— Сколько-сколько фунтов? Так это ж ещё и штраф к передвижению должен быть тогда.

— А что, вроде и должен.

— Во ты попал, Лазарь! Бросай давай.

— Я бросаю груши ему в морду.

— Совсем сдурел? Бросай, я тебе говорю.

— Не стану бросать, я лучше от груш избавлюсь, чтобы штрафа лишиться.

— Груши не трожь! Ты же их хотел отдать той дамочке на площади.

— Я передумал. Сейчас как швырну всю корзину… Хуго, давай проверку на атлетику.

— А что, можно и на атлетику…

По подоконнику с треском покатились кубики.

— Девять.

— Да какие ж это девять, когда всего семь!

— Ну семь.

— Тьфу, считать не умеешь? Эх, потонул ты, получается, Лазарь. С грушами на дно, так сказать. Вот это я понимаю — жадность сгубила.

— Это всё потому, что Хуго кости неправильно кинул. Я ему давно, дураку, говорил коврик принести — на мягкой, на мягкой поверхности надо!

— А что, можно и на мягкой…

Итан остановился на одном из лестничных пролётов. Прямо перед ним вокруг широкого подоконника теснились трое. Тот, что слева был ростом ниже среднего, усатый, с головы до ног закутанный не по погоде во всё полосатое и красно-белое. По правую руку возле тёплого бойлера торчал то и дело мусоливший в губах пустую самокрутку розовощекий шатен с подобранным явно вслепую гардеробом. Между ними сутулился и шмыгал носом смуглый брюнет, не отрываясь делающий заметки в толстом блокноте. Подоконник за их спинами оказался укрыт разлинованной чёрным маркером картонкой, по центру которой слегка блестели белые грани игральных кубиков.