Сергей подошёл к приоткрытому окну. Солнце успело нагреть подоконник, в некоторых местах отлупилась белая масляная краска, из-под которой выглядывало тёмная древесина. Он залез с ногами на подоконник. Это было его любимое место во всей коммуналке. Его комната и его место силы. Толкнул раму вперёд, с улицы стало немного холодить ступни ног.

Коммунальная квартира, или «коммуна», как называл её он сам, находилась на шестом этаже большого дома, второго от угла с Литейным проспектом. Некоторым он казался мрачноватым, но это из-за давно некрашеного фасада.  Его бордовая краска, покрытая густым слоем городской пыли, действительно выглядела весьма грязной. Осенью вообще ужасно.

Но ему нравился дом. Сергей прожил здесь всю сознательную жизнь, все свои 18 лет. Отсюда он ходил в школу на Басковом переулке, поздней осенью и зимой, по такой неуютной улице Некрасова, потом налево, по Восстания. Весной было хорошо, ему нравилась солнечная и пыльная ленинградская весна. Взрослые не понимали, и ворчали из-за клубов пыли, которые иногда напоминали миниатюрные смерчи. А ему были приятны сухие прохладные улицы, немного блёклые фасады домов. Нравились пыльные окна, за которыми была неведомая ему жизнь. Серёже казалось всё это прелюдией к жаркому и душному лету, и это радовало его апрельскими днями, когда так приятно было идти по серому асфальту, порой останавливаясь, рассматривая его  причудливые трещинки и щербинки.