Сергей отошёл несколько шагов обратно, присел, определил ногу для толчка. Побежал, оттолкнувшись толчковой на краю крыши. Подошва предательски скользнула по серому кровельному железу.

— Молодой дурак. Зачем, зачем прыгнул… Мозгов нет, считай, калека, —  капитан Орехов смотрел на Сергея, — мгновенно умер. Три арматурины насквозь. Не мучился пацан. Ты чего, Петренко? Плохо тебе?

Петренко, молодой опер, отошёл к стене дома. Его тошнило.

— Это твой первый труп, Петренко? А, ну да, ты у нас три месяца всего… Ничего, привыкнешь. Правда, привыкнуть трудно. Эти пацаны, похоже, валютчика на «Приморской» завалили позавчера… по ориентировкам они. Что там с Максимом? Убит?  Бля… кто-то из этих его… а ведь к свадьбе готовился, заявление подали на осень. Наташе его надо позвонить… Пусть полковник звонит… и маме в Лугу. Второго взяли. Расколется быстро. Конечно, на дружбана своего мёртвого всё переведёт. Надо выяснить, что за половинка банкноты двухдолларовой у него в руке была зажата… Надо его кореша прессануть… может, это бабки валютчика, которого они завалили…Ладно, давай, дождись  экспертов, а я в отдел. Вот и солнышко вышло, сегодня опять припекать будет.

Июльское солнце уверенно пробивало облака. День обещал быть хорошим. На Шкапина заскрежетал своим корпусом трамвай, заворачивая на Чернова.