Я бросил взгляд на монитор спектрального анализатора: “ Вроде бы тихо. Активность низкая. Надолго ли? …Словно затишье перед бурей”.
-Паша…Я, не могу тебе пока что-то конкретно сказать. Просто, прошу, как минимум час два побудь в эфире. И срочно приготовь, пожалуйста, своих людей и транспорт. Все, конец связи.
Командир может ошибаться и ошибается. Так проигрываются бои и напрасно погибают люди и машины. Командир может ошибаться и так погибает подразделение, и даже целая армия. Так проигрываются, в конце концов, сражения и войны. Я не проигрывал сражений и не терял людей, просчитавшись или недооценив положение, расклад сил и прочее. Потому что никогда не ошибался и всегда мог развернуть ситуацию в свою пользу. Но, это касалось только тех случаев, когда моими противниками были люди, умные или глупые, но все-таки понятные и предсказуемые. Твари же никогда не бывают предсказуемыми, и если кому доводилось с ними воевать, так он знает что всегда нужно готовится к самому худшему – это значит нужно побольше запастись патронами, приготовить побольше лекарственных средств и просчитать свои шансы до самых последних и незначительных мелочей. И не расслабляться ни на секунду, пока есть угроза или возникло хоть малейшее сомнение в том, что опасность миновала и можно облегченно выдохнуть.
Те, кто держал оборону в здании железнодорожной станции, меня ждали, напряженно сжимая в руках оружие, они всматривались в силуэт Девятой, который преломлялся и отражался в тысячи монохромных осколках зеркал и, которые в свою очередь ежесекундно меняли свое положение, словно стёклышки в калейдоскопе. В их движениях не было никакой закономерности, как не было и направления, они то сворачивались, скрывая силуэт наподобие стел поля, то вновь разворачивали его, увеличивая или уменьшая, множили или сдвигали в ту или иную сторону. Те, кто наблюдал за этим со стороны, часто испытывал боль в глазах, за которой наступала тошнота и, появлялось сильное головокружение. Голополе никогда не отражает попадающий на него свет, но может, словно хамелеон слить машину с окружающим ее фоном, однако оно никогда не останавливает свое движение, так что обнаружить ее может любой, кто ЗНАЕТ, что там переливается, колышется и дрожит как марево. Но мало что нужно увидеть так еще и нужно заставить свой организм на это смотреть, а это совсем не просто сделать. И закрыв глаза или отвернувшись, наблюдатель с большой долей вероятности потеряет объект из виду тем более, если машина движется, если машина скрывается в сумерках, во тьме или природных явлениях. И, разумеется, когда пилот начинает стрелять или включает фары, он выдает свое местоположение – но все равно это смотрится очень я бы сказал необычно – словно огонь и свет появляются из неоткуда.
