Аллагио посмотрел на бога.

— Да, мы в трудной ситуации. У нас нет выбора. Но мы можем перед смертью спасти наш город. Этого достаточно. Кем бы я ни был, реформатором или консерватором, я пытаюсь действовать во благо своим людям. Мой народ – это не тот народ, который принадлежит мне, а тот, которому принадлежу я. Ты этого не понимаешь, Мистериум. Потому, как бы ни был шикарным твой план реформации, у тебя никогда не будет твоего народа. И ты не сможешь стать ни подданным, ни царем. Царь – единственный слуга народа. Правитель – самый обремененный из рабов.

— Не неси чепухи. Бог – единственный разумный и объективный правитель. Только со стороны можно увидеть, что лучше для людей. Сами люди не понимают.

— Я так не считаю.

— Потому-то ты и смертный, а я бог. Боги знаю все.

— Хорошее оправдание собственным заблуждениям.

— Я не могу заблуждаться на этот раз. Слишком много было заблуждений в юности. Сейчас я – чистая доска. Чистый объективизм.

— Или просто глубочайшее заблуждение.

— Я хочу тебя убить.

— Без меня моя команда не одолеет богов.

— Знаю.

— Мы должны быть едины. Сила в единстве.

— Нет, сила в божественном одиночестве.

Связанный Добутсу ненавидел весь мир. Он видел в своих бывших друзьях предателей и хотел убить их всех. Некоторое время он сильно злился, но потом холод окатил его сознание. Он вернулся к своему индифферентному состоянию. Теперь он мог придумывать планы, по сложности не уступающие планам Ала. Да, серьезно. Он слишком обленился, когда с ним начал путешествовать хороший тактик и биолог. Теперь все нужно было возложить на свои плечи. Но, к сожалению, выбраться никак не получалось.