-Машенька, тормоз! Осторожно, мягко!.. Я тебя поцелую, честное слово – ты спасла всех! Все. Все, дорогая!! Посадила! – Петрович кричал так, что я едва не оглохла.

-Я люблю тебя! – тихий голос Такеши. – Маленькая моя девочка… Не оставляй…

Его печальный, ласковый взгляд, блестевший слезами… Он был так похож на взгляд его сына, что сердце мое не выдержало – его защемило нещадно, я протянула к Такеши руки, но сил больше не было, и перед глазами все померкло, кануло во мрак и тишину…

Наверное, в какие-то моменты я приходила в себя – я видела лица людей, спасателей и врачей, наверное. Помню лица Петровича и Кирилла. Бледный, но улыбавшийся, такой счастливый, он шел рядом с моей каталкой, поддерживаемый санитарами, схватив меня за руку. А Петрович влез со мной в машину «скорой» и его голос гудел громче всех:

-Машенька! Вот, я обещал!

 И он сгреб меня в охапку, прижал к себе и крепко поцеловал в щеку.

-Ты умница моя! Посадила ведь, смогла! Я же говорил, что все получится!

Он был похож на пацана, который в восхищении от удавшейся затеи прыгает до небес и теребит всех подряд.

-Я тебя в летчики отправлю! Слышишь? И будет у нас первая женщина-пилот в районе! Хочешь?

-Андрей Петрович, едем? – спросил врач нашей «скорой».

И тут сердце мое упало, я не выдержала и прошептала, схватив Петровича за рукав:

-Андрей Петрович! Где… он?

И тут Петрович мгновенно стих и сразу стал взрослым.