То, что произошло под Николаевкой, должно было вояк чему-то научить, хотя их первое боестолкновение с “ неизвестным” противником еще в Мундыбаше должно было заставить действовать более умно и осмотрительно, но видимо верной оказалась умная русская поговорка: “Горбатых дураков только могила исправит”.  Смелость танкистов могла бы вызвать уважение к ним, если бы она не граничила с  непробиваемой глупостью, но глядя на маневры того из танков, что оказывался недалеко от Волчицы с ребятами, я не на шутку встревожился, рассудив, что в данном случае глупость может причинить нам намного больше вреда нежели предполагаемая смелость. Он сходу открыл по “Белой волчице” огонь, так как не заметить возвышающуюся на открытой местности пятиметровую махину при всем желании было невозможно. Но и Кара оказалась не столь глупа, как он мог бы ожидать,  и быстро начав движение, переключила щиты на стелс поле, одновременно выпустив две ракеты и открывая огонь из своих рельсовых деструкторов предназначенных исключительно для поражения слабо бронированных или летающих объектов. Впрочем, снаряды ее электромагнитных ускорителей не способные причинить какого-либо значительного ущерба Армате с лёгкостью крошили и сбивали все то, что располагалось на крыше танка и отвлекли внимание танкистов от меня. Не теряя из внимания вторую Армату и “пятнашку”, которая уже успела отъехать на достаточное расстояние, я устремился к первому танку и, как и в ночном бою под Николаевкой применил единственно верную тактику – включив прыжковые ускорители, обрушился всем весом Девятой на него – вбивая в землю и сминая корпус. После чего просто  приставил ствол к первому же более-менее широкому разрыву его брони и нажал на курок огнемета, переведя его в импульсный режим.  Достал ли мой огонь до содержимого броне капсулы танка для меня уже было не важно – достаточно было и того что трансмиссия машины была вывернута наизнанку обездвижив ее, а пушка замолчала и выглядела “как-то не очень ровно”.