Этот сон был самым коротким, похожим на благословение, на пожелание удачи, которая ей была сегодня так необходима.

Толларк… Ричмонд Толларк. Тот, кого она знала теперь, после всех этих своих снов больше, чем кого-либо! Неужели он мог бы обидеть ее, посмеяться над ней? Говорят, он сильно изменился… Но то, с чем создавались его песни, их песни, не может умереть, уйти навсегда и не вернуться! Неправда! Толларк остался Толларком, тем золотоволосым Ричи, чьи лазурные глаза удивляли неожиданной грустью, чей голос с мягкой хрипотцой пел трепетную балладу, которая всегда будет напоминать ей о шелестящих в летнем ночном сумраке ветвях сирени под окном… Вот только затерялся он где-то далеко, наверное, в самых глубоких дебрях своего парка, где всегда занимается в загадочном тумане пурпурный рассвет, где нет боли и отчаяния, куда, наконец, ушла когда-то его Мэри Ли Палмер. Он ушел вместе с ней, оставаясь с друзьями, с Эдди, с их музыкой лишь настолько, на сколько его сердцу все еще жаждалось играть, писать песни, жить с теми, с кем он тоже одной крови, а еще с сыном, которого любил безмерно и которому должен был подарить целый мир… Теперь Мэри поняла, почему у Ричмонда так часто, порой даже совсем и не к месту, в клипах и на фотографиях такие грустные глаза. А иногда ей казалось, не то, что грустные даже, а попросту не соответствовавшие его возрасту – точно увидел он что-то в этой жизни, понял и пережил такого и столько, чего у другого набирается на протяжении многих лет, уже к седым волосам. И это у человека, славившегося бронебойным обаянием, веселым нравом и неистощимой фантазией в области шуток и проказ!..