувствуя, как самолет мягко разгоняется по взлетной полосе и, отрываясь от нее, набирает высоту.