– Это саркофаг… – с дрожью в голосе произнесла Аджари. – Скорее всего, целый. Не исключаю, что веревка должна обвязывать его.

– Саркофаг?

– Да. Он стоит почти вертикально. Знаешь, – она встала, повернулась ко мне, положила руку на плечо и, волнуясь, добавила, – у меня такое ощущение, что его опустили сюда, когда закидывали шахту камнями. Это не воры… Что-то здесь было страшное… Его надо выкопать и сегодня.

– Думаешь, это какой-нибудь нарушитель закона, обвиненный в святотатстве и приговоренный жить вечно после смерти? – пошутил я. – Как в кино?

– Это не фильм, Джон, – отстранилась Стефи и громко крикнула рабочим: – копаем без перерыва! Завтра выходной! Оплачиваемый!

Арабы радостно закричали в ответ, и работа снова закипела под веселую местную песню.

К шести вечера саркофаг, а, точнее, внешний деревянный антропоморфный гроб, на носилках перенесли под тент. Он все еще был обмотан веревкой, скрепленной на груди глиняной печатью. Всю поверхность предмета заупокойного культа, покрытую плотной сеткой глубоких трещин, украшали выцветшие рисунки и иероглифы. Я внимательно стал осматривать надписи в поисках имени, но на его месте зияли рваные сквозные дыры.

– Начальник царской охраны Ментухетеп, – прочитала Стефания на печати.

– Имя на гробе уничтожено, – добавил я. – Вскроем?

– Давай! – взволнованно ответила Стефи. – Фиксативом покроем потом.

– И для кого только пишутся правила? – посмотрел в ее сторону и игриво прищурил глаз.