Я застыла, понимая, о ком он говорит, замерла в ожидании его следующих слов.
-… я пел эту песню для него, вернее, для нее почти год назад, теплым, солнечным летом, в день своего Рождения… Простите меня за это откровение! Но теперь эта песня дорога мне вдвойне, теперь она связана с самыми пронзительными воспоминаниями моей жизни. И я хочу, что бы то чувство, которое теперь вложится в нее, пришло к вам, тронуло вашу душу. Ибо я уверен, что лишь то, что трогает душу, приносит счастье! И только это имеет смысл в этой жизни…
Все, я больше не могла этого вынести!.. Боже, если бы Ричард позвал, если бы он только позвал!! Но он пел, он прощался с разразившимся аплодисментами залом, он уходил, и мне ничего не осталось, как рыдать от горя. О, да, он тронул мою душу! Он взорвал ее, черт возьми! Но только больше в моей жизни нет никакого смысла… Мне, наверное, стоит сделать свою программу такой, что бы весь мир с ума сошел, что бы Ричард не смог не прийти на представление, хотя бы, просто из любопытства, а мне напоследок взять и расшибиться снова о бортик. Только на этот раз насмерть. И пусть тогда поймет, что не было, нет и уже не будет в моей жизни никого, кроме него! Но поздно будет сокрушаться и не на что надеяться! Так же, как мне сейчас…
Я выбежала на улицу, кое-как отдышалась, едва успев до того, как ко мне подбежал Винсент.
-Мишель!.. Мишель, что с вами случилось?? Вам плохо?.. Черт, да вы плачете! Слушайте, может, вам стоит выпить немного?