В лицо летел тополиный пух, начинало припекать. У Сергея, к счастью, не было аллергии на пух, но многие его сверстники страдали в летние месяцы. А тополей в Ленинграде было много.
Сева сидел в тени от разросшихся кустов сирени, полулёжа на массивной скамье. Народу в этот час на площади было немного, и Сева мог позволить себе, нацепив наушники от кассетного плеера, энергично мотать головой.
-Привет, партнёр!, — Сева разговаривал громко, пока не снял поролоновые кругляшки с ушей.
— Привет- привет. Что слушаешь?
— Отличная тема, чувак! «Банановые острова», слышал такой альбом? Свежачок! На, зацени, — Сева протянул наушники.
Сергей услышал потрескивание. Потом, сквозь шумы и трещание начала нарастать электронная музыка. И какой металлический голос с хрипотцой начал рассказывать ему о мальчике Бананане.
— Ну, партнёр, как? – Сева с интересом наблюдал за выражением лица приятеля.
Сергей округлил глаза, мотнул головой, — Слушай, крутой музон, такая электроника модная… кто это сделал?
— Говорят, наши слабали… Только с такими песенками их не то что в «Утренней почте», в колхозном ДК не разрешат… наши совковые ценители кроме Анне Вески и «АББЫ» никого не признают, это реальность, дружок.
Сева убрал плеер в рюкзак. Серёжа с интересом посмотрел на ремень рюкзака, прочёл «Соломон».
— Хороший рюкзачок ты вырвал где-то.
— А, этот… да Мишель Ликин подогнал на днях. А где он его нарыл, даже не спрашивал. Полтос – и фирменная вещь на плечах модного ленинградского юноши, — Сева засмеялся. Потом стал серьёзным.
