-Ничего, мисс Уотсон. Кроме того, еще неизвестно, подойду ли я для вашего танца! Как бы мне не пришлось краснеть!

Винсент проводил меня до моего номера, улыбнулся и пожелал доброй ночи. И я со спокойной душой зашла к себе. Может быть, впервые за все эти месяцы мне стало чуть легче – оказалось, что общаться с хорошими людьми – это не так уж невероятно в моем состоянии!.. Но стоило мне принять душ и улечься в кровать, как тишина и темнота, такие непривычные для меня, ведь ночь я все это время на базе проводила исключительно на ледовой арене, обрушились на меня всеми старательно забываемыми воспоминаниями. Вскочить и поднять вечно опущенные жалюзи на окнах, помогавшие мне спать днем? Нет сил. Совсем нет сил! И я лежала без сна, вслушиваясь в тишину, словно, сейчас, вот сейчас раздадутся его шаги, он присядет на мою постель и я… я смогу обнять его, ощутить руками его плечи, губами почувствовать его шею, губы… О, господи… Господи!! Почему не проходит?? ЧТО ЖЕ ТАК БОЛЬНО?? И я разрыдалась. Нет больше сил! Чего я добьюсь? Что толку во всем этом балагане?? Да, теперь я знала, что одержу победу, сделаю то, что долгие десять лет уверенно считалось невозможным, я верну себе имя, всеобщее признание – самоуверенная Софи разошлась во всю! – но, что, если Ричард не придет посмотреть на меня? Что, если он давно поменял свою жизнь и оставил позади меня вместе с болью, которую я ему причинила? Что, если прямо сейчас, отдыхая после концерта, он развлекается с какой-нибудь красоткой, и не вспоминая о моих руках и поцелуях?.. Черт меня подери с моей глупостью! Я сама себе была противна со своими примитивными, отвратительными догадками. Я не могла так думать о Ричарде, о сердце его, так любившем меня. Не могла! Но все бесы, сговорившись, вопили мне в уши, отравляя мне душу одной – единственной мыслью – ТЫ САМА ВИНОВАТА И ТЕПЕРЬ НИЧЕГО НЕ ВЕРНУТЬ, НИКОГДА!!.. Наверное, мои рыдания так утомили меня, а непривычный давно виски окончательно доконал  – кажется, я уснула. Совсем, как проревевшийся ребенок. Не успокоенная, но вымотанная до последней степени. Мне что-то снилось, и я не могла заставить себя проснуться окончательно. Мне чудилось, что балконная дверь, всегда слегка приоткрытая – в нашей гостинице топили нещадно! А о ворах и речи быть не могло – распахнута. И только через нее в номер проникал свет фонарей с длинного балкона, на который выходили все балконные двери номеров моего этажа. Что происходит?! Я лежала, тупо уставившись на эту дверь, но меня окружала абсолютная тишина, звеневшая в ушах, забивавшая их не хуже ваты. И тогда, чувствуя, что готова спятить, я дрожащим голосом позвала: