Он поглядел на нее, внутренне совершенно похолодевшую от собственной смелости, поднял брови и… расхохотался.
-Браво, Мэри!.. Браво!..
А она смотрела на него, похожая на одураченного Пятачка, и уже не знала, чего ждать дальше. Ее запал кончился, руки дрожали, и слезы вновь готовы были вырваться наружу.
Наконец, он перестал смеяться, прислушался и поднялся.
-Идите сюда!.. Идите, идете. Не бойтесь же! Я лишь хочу пригласить вас потанцевать. Только и всего. Не хотите?
Еще чего! Она подскочила, подала ему руку, и он слегка обнял ее, выводя на середину.
Наконец-то она видела его лицо так близко! И без темных очков. Возраст сказался на чертах лица белокурого принца «Королевского Креста», похитив их гладкость и очаровательную четкость. Ричмонд отрастил небольшую бородку в стиле Генриха Наваррского. В волосах явно блестела седина, и уже не было давно той гривы, в которую в своем странном сне она запускала пальцы. Глаза ни на йоту не сделались меньше – все такие же огромные, бездонные… Только вот, если раньше это была бездна обаяния, пусть даже порой слегка печального, то теперь Мэри гляделась в пропасть тоски. Тоски не кричащей и стенающей, но неизбывной и усталой. И все же, что-то очень мягкое пряталось в этих удивительных глазах, в уголках его губ, которых ей хотелось… Господи, ей так хотелось их, эти губы поцеловать!
Ричмонд смотрел в ее лицо и благодарил Бога за то, что она не болтлива, эта девочка, ибо сейчас он и слова произнести не в силах, снова злясь, страшно злясь на самого себя за то, что не может спокойно смотреть в ее глаза, в ее лицо, так похожее на личико Ли… За это он и уцепился, наконец.