«Огнями реклам,
Неоновых ламп
Бьет город мне в спину, торопит меня.
А я не спешу,
Я этим дышу,
И то, что моё, ему не отнять
Минуту еще, мой ветер не стих,
Мне нравится здесь, в Королевстве Кривых»
Пикник – «Королевство кривых»
Тихий скрип двери длинным изогнутым когтем прошелся по мозгам Гаротона. Тот поморщился и повернулся к источнику звука. В комнату вошел Кейранд, неся в руках белый пластиковый пакет с продуктами.
— Хреново выглядишь, — заметил он, бросив на Ретара беглый взгляд.
— Да неужели? Естественно, я херово выгляжу — я блевал всё утро, — отозвался Гаротон, отворачиваясь от стола, чтобы только не видеть еды, которую Шарн доставал из пакета, — Едва до сортира доползти смог, ну хоть успел.
— Терпи, что тебе еще остается… Я купил тебе какие-то таблетки, держи.
Гаротон молча взял коробочки с медикаментами из рук Кейранда, достал пластинки с таблетками, стал выдавливать белые цилиндрические кружочки сразу по две из каждой коробочки и жадно поглощать их в наивной надежде, что они решат все его проблемы. Кейранд устало рухнул на стул и потер виски. Ретар закончил с таблетками, принял прежнее положение, повиснув на спинке стула, на котором сидел задом-наперед, и бросил мрачный взгляд на друга.
— Что теперь будем делать, Шарн? — хрипло произнес он, — Мертворожденных больше нет, нет ни Мальтера, ни любого другого их тех, кого мы знали… Нет дома… И Чистильщики наверняка будут нас искать… И найдут, если мы продолжим сидеть вот так… Господи, Мальтер, Рекарт, Ремир… Всего за пару часов… Пара часов и их не стало… Ничего не стало…
Гаротон задрожал. В его глазах Шарн впервые за несколько лет увидел страх. И горе. Ретар словно превратился из крепкого, сильного парня в того тринадцатилетнего пацана, шляющегося по улицам без дома и еды, которого может убить ударом палки любой желающий прохожий. Не Кейранду было осуждать его — Шарн и сам чувствовал себя ничтожным и слабым. Скорбь по погибшим резала душу, но, вместе с тем, он понимал, что времени не так много, чтобы долго оплакивать их. Главное, что они с Гаротоном живы, но эта жизнь может оборваться с минуты на минуту. Надо было спастись, и у Кейранда имелась идея на этот счет.
— Гаротон, — произнес он, когда друг немного успокоился.
— А?
— У меня есть одно предложение, как нам избавиться от преследования. Оно тебе не понравится, сразу говорю.
— Какое? — спросил Ретар, видя, как Шарн неуверенно водит пальцами по сгибам какой-то глянцевой листовки.
Кейранд расправил лакированную бумажку и протянул её Гаротону. Это была агитационная листовка, на ней был изображен солдат, сидящий на камне и улыбающийся теплым лучам солнца. Его шлем лежал на земле, а в руках военный держал коробочку из фольги с рагу или чем-то подобным. Под рисунком располагался стандартный лозунг «Вступай в ряды анкселской армии! Мир нуждается в тебе!».
— Шарн, это вроде бы я всякого говна вчера надышался, а не ты? — отозвался Гаротон, — Что это за х*робора? Ты предлагаешь нам пойти в армию? Совсем крышей поехал?
— А почему бы и нет, Ретар? Чистильщики нас там не достанут, мы не настолько серьезная проблема для них, чтобы эти ублюдки стали искать нас там. На войну нас никто не пошлет — жополизов Йеллена давно разгромили. Остались только те недобитки, что действовали в городах как бандиты, а больше военных столкновений не происходило. За те два года, что мы проведем в армии, их найдут и прикончат… Мы два года побегаем по учебным полигонам и вернемся в безопасный, очищенный от Чистильщиков город, понимаешь?
— Да, но служить этим выбл*дкам из государства…
— Ты предпочитаешь подохнуть, как Мальтер и все остальные? Гаротон, мы ничего полезного богачам из категории С не сделаем. Нас просто будут учить.
Ретар немного помолчал. У него кончились идеологические аргументы.
— Нам еще нет восемнадцати.
— Мы можем записаться на досрочный призыв. На обратной стороне листовки всё написано.
— У нас нет документов.
— А ты думаешь, мы единственные бродяги, которые идут в армию в поисках лучшей жизни? Документы нам восстановят. Точнее, сделают новые.
Гаротон молчал, мрачно смотря на друга.
— Чего ты лыбишься? Предложи другой выход. Думай до утра. Если ничего не придумаешь, то лично я сваливаю.
С этими словами, Кейранд ушел в свою комнату. До самого вечера он не выходил. Гаротон было забеспокоился, осторожно зашел к нему и, оценив состояние друга, облегченно выдохнул — Шарн просто крепко спал.
Гаротон же, когда не мучился от последствий сотрясения мозга, обдумывал предложение Кейранда. Со временем, оно перестало казаться ему таким диким. По крайней мере, так у них были почти все шансы пережить преследование Чистильщиков.
Впрочем, утром они поняли, что выхода у них не остается. В семь часов утра Кейранд собрался выйти на улицу покурить, открыл дверь и в следующую секунду с кошмарным криком упал на пол. На пороге лежала голова Эйтара.
Бывшие Мертворожденные сразу бросились собирать вещи, которые у них еще остались после пожара в штабе, и, как можно скорее, сбежали из отеля. Через полчаса они уже стояли неподалеку от здания военкомата, который смотрелся со стороны как дворец среди трущоб — очень уж резко контрастировало. опрятное, новенькое здание среди черных однообразных и убогих жилых домов.
— И что, думаешь, нас возьмут? — спросил Гаротон, смотря на военных с автоматами у входа.
— Думаю, да. Единственное, у тебя с башкой проблемы… Как ты?
— Лучше. Хотя, меня до сих пор мутит.
— Ну, может, тебе позволят полежать немного в лазарете…
Кейранд тяжело вздохнул.
— Чего стоять? Пошли.
Продолжение следует…
