Глядя на Армату и видя ее развернутую башню, которая даже и не думает пошевелиться, я с любопытством гадаю, как экипаж теперь ее будет покидать. Но проходит несколько долгих минут и наконец, один из люков приподнимается и отходит в сторону и из-под башни, словно таракан выполз танкист, посмотрел на меня и снова вполз назад, но видимо ему там объяснили, что вскоре взорвутся боеприпасы и всех накроет медным тазом и он лезет вновь. Он бочком скатывается на землю и, крикнув что-то остальным, отбегает в сторону, нерешительно оглядываясь по сторонам и пялясь на меня. Следом спешно лезет второй, а за ним и третий….Но если двум первым повезло то третий, увидев меня, вновь ныряет обратно и через короткое время появляется с автоматом в руке, но уже без мозгов и упускает спасительные секунды для эвакуации. В недрах машины раздается сильный взрыв не достаточный что бы сорвать башню с погона, но достаточный что бы ее развалить и перекосить – придавливая бедолагу и переламывая ему ребра и хребет. Увидав эту картину, первые два члена экипажа приходят в полное уныние и в отчаянии начинают заламывать себе руки и рвать волоса, но замирают на месте, когда я, отключаю голополе и, Девятая  предстает пред ними во всей своей суровой красе.  Через внешние громкоговорители я предлагаю им не делать глупости а, закинув руки за голову топать вперед, пока не скажу остановиться и в качестве весомого аргумента “фыркаю” из огнемета выжигая остатки топлива в стволе и продувая его от сажи.