Фотия вступила в беседу, забыв о том, что находится высоко над землей:

— Нельзя доверять Мистериуму. Он – злодей.

Аллагио парировал:

— Злодей, но с идеей. Все люди по отношению друг к другу злодеи.

— Серьезно? Докажи-ка.

— У всех свои представления о правильности, о должном, о красивом и ужасном. Родители навязывают что-то детям, учителя тоже. У всех свой замысел. Но все желают некого блага. Просто не все могут себе позволить воплотить свои мечты и идеи в реальность. Я тоже был против этого мира. Меня устрашают традиции и догматы, ваш пустой атеизм и соглашательство во всем. Верхи говорят, а народ кивает. Это все похоже на стадо баранов. Я сам фантазировал на подобные темы. Я хотел изменить мир. Но у меня никогда бы не хватило ни решимости, ни сил. Мистериум же силен и решителен. Конечно, нам не нравятся его методы, но через двадцать лет никто уже из смертных не вспомнит о его преступлениях, если он добьется успеха. Мы же не помним о ядерных атаках богов, которые принесли мир на Зойю. И, да, слова Мистериума о них правдоподобны. Что еще могло остановить сражающиеся государства, кроме истинной божественной силы, способной уничтожать целые города?

Син ответил:

— Опять ты про традиции. На них держится весь мир. Нельзя брать и от всего отказываться.

— В том-то все и дело, брат, можно не отказываться, но не все следуют за этим можно. Всегда найдутся исключения. Всегда будет борьба. Проблема лишь в том, как традиция с ними справляется. Порой жестокие меры уместны. Традиция хочет удержаться на своих двоих, но и зарождающийся взгляд на мир, зарождающийся поступок и зарождающееся общество тоже требуют устойчивости. Но не могут они вместе стоять. Тут и начинается война. Война может быть на словах, может быть дипломатическая, а может быть физическая. Вот что я надумал.