Сергей улыбнулся, вспомнив, как Сева в лицах изображал, как он выражался, «лошков понаехавших», которые давали ему деньги. Конечно, подумал он, с такими занятиями Сева плохо кончит. Ему не нравился откровенный обман. Это было грубо и как-то нехорошо. Даже не как-то, а просто нехорошо. Очень плохо.

А так Сева был неплохим парнем. Раздолбай, конечно, но обаятельный раздолбай. Однажды, после совхозной картошки, Сергей пришёл в институт в своих любимых голубых джинсах и не первой свежести кроссовках. Сева тут же схохмил: «Когда был Ленин маленький, с кудрявой головой, носил он «Рибок» старенький и «Левис» голубой…»

На ногах Сергея тогда была «Romika», но это не важно. Сева был известный хохмач, язык у него подвешен был правильно.

Из зеркала в ванной на Сергея смотрел пухлогубый молодой человек с копной вьющихся волос. Он критично осматривал себя.  Да, Сева подколол точно – маленький мальчик с курчавой головой.

Ванная комната была приличных размеров, по-барски спланированной, с окном, выходящим в глухой двор. Такие дворы, Сергей узнал недавно, в старом Петербурге называли «световыми». Узкие, без проходов, только с небольшими дверьми, выходящими с «чёрных» лестниц.  О прошлой жизни напоминал пол из красивой метлахской плитки и рама в окне с латунной фурнитурой.

Сергей подумал было о том, чтобы побриться. Погладил подбородок. Рановато еще, дня через два будет самое то.