Небо на двоих Небо на двоих. Глава 5

…Что это? Эдди Дэймонд??.. Почему… откуда он здесь?? И почему она лежит на полу?.. Рука Эдди протянулась к ней, она ухватилась за его ладонь, теплую, нежную…

-Вставай! – его голос и улыбка. Такая нежная, что на сердце сразу стало необыкновенно тепло и удивительно спокойно, словно в высокой траве на холме у моря, где только небо, шум волн и тишина… — Вставай, милая!.. Все хорошо. Ты же понимаешь меня?

-Да… — прошептала она. – Конечно, понимаю!.. Хотя…

Эдди улыбнулся.

-Забавный ты ребенок! Прелесть!..

-Но…

-Тише! Не говори ничего, не удивляйся! Ты теперь его… Ты с ним теперь, значит, все хорошо! Теперь вы сможете все, девочка! Иди!.. Слышишь, он зовет тебя?…

-Мэри!.. Мэри!!

Она распахнула глаза и обнаружила, что сидит на полу ванной, прислонившись к стене. Ричард! Он ее потерял. Даже в голосе какой-то страх. Боже!

И она вскочила, секунду переждала головокружение и пулей вылетела в гостиную номера, столкнулась с ним, но успела увидеть самый настоящий страх в его глазах.

-Мэри!.. Где ты была?!

-Я… Я в ванной была, причесывалась… — пролепетала она, наклонила его голову к себе, обняла и погладила по волосам.

-Я здесь, Ричард!.. Здесь… Я никуда не денусь! Правда!

И чуть было не заплакала снова, но сдержалась, чувствуя, как нужна ему сейчас именно ее улыбка. Поглядела ему в глаза, внимательно, даже ищуще вглядывавшиеся в ее лицо.

-Что ты сказала? – его голос окончательно охрип.

-Я сказала, что никуда не денусь. Разве я могу убежать от тебя?! От моей жизни. Разве могу?!

-Ты понимаешь, ты… Ты хоть понимаешь, что происходит?! Девчонка!

-Что?

Он расхохотался и прижал ее к себе, вновь взлохматив и отправив к чертям все ее старания.

-Мы вместе теперь, дурочка!

Она потерлась носом о его грудь.

-Ричард… Ущипни меня, может мне вообще все это снится!

-Зачем щипать?!

И Ричард медленно наклонился к ней – она видела только его глаза, такие яркие, наполненные той самой до слез радостью и нежностью – и прижался губами к ее губам. Она едва на ногах устояла!

-Так я не то, что в себя не приду, я улечу сейчас! – прошептала она.

-Только со мной! – ответил он. – Если не развалюсь в воздухе!

-Развалишься?!

-Ну, да, как списанная рухлядь!

-Не верю! Ты – Ричард Тайлер, ты не можешь развалиться. Вот! Ты умеешь летать.

-Пойдем, детка. Пойдем, пока я вообще не раздумал туда идти и не обрек тебя на голодный обморок!.. Ты чудесно выглядишь! Это я к тому, если тебя стесняет необходимость идти в ресторан не готовой к этому.

Они вышли в коридор, и в холле его увидели Брэндана, сидевшего, развалясь, на диване. Маруська немедленно смутилась, увидев Мастерса теперь – все, эйфория первых минут, когда она никого, кроме Ричарда почти не видела, ничего не понимала от восторга и неожиданности самого момента, прошла! Но тот поднялся из кресла, улыбаясь, и протянул ей руку.

-Мисс Мэри!

И она с огромным удовольствием взяла его ладонь в свои, пожала ее, а потом просто взяла и обняла его. Как совершенно родного человека.

-Мисс Мэри! Я очень рад вас видеть! – совершенно растрогавшись, произнес Брэндан.

-Я тоже! Я очень рада познакомиться с вами! – воскликнула Маруська, так и держа Брэндана за руку. — Хотя, всегда, с тех времен, как услышала и полюбила ваши песни, считаю вас всех очень близкими мне людьми.

Брэндан вытаращил глаза, а Ричард рассмеялся.

-Она – настоящее Чудо, правда, дружок?.. Все, ужинать! Иначе я похудею тут со всеми этими переживаниями совсем.

Он ухмыльнулся, похлопав себя по слегка выпирающему животу, и глянул на Маруську – мол, видишь, во что я превратился?!

И она подхватила его под локоть, прошептала:

-Мы поговорим об этом потом, Ричард, ты все поймешь и перестанешь об этом думать.

Ричард положил свою ладонь на ее руку.

-Я и не думаю. Каков уж есть! Я вижу твои глаза и мне не надо никаких слов. Ты – моя девочка! Вот и все.

Ужин был великолепный! Кухня, обстановка, обслуживание. Тихо позванивало в руках серебро, нежно мерцал чудесный фарфор, музыка навевала ощущение покоя. Конечно же, наряд Маруськи был совсем не для ресторана такого уровня, но она очень быстро перестала смущаться, легко общалась со своими кавалерами, замечала, как на них оглядываются, узнавая и перешептываясь. Иногда подходили, извиняясь, и просили автограф. Это так льстило ей – она с НИМИ! И пусть никто не знает ее имени, но она сейчас – единственная из всех-всех, кто восторженно кричал на концерте, кто сокрушался, что не смог на него попасть, она — единственная, кому свалилось такое чудо – быть с ними. И Ричард! Он то и дело ласково гладил своей ладонью ее колено, и даже если не смотрел на нее, она ясно чувствовала – он с ней. Каждую секунду и прямо сейчас. А еще впереди целая ночь! Господи, дай ей сил принять все это и не сойти с ума от счастья!..

-Может, потанцуем? – его тихий голос у ее уха.

Маруська подала ему руку, вышла вслед за ним туда, где уже танцевали несколько пар.

-Я просто откровенно греюсь в лучах твоей славы! – улыбнулась она, кладя ему руки на плечи. – На нас все смотрят!

-Я много лет был объектом внимания тысяч людей, почувствовав вкус славы очень рано… Не хочу лгать, что меня теперь это совсем не трогает. Скорее, удивляет, что я до сих пор еще так популярен. Впрочем, уже не так, как во времена Эдди и «Королевского Креста» в лучшие его годы, конечно… Но я смотрю на тебя, в твои глаза, и вижу натурального ребенка, во взгляде которого светится гордость за отца… Неужели я… такое счастье для тебя, Мэри?! Девочка из далекой страны…

-Ну, уже далеко не девочка! – улыбнулась Маруська, вздохнув.

-Для меня – девочка. Ты же в дочери мне годишься!

-Вот не хотела бы!

-Я тоже! – он обнял ее покрепче и поцеловал в висок. – Но ты не ответила!

-Счастье!

Маруська посмотрела ему в глаза так прямо и ясно, что он лишь вздохнул.

-И ты готова уехать вместе со мной? Вот хоть завтра?

-Да… Только у меня загранпаспорта нет, ничего нет из того, что нужно для этого. Что делать?

-Мы все выясним и решим! Не волнуйся.

Господи, как же она мечтала всю свою жизнь услышать нечто подобное! Слова настоящего мужчины!

И она нежно погладила его по плечу.

-Ричард! – прошептала она. – Но ведь тебе придется менять всю свою жизнь. Я не очень понимаю… Ты ведь женат?

-Да. Пока да… Я не знаю, может, это и в самом деле, рука Судьбы, которая просто взяла и пошла у тебя на поводу… Моя жена подает на развод. Уже несколько лет наши отношения целеустремленно охладевают, а недавно она услышала, как я зову тебя во сне по имени. Решила, видимо, что у меня любовница завелась и заявила о своем уходе.

-Господи, Ричард! Любая женщина может так сказать в подобной ситуации.

-Я понимаю. Но повторюсь – все это началось задолго до тебя. Вернее… Ты уже была. Ты появилась очень давно.

-Как это?!.. Если честно, то до этого момента я воспринимала все, как какое-то сиюминутное Чудо. Я просто даже боялась объятия разжать, вопрос лишний задать, словно, это могло что-то сломать, словно, какая-нибудь мелочь была способна все разрушить. Но теперь… Как ты узнал обо мне? Откуда взялись эти твои вопросы на концерте, ставшие той туфелькой Золушки, которую принц примерял всем девушкам? Что все это значит?

-Мои сны… Уже несколько лет, боюсь, не вспомню точно, когда это началось, мне стали сниться сны. Странные и очень приятные сны. Я видел… Нет, я просто переживал во сне моменты из жизни, которой никогда не было. В ней со мной происходили не очень понятные мне вещи, точно, это чья-то жизнь, чья-то совершенно потрясающую любовь. И то это была одна жизнь, а то абсолютно другая, но любовь той, что была со мной в этих снах рядом, грела и жгла мое сердце. Я просыпался разбитый, растерянный и… мечтающий пережить все увиденное наяву. И не только из-за этой любви. Тот Ричард, Мэри, которого я видел, чью жизнь мне приходилось переживать, не всегда похожий на меня, не всегда правый и даже, наверное, более чувствительный, чем я… он нравился мне больше меня настоящего. И еще – я был частью Чуда для той, что там была рядом. Той, единственной за всю мою жизнь, что любила меня, именно меня, то, что внутри меня. И тогда я начал чувствовать ее помимо моих снов… Да, да, Мэри! И это была самая настоящая пытка!.. Не пугайся, ты все поняла, я вижу, но страшного в этом нет. Я чувствовал, совершенно реально чувствовал рядом с собой чье-то присутствие, даже дыхание слышал, тихий шепот. В первое время я порывался повернуться, протянуть руку и нащупать эти плечи, это лицо, так нежно и чувственно жавшееся к моему плечу. Но тщетно! Все исчезало. И тогда я научился терпеть и просто ощущать это присутствие и наслаждаться им. Но как выдержать подобное, понимая, что человека рядом нет, что он – не известно, где и есть ли вообще?! Вот где была пытка!.. Возможно, именно тогда началось отчуждение между мной и моей женой. Ибо даже днем я старался уйти в свою студию и в одиночестве снова и снова переживать ночные впечатления. Естественно, и ночью я ждал нового появления. Тогда я стал спать один. Я ушел в собственную спальню, чувствуя, что спать теперь рядом с женой просто не смогу…Не смотри на меня так! Никто в этом не виноват! Лорна и раньше не всегда спала со мной, особенно, когда появились дети. А к тому моменту, о котором я говорю, ее желание спать отдельно усилилось еще больше. Как правило, когда я приходил в спальню, она уже спала или лежала, отвернувшись к телевизору. Мы могли разговаривать, обсуждая какие-то домашние дела, детей, но не более того. В итоге я понимал, что сериал ее интересует больше, ложился спиной к ней и засыпал… Когда же я ушел в отдельную спальню, я почувствовал себя намного лучше, легче. Здесь все было только мое – мои вещи, пусть не всегда лежавшие аккуратно, плакаты на стенах, моя музыка… Кстати, плакаты я развесил именно тогда, чего не делал со времен моей юности. Не знаю, как это объяснить, но, похоже, это я вытащил из одного из моих снов, в котором я жил в большой квартире с огромными окнами. Там, в моей спальне все стены были увешаны плакатами и фотографиями «Королевского Креста»… Не плачь, Мэри, Бога ради!

Но после этих его слов она расплакалась во всю, спрятав лицо на его груди. И он только покрепче прижал ее к себе.

-Моя Мэри! – прошептал он, — Теперь ты понимаешь, что никого, кроме тебя, и не могло быть в моей жизни. Ты не только узнала меня, не только полюбила больше, чем кто-либо в этой жизни, ты ухитрилась лепить меня таким, каким увидела в своем воображении, а вернее сказать, ты увидела меня того, каким я должен был стать, но не стал, растерявшись в погоне за успехом, за чем-то совсем лишним. Да-да! Я на самом деле вовсе не такой, о каком ты мечтала. Не тот романтичный, нежный, не всегда уверенный в себе, способный влюбиться до слез, но все же, настоящий мужик и преданный друг. Музыкант, пронизанный своей музыкой, песнями «Королевского Креста» через самое сердце… Да, наша группа была нашей жизнью. Она воспитала нас, сопливых, амбициозных, сделала из нас профессионалов, настоящих друзей. Но все это не было так трогательно, так щемяще, как тебе казалось. Ругаясь, мы легко переходили на личности, хлопали дверями, уходили в свои проекты. Потом, конечно, понимали, что надо вернуться, надо работать дальше, ибо нас ждут люди, успех и деньги. И только потом, возможно, когда мы узнали, что теряем Эдди, пришло ясное понимание того, чем мы были на самом деле. И это понимание обжигало душу. Эдди уходил, а значит, кончалось то, чем мы жили на самом деле. И за все годы существования «Королевского Креста», возможно, именно Эдди знал это. Всегда. Сначала тихий и застенчивый, на сцене, впрочем, превращавшийся во что-то претенциозное, мало понятное, но весьма занятное, а со временем более уверенный, сменивший амбиции на четкое осознание того, что мы являем миру, на что способны и какого успеха заслуживаем, он оставался при этом очень трогательным, преданным, способным помирить нас при любом, даже самом разрушительном скандале… И мы теряли его вместе с тем, что составляло нашу жизнь. Может быть, именно после его смерти, мы в первый раз почувствовали, что стареем, хотя находились еще в очень хорошем возрасте… Я был «звездой», Мэри, я был той самой настоящей «звездой» со всеми ее недостатками. Конечно, не до крайностей, когда вызываешь у публики своими выпадами уже что-то похожее на омерзение. Нет. Я был достаточно прост в обращении со мной, улыбался всем подряд, светился! Но… Как бы тебе это объяснить… В целом я не страдал «звездной болезнью», но вот с женщинами… Я сам не знал, кого я хочу, я видел, как меня обожают. С моей-то ангелоподобной внешностью! Я менял партнерш, как перчатки, не задумываясь об их чувствах, даже не представляя, что они могут переживать. Переспал и ладно!

Ричард еще сильнее сомкнул объятия, точно боялся, что она вырвется и убежит после его слов. Но она даже и не пыталась. Она подняла к нему лицо и заглянула в его глаза, сейчас, почему-то, печальные. Но все такие же нежные.

-Я уверена, — тихо сказала она, — они и не думали обижаться на тебя. Они знали – счастье было! Пусть короткое, всего на одну ночь, но было! Понимаешь? Я имею в виду, конечно, лишь тех, кто действительно хотел тебя, Ричарда Тайлера, самого талантливого, самого замечательного. Кто знал, что ты значишь для них… И поверь мне, они знали, на что идут. Да, это жестоко звучит. Жестоко и очень грустно, но…

-А ты, Мэри, окажись ты на их месте, ты бы тоже пошла за мной, как правило, уже не очень трезвым, желающим получить удовольствие и вовсе не думающим, а кто она такая, та, что идет со мной?

Маруська на секунду отвела глаза. Но не потому, что задумалась над ответом. Она просто представила сейчас себе его, Ричарда Тайлера, тем молодым красавчиком, против обаяния которого, красоты потрясающих глаз и сияющей улыбки невозможно было устоять. Снова поглядела в лицо Тайлера и улыбнулась, опять почувствовав, что именно сейчас, постаревший, он почему-то для нее еще более притягателен.

-Да, Ричард, пошла бы. Зная даже, что утром ты встанешь, кривовато с похмелья улыбнешься, из вежливости возьмешь номер телефона и исчезнешь, пробормотав несколько приличествующих случаю фраз. Исчезнешь, что бы уже никогда не появиться.

-Между прочим, именно после вот такой ночи я, спустя несколько недель женился на своей первой жене! – заметил Ричард. – Прости, я не должен говорить об этом, хотя, уверен, ты прекрасно осведомлена обо всех моих женах. Сейчас рядом со мной ты, именно ты, Мэри, и в первый раз в жизни мне страшно тебя отпустить даже на расстояние вытянутой руки. Может, возраст сказывается, но все же, больше то, о чем я рассказал. Мои сны… Я уже не мог без них жить, я ждал каждой ночи и чуть не плакал, когда ничего не случалось и ничего не снилось. Но вместо слез я натурально напивался, злясь на самого себя и на эту одуряющую, выбивающую из нормальной жизни зависимость от странных, ничем не объяснимых видений, ощущений. А потом случился прошлый в Москве концерт. Все было, как обычно, но ночью, проведенной в этой вот гостинице, мне приснился очередной сон. Совсем не такой, как остальные… Может, присядем и выпьем немного?

Она кивнула и, взяв ее за руку, Ричард подвел ее к столику, кивнул Брэндану и усадил Маруську на ее стул.

-Шампанское или уже покрепче что-то? – спросил он.

-Можно немного водки. Но только чуть-чуть! – она смущенно улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.

-Не надо стесняться, детка! – Ричард плеснул ей в рюмку водки, налил себе, а Брэндан отмахнулся – он предпочел джин. – Ты ведь и сама знаешь, что я – последний человек на этом свете, которого ты могла бы стесняться. Пей, что захочешь! Тем более, я подозреваю, ты пожелала водку отчасти из-за того, что знаешь о моем пристрастии к ней. И даже если ты вырубишься прямо здесь, я ни за что не постыжусь этого и доставлю тебя в номер и в свою постель. Уж поверь мне! Как родную дочь! Если это звучит убедительнее. Ладно?

-Хорошо! – улыбнулась она.

Дотянулась до его плеча, притянула к себе и поцеловала в щеку.

-Мой родной!..

И снова ей показалось, как блеснули в уголках его окруженных морщинами глаз, слезы. Они выпили, Ричард заставил ее хоть немного поесть.

-Так что же тот твой сон? – спросила она.

-Тот сон… Он был куда реальнее всех остальных. Казалось, что это происходит со мной, прямо сейчас. Я увидел, как после концерта, который и закончился реально всего-то с час назад, ко мне рвалась, отчаянно махая, какая-то девушка. Вся в слезах, она, наверное, не пережила бы, если бы я не увидел ее, не позвал… Это была ты. И ты подошла, ты поехала со мной сюда, в этот отель, ты отдала мне себя. Всю, без остатка! А я, старый кретин, отпустил тебя на утро, отпустил на волю судьбы, этого сумасшедшего ветра, который меняется совершенно непредсказуемо, сносит с ног… Но я понял одно – на следующем концерте, вот этом, я найду тебя. Ведь я сам сказал тебе о нем. И я стал ждать его, ждать, как ничего и никогда в жизни, и… бояться точно так же. Что, если я не нашел бы тебя?!

-А я ведь чуть было и не опоздала… — Маруська взяла его теплую руку, ладонь уже совсем не молодого человека, в свою ладонь и погладила.

-Как это?!

-Мне хотели помешать попасть к тебе. Глупо, жестоко помешать. Напоили снотворным и заперли в квартире.

-Боже милостивый! Девочка…

-Я через окно четвертого этажа смылась! – гордо заявила она и рассмеялась.

-Это как же?!

-Вызвала пожарных, и они меня по лестнице спустили и сюда привезли. Если бы не они!..

И Маруська приникла губами к его раскрытой ладони.

-А что с серьгой? – спросила вдруг она. – Я потеряла такую недавно и показала оставшуюся этому парню. Но откуда…

-Вот это поистине что-то совершенно необъяснимое! Хотя, теперь, после всего, что с нами произошло, я ничему не удивляюсь… Я нашел ее в своей постели здесь, в Москве, после того сна. Точно, ты и была со мной, как мне приснилось, и потеряла ее, когда… Детка!

Ричард вздохнул, сжав ее ладошку и закрыв глаза. Маруська поняла и тихонько улыбнулась.

-Ричард… а можно уже уйти отсюда? – спросила она с совершенно наивным выражением.

-А?… Почему? Ты устала?

-Я просто уже совершенно наелась. И выпивать больше не хочется.

Ричард вгляделся в ее глаза и улыбнулся. Так ли? – спрашивали его глаза.

-Ну… если ты больше ничего не хочешь… Я тоже уже достаточно съел. Поднимемся в номер?

-Да… Конечно…

И она вдруг густо покраснела. Но Ричард поднялся, держа ее за руку, хлопнул Брэндана по плечу.

-Все, мы наверх. Устали!

Тот обернулся, кивнул и пожал ему руку, улыбнувшись.

В полном молчании лифт довез Маруську и Ричарда на их этаж. Лифтер распахнул двери, и они ступили на ковровую дорожку. Ричард крутил в руках ключи от номера, а она держалась за его руку, чувствуя дрожь во всем теле. Словно, и не пила ничего.

-Я в душ. Ладно? – пролепетала она, когда Ричард запер за ними дверь.

-Там халат есть и… ну, все, что может понадобиться.

Он бросил ключи на столик в гостиной, Маруська медленно повернулась в сторону душа.

-Мэри?

Обернулась.

-Иди сюда! Подойди ко мне, Мэри!

И она пошла, ускоряя шаг. Ричард поймал ее в свои объятия.

-Что с тобой? А? Что не так?.. Ты боишься чего-то? Меня, Мэри? Боишься, что я, весь вот такой «звездный» могу разочароваться в тебе? Страшно в первый раз раздеться передо мной?

Она сжала ладошки на груди, выдохнула.

-Я сама не знаю, Ричард! Вроде, не маленькая уже, а…

-Но ведь мы будем вместе уже не в первый раз! Почти… Детка! Если ты что-то чувствуешь не так, мы можем просто лечь спать. Разве нет? Ты просто ляжешь рядом, я обниму тебя, и ты уснешь в моих объятиях. А?

Она поглядела в расстегнутый ворот его рубахи – галстук он стянул еще в лифте, протянула руки и тихонько расстегнула одну пуговицу, потом вторую, третью… Ее пальцы предательски дрожали, но уже не от смущения. Она слышала его запах, ощущала его тепло, его дыхание совсем рядом и ни о чем другом уже думать не могла. Но Ричард поймал ее руки, потом взял в ладони ее лицо.

-Погоди! Пожалуйста, Мэри!

-Что?

-Ты вправду меня хочешь? Вот такого… старого? Если опустить все мои заслуги перед мировой рок-культурой, мою известность и популярность, мое легендарное обаяние, ты все равно, хочешь меня? Старика шестидесяти лет?

-Еще несколько вопросов и я повалю тебя на пол прямо здесь! – прошептала она лукаво и грозно.

Вот только недавний румянец так и горел на ее щеках.

Со стоном, похожим на рычание, Ричард поймал ее губы, и ей едва больно не стало – так страстен был его поцелуй. И снова его глаза.

-Ты непереносима, девчонка! Ты – и голос его стих, смягчился, — ты… моя. И мне больше нечего сказать.

Целуя ее, он вел ее в спальню, на ходу снимая пиджак. Осторожно уложил на постель. Лампа отбрасывала мягкий свет на ее лицо, он склонился над ней, лежа рядом, долго глядел в ее глаза.

-Ричард, — прошептала Маруська. – Я люблю тебя, Ричард. Я так люблю тебя!!

Уже не в первый раз он целовал ее, но сейчас, как в сладкий омут, погружаясь в его взгляд, точно, в саму его душу, его жизнь, она едва сознание не теряла. Губы его ловила, задыхаясь, тонула в них, и задыхалась без них. Так, наверное, умирают от счастья!.. Сердце его чувствовала, бьющееся ей в грудь, никак не могла поверить, что это все-таки он, верила и знала – дальше некуда! Дальше только чудовищный, непереносимый страх потерять его. Но что же делать?! Без него нельзя, уйти, потеряться и струсить – нельзя! Только с ним… И она забирала его, всего, в себя, до конца, до крика, изнеможения и бесконечной, всей в слезах нежности. А когда легла его влажная, седая голова на ее грудь, когда ладони и губы ее узнали его слезы, сердце ее прорвалось, проникло в него и осталось там, в нем, до конца…

Таяла в слезах утренних сумерек уходящая ночь. Маруська лежала головой на теплой груди Ричарда. Она тихонько целовала ее, пробудившись, и чувствовала – ночь прошла. Чудный сон, счастье бесконечное… оно уходит? Не может быть! Она должна удержать, иначе жить просто не зачем… Он не бросит ее здесь, в это она верит безоговорочно. Но…

-Мэри?

Ричард нащупал ладонью ее голову, обеими руками прижал к себе.

-Мэри, детка, иди ко мне!!

И она приподнялась, дотянулась до него, заглянула в лицо.

-Ричард, — слезы сами бросились из ее глаз, — Ричард, ты ведь…

И голос его прозвучал, рванулся к ней одновременно:

-Ты же не исчезнешь, Мэри?!..

Со всей силы она прижалась к нему, чувствуя лишь одно – роднее, ближе, дороже его нет для нее сейчас никого на свете. Много лет восхищения и безумной надежды, сладких, чудесных грез в его, их музыке… Это не ушло, это не оставит ее никогда, как бы ни привыкла она к нему. Но теперь, после этой ночи, она в нем. И если оторвать…

-Ричард!..

-Тише, родная моя, девочка моя хорошая, тише!

Но и его голос дрожал.

-Что же теперь будет, Ричард? – она продолжала плакать, испугавшись его слез.

-Сейчас мне кажется… Может, оттого, что так странно здесь, темно, может, потому, что ночь кончается и с наступлением утра начнется другая жизнь, жизнь, в которой для меня без тебя нет никакого смысла и которая полна всяческих не самых лучших сюрпризов, у меня ощущение, что мы с тобой где-то на самом Краю земли и никого вокруг нет, что мы здесь наедине со своей Судьбой, которая прячется под маской, никак не показывая своего истинного лица. Мы совсем одни, Мэри…

-Мы есть друг у друга, разве нет? – вздохнула она, ложась щекой на его плечо и целуя его.

-О, господи, ну, конечно есть! Но… Что бы ты ни говорила, Мэри, мой возраст пугает меня. В первый раз в жизни. Я много думал о том, сколько еще смогу сделать, сколько мне осталось. Но думал, не боясь. Я никогда не считал себя гением, который должен успеть, как можно больше.

Он ласково прикрыл рот Маруськи, прерывая ее готовый сорваться возглас.

-Я знаю, милая, знаю, что ты можешь возразить, но я достаточно трезво оцениваю свои возможности. Поверь мне!.. Да, мои песни нравятся, нравятся не только публике, но и мне самому. Хотя, если честно, по-настоящему пожать себе руку я мог бы лишь за несколько из них. Гораздо больше моих чувств связано с тем, что я делал в «Королевском Кресте». То было время чудес! Время Волшебства! Я Господа сейчас благодарю за мою Судьбу, что когда-то связала меня с Брэнданом, Джорджем и, конечно же, с Эдди. Тебе нет необходимости объяснять это, ты все знаешь и так. Гораздо лучше, чем я мог бы ждать от человека, настолько преданного тому, что мы делали… Я не так много писал для группы и еще меньше в итоге вошло в ее репертуар, но даже моя скромная роль барабанщика, наверное, внесла свою лепту в то, что даже спустя столько лет «Королевский Крест» незабываем, а имя Эдди до сих пор на устах очень и очень многих людей. С большой любовью они вспоминают о нем. И я счастлив, что жил рядом с ним и делал рядом с ним наше общее дело. Пафосные слова, но Мэри, вот когда была настоящая жизнь! Нас несло, и песни рождались иной раз просто на лету!.. Теперь же не осталось почти ничего. Только благодарная память и те самые песни. Все. Мне же одному никогда не дотянуться ни до одной из них, как бы я ни старался. Я – лишь тот, чьими руками тоже они делались!.. Поэтому, Мэри, я достаточно спокойно относился к своему возрасту, уверенный, что мне, собственно, от этой жизни больше ничего и не надо. Только возможность заниматься своим любимым делом до самого конца, да может, чуточку везения, что бы мои песни еще кому-то нравились. Вот и все… Но так было до тебя, детка, до того момента, когда я сердцем почувствовал, что ты существуешь, что ты где-то есть, а значит, есть надежда наяву почувствовать твои руки, твои губы, всю тебя, так неистово рвавшуюся ко мне. И вот тогда я впервые испугался. Нет, не того, что, увидев меня постаревшим, ты разочаруешься! Да-да, Мэри, ты еще совсем девочка для меня и твоя душа у меня, такого умудренного, — Ричард усмехнулся, — как на ладони. Я хорошо понимаю, что как бы я ни кокетничал по поводу моей пополневшей фигуры, моих поседевших волос и бороды, делающей меня похожим на Санту – золотоволосого принца больше нет! – ты любишь меня таким, какой я есть. Знаю, Мэри! И тебе никогда не придется мне этого доказывать. Ты – моя девочка и поэтому, ты чувствуешь то же, что и я. А я теперь любил бы тебя в любом случае, даже, не дай Бог, окажись ты изуродованной, калекой – все, что угодно! Ты – моя кровь, вот и все.

-И я не знаю, что со мной будет, если я потеряю тебя! – воскликнула вдруг она, чувствуя, к чему он клонит. – Я же понимаю – по всем законам природы я должна пережить тебя и затосковать навсегда, сколько бы мне потом ни осталось. Знаю!.. Конечно, любой дурацкий несчастный случай может покончить со мной раньше, но как бы не так! И теперь, волей или неволей, где-то внутри меня без конца будет тикать самый жуткий счетчик на свете – обратный отсчет оставшегося нам времени.

-И ты все равно согласна остаться со мной?

Ричард поднял ее личико за подбородок и посмотрел ей в глаза.

-Согласна?

-У меня нет выбора, Ричард! Я не могу жить без тебя. И если до этой ночи я просто мечтала о тебе, мое сердце горело желанием обрести тебя, горело настолько, что я смогла притянуть тебя к себе, докричаться до тебя, то теперь все гораздо сложнее… Секс – вещь несложная совсем и миллионы людей наслаждаются им, нисколько не обременяя себя какими бы то ни было размышлениями. И правильно. Это нормально и естественно, так же, как и дышать. Но то, что я почувствовала сегодня ночью, то, что я пережила… Нам и венчаться с тобой не надо, что бы Господь понял, что мы вместе и как мы любим друг друга.

-Вот об этом я и хотел поговорить.

-Ричард, не надо, прошу тебя! Так больно думать…

-Нет же, Мэри! Совсем не о том, сколько нам осталось! Сколько будет, столько будет… Мэри, я о венчании. Вернее, о том, что придется сделать и как быть со всеми предстоящими проблемами… Я уже сказал тебе, что Лорна подает на развод. Во всяком случае, она так мне заявила! Правда, почему-то, по телефону…

-Ричард, она просто вышла из себя! Она и не собирается разводиться с тобой!

-За то собираюсь я, — твердо сказал Ричард. – И иначе я поступить не могу и не хочу… Только пожалуйста, не вздумай винить себя в развале моей семьи! Я уже тебе все рассказал. Да, возможно, если эти ее слова – некая защита от моего отчуждения от нее, мне не хотелось бы наносить ей удар. Но, зная ее, думаю, это просто собственничество, не более того. Впрочем, обиженной она не останется – все, что положено, достанется ей. Ну, и дети, конечно же, будут обеспечены, как и прежде, абсолютно всем, на что я способен… В общем, сейчас мне остается лишь вернуться в Лондон и начать все это дело. Но… где будешь ты? Ты поедешь со мной? Тебе придется жить в гостинице, видеться со мной только тогда, когда я буду свободен и так далее. Ты готова к этому?.. Погоди! Я понимаю твои чувства – тебя кольнуло, что я не хочу афишировать наши отношения, нашу близкую связь. Не хочу, Мэри! Потому, и только потому, что от Лорны можно ожидать чего угодно. Это во-первых. А во-вторых – как только средствам массовой информации станет известно о моем разводе, начнется такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Тебе, родная, проходу не дадут, хотя бы, просто любопытствуя, кто же ты такая, и почему это я ради тебя решился на очередной развод. В моем-то возрасте! – Ричард мрачно усмехнулся. – Твоими фотографиями будут пестреть страницы газет, и я не уверен, что все они, эти издания, преподнесут твою личность в приличном свете… Мэри, дорогая моя, мне так не хочется мусолить твое имя в скандале! Проще было бы…

-Мне не ездить? Остаться здесь, ожидая тебя? – ее голос сорвался, но еще больнее сорвалось ее сердце. Оно похолодело при мысли о расставании с ним не известно, как надолго. Вот они, ее страхи! Выползли…

-Один Бог знает, Мэри, как бы мне не хотелось расставаться с тобой! Это просто выше моих сил! Но ты сама должна решить, как лучше поступить. Если ты готова выдержать все это там, в номере гостиницы, не выходя ни куда в бесконечном ожидании…

-Я останусь, Ричард, — ее голос омертвел. – Тебе гораздо легче будет развестись без меня.

Маруська сама не знала, как это вырвалось из нее, но теперь совершенно отчетливо она ощутила те свои чувства из сна, когда он заявил ей, что ей надо уйти и ждать, как повернется судьба. А ведь он только вчера говорил ей, что выйдет она из этого номера только за руку с ним и только в машину до аэропорта, только в самолет «Британских Авиалиний»… В глазах у нее потемнело, тошнота ударила в горло и от ужаса она потеряла сознание.

…Очнулась Маруська от его поцелуя. Ричард держал ее в своих объятиях, крепко прижимая к себе, и рука его дрожала.

-Мэри!.. Мэри! Ну, наконец-то! Как ты, девочка?.. Ну-ну, я же рядом, я никуда не исчез!

Она немедленно заплакала, схватила его за руку.

-Прости! Ричард, прости меня!..

-За что?.. Вот что, никуда я без тебя не поеду! Бог с ним, с этим разводом! Пусть все затянется, если Лорна устроит скандал. Пусть! Но ты будешь рядом, и я попросту перееду жить в эту твою гостиницу. А лучше – мы просто снимем квартиру и каждую ночь будем вместе. Да? Мэри! Не плачь, Бога ради!

Он утер ее глаза и поцеловал сначала один, а потом второй. Маруська глядела в его глаза, ища поддержки, не смотря на только что сказанные слова. Поддержки в том, что она сама сказала перед тем, как упасть в обморок.

-Ричард… Послушай меня!

Она приподнялась и села, машинально укутавшись в одеяло. За окнами светало – поздний, холодный и пасмурный октябрьский рассвет…

-Я хочу, что бы все поскорее закончилось, что бы поскорее я могла реально, перед всеми назвать тебя моим. Понимаешь?.. Ты знаешь, я уверена, но этого не знают другие – мне не нужны твои деньги, меня не интересует ничего из того, что я могла бы получить, став твоей женой. И я не хочу, что бы твоя жизнь со мной начиналась со скандала, со смакования в прессе подробностей нашей интимной жизни до того, как ты станешь свободен. Твое имя слишком дорого для меня, оно всегда было связано с самой лучшей музыкой на свете, с радостью и восторгом. Оно не должно быть изваляно в грязи. Я этого не позволю, Ричард Тайлер!!

Ее голосок звенел от гордости за него, от решимости сделать для него хотя бы то немногое, что она была в силах и… от отчаяния, которое чувствовала. Ричард молча обнял ее, снова прижал к себе.

-Боюсь, что скандала избежать все равно не получится. Вспомни, как мы выходили из стадиона – я обнимал тебя, шел об руку с тобой, кажется, целовал. Я был так счастлив, так ошеломительно счастлив в тот момент, что не хотел думать ни о чем, кроме того, что ты в моих объятиях и это больше не сон! Да и сам концерт… Поцелуи на глазах у всего зала и перед сотнями камер, снимавших всю программу. Уверен, что это все уже давно в интернете, да и в прессе тоже. Так что…

-Номер – это номер. И даже то, что ты сказал перед ним – можно выдать, как продуманный режиссерский ход. Шоу должно быть захватывающим! – Маруська говорила четко и тихо. – А объятия на улице… А скольких поклонниц ты вот так обнимал за свою жизнь? Не думаю, что я – первая!

Его глаза еле заметно потемнели, но она увидела.

-Ричард, милый, я знаю, твое отношение ко мне неизмеримо со всеми этими глупостями и мелочами, сопровождавшими тебя за всю твою карьеру и в «Королевском Кресте», и вне его! Я не сравниваю! Я лишь хочу сказать, что объятия и даже поцелуи перед объективом не станут новостью ни для общественности, ни, тем более, для Лорны… Все это не повод для скандала. А вот мое пребывание в Лондоне, в качестве твоей любовницы – уже другое дело.

-Но я в силах и официально объявить о том, что ты – моя будущая невеста! – воскликнул он в сердцах.

-Да, конечно же, да, Ричард! – она взяла его руку и поцеловала, задержала в своих ладонях. – Я и не сомневалась в этом! Только подумай, родной мой, во что превратится бракоразводный процесс под таким вот углом! Ее адвокат из кожи вон вылезет, и ты потеряешь кучу денег только из-за того, что развод происходит по твоей вине, из-за твоей измены.

-Дело ведь не в деньгах, Мэри! У меня их достаточно, что бы и Лорне отдать, и нам осталось. Да, придется продать… Нет, я просто отдам ей дом, все это поместье, Бог с ним! На улице не останемся. Пусть забирает все, что захочет – я в силах еще достаточно заработать!

-Конечно же, Ричард! Твои песни еще долго, очень долго будут иметь успех. В том числе и кассовый. И уже не потому, что ты – ударник легендарной группы, а потому, что ты – Ричард Тайлер!.. И все же, мне лучше остаться здесь, пока ты управишься со всеми делами.

Маруська вздохнула.

-Что бы ты здесь медленно умирала около телефонной трубки?! А там умирал я, не имея возможности обнять тебя?! Ты этого хочешь?

-Ричард… — Маруська придвинулась к нему, взяла в ладошки его лицо, оглядела каждую морщинку, черты его, глаза неимоверные, отражавшие все его сердце – им даже плакать не надо было, этим глазам! – Ричард, мы просто сейчас протянем время. Понимаешь?

-Нет! Нет, Мэри, не понимаю!!

-Хорошо, я объясню. И все очень просто! Все дело в тех проблемах, что возникнут, если мы попросту вот так решимся ехать вместе. Я говорила о них вчера, но видимо, ты забыл… У меня нет загранпаспорта и, тем более, нет визы в Великобританию. Никто не выпустит меня отсюда и не примет у вас, если всего этого не будет. А на оформление необходимо достаточное количество времени. Так зачем тебе терять его здесь?! Лучше уж ты как можно быстрее начнешь бракоразводный процесс там, пока я подготовлю свои документы на выезд. Разве это не разумно, Ричард?

Он молчал, глаза его потемнели.

-Вот, что значит – женщина, — почти без выражения произнес он. – Я тут чувства свои, душу наизнанку выворачиваю, что бы она поняла – я люблю ее больше всей жизни моей! А она о разумности необходимых действий, о формальностях каких-то… Ох, Мэри!

И он повернулся, что бы подняться с постели, у нее кровь застыла в жилах от его тона… и вдруг он повернулся к ней, схватил ее за плечи и прижал к себе, покрывая ее напуганное личико горячими поцелуями.

-Глупенькая моя, я прямо сегодня съезжу в наше консульство и узнаю, что можно сделать!

-А когда твой отъезд домой? – ее голос еле шелестел.

-Рейс сегодня вечером.

Он опустил голову.

-Неужели я уеду без тебя?!

-Ради меня, Ричард, никто законов не изменит. И даже ради тебя, мне кажется. Ты, конечно, очень известный человек, очень популярный и многими любимый, но, думаю, твои же соотечественники-бюрократы не пойдут ради тебя на какие-бы то ни было уступки.

-Мне уже хочется здесь остаться, пока будут делаться твои документы!

-Ты на гостиницу целое состояние потратишь! – улыбнулась она.

-А к тебе?

Маруська помрачнела, разом вспомнив о Славке, о его квартире, о своих вещах, которые там остались и которые придется забрать. Не может же она после всего вернуться к нему?!

-Здесь у меня нет ничего своего, — вздохнула она. – Так уж вышло, что жить приходится у знакомых.

-Как это? Ты снимаешь жилье?

-Нет. Просто живу у знакомых мне людей, которые за небольшую плату выделили мне комнату. Если бы просто снимала квартиру, я бы непременно пригласила тебя в гости! Хотя… похвастаться было бы нечем. Моя зарплата здесь оставляет желать много лучшего.

-Боже мой!.. Но, в общем, и не удивительно, наверное. Я мало знаю о вашей стране. Только то, что люди здесь великодушные и немного «ку-ку». Я в хорошем смысле! Не обижайся! Ты забываешь, наверное, что и наш Эдди многим казался «ку-ку». Да и мы все не очень подходили к привычному для всех образу чопорного британца… Вы смешные, смелые, веселые. Так я слышал. И мне очень понравился прием, который нам устроили в первый раз! Сегодня – это уже, как по старой колее… Но, послушай, может быть… Господи, так ведь и не укладывается никак, что придется хотя бы на время, но расстаться, Мэри! Моя девочка!..

-Я твоя, Ричард! Пожалуйста, помни об этом! Всегда, слышишь? Всегда!!

Она обняла его за шею, изо всех сил прижалась к нему и целовала, целовала…так, точно, он уже собирался уезжать. Но есть ли разница – через минуту, через час или завтра? Неминуемость времени не знает, причиняя боль, может быть, гораздо большую, чем та, которая еще только должна случиться…

Ричард уложил Маруську спать, а сам стал собираться для поездки в консульство Великобритании в Москве. Она наблюдала за ним, свернувшись калачиком под одеялом. Все-таки, он остался удивительно привлекательным мужчиной! Ушла стройность фигуры, морщины эти, седина… Он постарел. Но как же ее тянуло к нему!! И чем больше она думала об этом, чем дольше смотрела, как он одевается, мельком улыбаясь ей, как ходит из спальни в ванную комнату и обратно, как на ходу разговаривает по телефону, как выбирает пиджак, рубашку, прикладывая одно к другому и показывая ей, потом ищет галстук и опять ждет ее мнения, тем сильнее ей хотелось подскочить, обнять его, что есть силы, утащить в постель и ласкать его, целовать всего, с ног до головы! Но она помогла ему с выбором, завязала галстук, любуясь, как идет ему этот темно-серый, слегка в синеву костюм, эта белоснежная рубашка с запонками на рукавах, что всегда придает истинный шик, галстук этот в черно-бело-синюю полоску. Он стал совсем взрослым, оставив свои умопомрачительные разноцветные пиджаки, пестрые жилеты… Хотя, она заметила в его вещах кое-что такое, что явно свидетельствовало – этот человек не изменил себе, желанию не стать таким, как все, манере являть публике только самого себя. И она обожала его, она искренне любовалась им! А когда он вышел из номера, нежно поцеловав ее напоследок, еще острее почувствовала, какой смертельный приговор себе подписала, отказавшись ехать вместе с ним. Впрочем, все ее предположения относительно возможности для нее запросто попасть в Великобританию тут же и подтвердились.

-Они просто несносны! – кричал Ричард по возвращении. – И почему только у тебя нет хотя бы загранпаспорта?!

-Я же не знала, что возникнет необходимость вот так срочно выезжать! – пролепетала она, пытаясь позавтракать.

Ричард перед отъездом заказал ей в номер завтрак и когда вернулся, она только принялась за него, выйдя свеже умытой из душа.

-Что у тебя здесь? – пробурчал он, подсев на диван в гостиной.

-Давай я намажу тебе тост апельсиновым джемом и налью кофе? Погоди! Тут вот еще яичница с беконом. Как?

-Да ну!.. Хотя, давай яичницу. С беконом. Постой, а ты? Ты что же, одними тостами обойдешься?!

-Если я съем весь этот завтрак «на одного», вообще передвигаться не смогу! Вот, мне хватит тоста с джемом и тоста с сыром. Только чашка для кофе одна.

-Не волнуйся, сейчас закажу!

И Ричард, похоже, опустошил весь запас завтраков в отеле! В номер прикатили сервировочный столик, битком набитый закусками, чайниками, кофейниками и небольшим тортом в довесок.

-Ты с ума сошел! – вскричала Маруська. – Как мы это осилим?!

-Ну, я-то не прочь как следует перекусить после этой идиотской поездки, да и ночь с тобой… Мне кажется, я сразу потерял с десяток фунтов!

Ричард ухмыльнулся и тут же ласково поцеловал ее в лоб.

-Я просто жутко хочу есть! Ты же меня всяким любишь, верно?

-Конечно!

Маруська уткнулась лицом в рукав его рубашки.

-Тогда давай завтракать! А потом… Потом мне, наверное, надо заглянуть к ребятам, проверить, что у них там и как. Надо ведь сворачиваться, отправлять аппаратуру…

-Да, я понимаю… А…

-И ты поедешь со мной! Безо всяких разговоров! Успеешь собраться, в порядок себя привести?

-Тогда ты ешь, а я начну. Правда, Ричард, я уже просто объелась!

-Ладно, маленькая обезьянка, беги!

И Маруська, чмокнув его в пахнувшие джемом губы, скрылась в спальне.

Переодеваться ей все равно, было не во что. Она подкрасилась, уложила волосы, которые без мусса не желали держать форму – непослушные, слишком гладкие, они рассыпались и совершенно не слушались. Она вздохнула, закидала свою косметику в рюкзачок, поднялась с кровати, и тут вошел Ричард.

-Ну, и как, ты готова?

-Да, вполне. Уже пора, да?

-Ну-у… Прекрасно выглядишь! Вчера вот видно было, что устала, поволновалась, наплакалась, и все равно – такая прелесть! А сегодня… тебе только хорошего платья не хватает, что бы все просто полопались от зависти. Хотя, для меня ты хороша в чем угодно, Мэри! Иди же ко мне!

И стоило ей только дотронуться до его рук, стоило лишь вдохнуть его запах, как поняла она – никуда они сейчас не поедут! Лишь только поцелуй его поймал ее губы, как задохнулась она, не чувствуя, как падает на постель, как прочь летят ее туника и колготки и вот уже ладони его ласкают ее грудь, а ее пальчики торопливо расстегивают его рубаху, брюки… Боже, это он, ее, теперь только ее Ричард!! Непереносимая в сладости дрожь выгнула ее тело под его руками, и он покрывал ее грудь поцелуями, щекоча усами и бородкой ее кожу. Его руки… Господи, его руки, ладони, которые она столько лет мечтала поцеловать, они забирали ее всю и только в их власть теперь она смогла бы вот так абсолютно отдаться!.. Она ждала, и ее взрывало от этого ожидания. Она стонала тихонечко, точно, умоляя, но он не мог остановиться, не мог отнять губы от ее груди, доводя ее изнеможение до крика и отчаянного шепота:

-Ричард… Ричи, прошу тебя!.. Умоляю, Ричард…

Губы его перехватили ее крик, и показалось ей – он забрал ее так, что никогда не выбраться… Она горела, плакала, изнемогала от нежности своей и силы его, настоящей силы истинно любящего мужчины. Сердце его билось для нее, вся его нежность лилась из его глаз, его лазурных, глубоких, как море, глаз, которых ей теперь никогда не забыть… Остановись, сердце! Замри прямо сейчас, чтобы не взорваться от тоски через несколько часов!.. Пожалуйста!..

Ричард отдыхал на ее груди, целуя ее и поминутно прижимая Маруську к себе, гладил ее плечи, бедра, а она задыхалась от слез, лаская пальцами его волосы.

-Не плачь, родная моя! – прошептал он. – Иначе я не смогу уехать… Но мне надо, ты же знаешь. Ради тебя, ради нас… Поверь, я знаю этих бесов, каждого из них в лицо, тех, что шепчут тебе сейчас – не верь, не надейся! Стоит мне уехать и они закричат диким визгом, раздирая душу… Потерпи, девочка моя, Бога ради! Постарайся запомнить… Поклянись мне, — он поднял голову и посмотрел ей в лицо, — поклянись, что ни на минуту не допустишь неверия! Ни на секунду не усомнишься во мне!

Он сел и приподнял ее, взял за плечи и почти до боли сжал их.

-Поклянись мне, Мэри! Прямо сейчас!

-Ты чего-то боишься Ричард? Что-то может случиться? Или не получиться?

-Я боюсь того огромного расстояния, что разделит нас. Ни телефон, ни интернет не спасут! Я знаю, что значит ждать и не дожидаться, слышать голос и не верить, даже изо всех сил стараясь, глаз не видеть – единственных, которые не солгут… Я стар, Мэри, и единственный плюс этого именно в том, что я теперь слишком много знаю о том, о чем ты можешь даже не догадываться просто в силу своей молодости. Конечно же, опыт у тебя есть, я не первый мужчина в твоей жизни. Жаль безумно! – Ричард горько усмехнулся, — Но и странно бы было, будь это так с твоей внешностью, нежностью твоей, чувственностью… Я допускаю, что тебе довелось всякое пережить, далеко не лучшее – жизнь штука вообще не слишком ласковая, а еще и об руку с любовью – они обе способны таких дел натворить с сердцем!.. Но все же, наверное, я знаю больше тебя и заранее боюсь всего того, что нам предстоит. Боюсь того, как это может ударить по тебе, если даже сейчас, рядом со мной, твои глаза истекают горем… Мэри, я люблю тебя! И ты должна помнить об этом всегда. Я вернусь за тобой или позову тебя, когда это станет возможным! Я все сделаю, что бы это случилось, как можно скорее!.. Мы сейчас оденемся, я сделаю пару звонков, что бы с делами управились без меня и останусь с тобой до самого моего отъезда. Да?.. Хочешь, я принесу выпить? Покурить?

-Я… — ее горло еле слушалось ее, — я хочу просто попить. И покурить, пожалуй, тоже. А ты, кстати, не против моего курения? – она постаралась улыбнуться как можно беспечнее.

-Нет! Совсем нет. И не потому, что мне жутко нравится, когда женщина курит, а потому, что я считаю – каждый человек имеет право выбора. Я же курю! Так почему я должен запрещать тебе? Кури, если тебе так нравится, легче переносить что-то, успокаивает или доставляет удовольствие… Помниться, Эдди, тот курил, как паровоз! И ведь даже за голос не боялся. А все потому, что… возможно, так ему действительно было легче, нервы успокаивало. С его чувствительностью… Я понимаю, Мэри! Я понял бы, даже если ты взяла бы и напилась сейчас. Но и ты понимаешь – легче не стало бы. Только минуты драгоценные потеряла бы…

-Я считаю каждую… Мне так больно, Ричард! Точно кровь по капле сочится из моего сердца, обжигая все нутро. Не знаю, не представляю, что будет со мной без тебя!..

Но вслух она сказала:

-Я не потеряю ни одной! Я изгоню всех бесов, о которых ты говорил, я буду ждать. Жить и ждать. Я дождусь тебя, Ричард!

Он погладил ее по голове, по влажным от пота волосам.

-Я сейчас!

И он принес в спальню бутылку минералки прямо из холодильника, остатки коньяка и сигареты.

-Выпьем чуть-чуть? Просто что бы как-то отметить эти минуты. Они в этом не нуждаются, но мне почему-то хочется… Жаль, нет шампанского! – вздохнул он вдруг.

-Почему? – Маруська открыла бутылку минералки и сделала несколько жадных глотков.

Ричард налил коньяк.

-Я вдруг вспомнил странный дом, покачивающийся на воде, свечи, шампанское и девочку в объятиях Эдди, к которой меня повлекло… нет, РВАНУЛО так, что не было сил терпеть… Помнишь, Мэри? Ты помнишь??

Он схватил обе рюмки, сел рядом с ней на кровать, глядя ей прямо в глаза так, словно, боялся ее ответа, ее непонимания о том, что он сказал. Маруська же забрала из его рук коньяк, выпила и подняла на него взгляд.

-А белый песок, так похожий в лунном свете на снег? – тихо спросила она. – Или поцелуй в воде, когда ты выпросил его у русалки, готовый ради него даже на смерть?.. Или моя кукла, Ричард! Моя маленькая кукла в зеленом платье… Она снова, как в то Рождество среди снегов, привела меня к тебе…

Она улыбнулась и вздохнула, все еще не в состоянии до конца поверить, что эта их связь началась очень давно, еще когда она и помечтать об этом всерьез боялась, что Ричард знает о ней гораздо больше, чем это можно предположить, что связало их какое-то совершенно необъяснимое Чудо, на которое теперь только и можно уповать, в надежде не потеряться в этом жестоком в своем равнодушии мире. Ее фантазии… Он знает даже о них!

-Мне ли не помнить, Ричард?! Я… так мечтала о тебе, я закрывала глаза и изо всех своих сил представляла себе тебя, твою любовь ко мне, счастье быть с тобой, и это было так ярко, так… так реально, Ричард!

-Так реально, милая, что все это увидел я! – подхватил он, забрал из ее руки рюмку и вместе со своей почти отбросил на столик у кровати. – Никогда в жизни, даже такой яркой, как моя, я не переживал ничего подобного, никогда не подозревал, что обо мне можно так мечтать!

Он взял ее личико в свои ладони и приблизил к себе.

-Удивительная, чудная девочка, которую невозможно заслужить!.. Это подарок. Щедрый, незаслуженный подарок…

Его глаза… В них переливалась лазурная вода и все, все его чувства, его радость, его сомнения, его грусть и нежность. Не выдержала она! Взметнулись ее руки, обвили его шею, и прижалась она губами к ней, к его волосам. Точно в бездну, полетело ее сердце – почувствовала она, как Ричард покрывает шею ее, щеки короткими, чувственными поцелуями. Она покачнулась, и он уложил ее на кровать.

-Что с тобой, детка?! Тебе нехорошо?

-Нет…Нет, Ричард. Все хорошо… Ты помог мне поверить в то, что не держится мое счастье, как я думала раньше, лишь на моих фантазиях. Это чудо…

-Я знаю, Мэри. Никто и никогда не сможет этого объяснить, но это и не важно. Это есть – то, что мы знаем и чувствуем оба. Поэтому я и напомнил тебе о тех моментах, что знаем и помним мы оба. Понимаешь? Мы повязаны так крепко, так необъяснимо, что сила эта, связавшая нас, не допустит потери для нас друг друга. Такие вещи просто так не случаются!.. На этом свете вообще ни что не происходит случайно. Но наше Чудо… Ты понимаешь, девочка?! Помни об этом без меня, чтобы не потеряться среди тусклых дней и темных, холодных ночей, среди непрошенных слез и кажущегося бесконечным ожидания. Хорошо? Детка, я прошу тебя!

И он сжал ее в своих объятиях, видя, как опять наполнились слезами ее глаза. Изо всех своих силенок старалась она улыбаться – только бы не расстраивать Ричарда слишком сильно! – она льнула к нему, что бы каждой клеточкой своей впитать его тепло, его голос, его запах и дыхание.

-Сможешь? Помоги мне, Мэри! Помоги не уехать с разрывающимся за тебя сердцем!.. Я догадываюсь, что у тебя есть друзья, люди, которые тебе смогут как-то помочь, что не совсем ты одна здесь. И все же, ты почувствуешь острое одиночество, когда я уеду. Нет! Я не настолько самоуверен, что бы считать себя беспримерной личностью, без которой нельзя прожить, без которой жизнь не мила. Но я слышу твое сердце, я ощущаю, как оно болит, как рвутся наружу твои слезы. По-настоящему, Мэри! Со мной никогда такого не было и… я словно, меняюсь сам прямо на глазах… Скажи мне, а те твои друзья, у которых ты живешь, они хорошие люди, я могу доверить им тебя?

Воспоминание о Славике вызвало приступ тошноты, но Маруська смогла взять себя в руки, вспомнить о Лене, хотя бы, и тихо сказать:

-Они не настолько близкие друзья, но если станет совсем тяжело, я… смогу на них положиться.

-Ну, хорошо… Ладно. Понимаешь, мне ведь все-таки, чуть легче – у меня есть Брэндан, есть множество возможностей как-то отвлечься, что ли, просто прийти в себя, что бы заняться необходимым делом. Но главное, конечно же, Брэндан! Он знает все, он поддерживает меня… Погоди, я все-таки, должен позвонить. Ладно? Я быстро, обещаю!

Он нежно чмокнул ее в лоб и вышел в гостиную, где бросил свой телефон. Маруська поднялась и осталась сидеть неподвижно, уставившись на панораму Москвы за окном. Господи!.. Как же ей все это пережить?! Как вместить в себя все то, что произошло за этих два дня?.. Всего два дня, а кажется, пронеслась целая жизнь! И тот день, когда она собиралась на концерт, ее спасение из закрытой квартиры, тот пожарный ангел, поездка на большой красной машине… Концерт и… его, Ричарда Тайлера объятия… Словно, целый роман! Только наяву все это и… почти позади. А что впереди? Смерть… Ее живое тело, слишком хорошо помнящее силу и нежность его объятий, тепло его рук, его горячие губы, глаза ее, провожающие самолет в пелену слез и сердце ее, истекающее кровью, умирающее в предчувствии непреодолимого расставания… Но почему??? Почему не надежда?! Почему не твердая вера в возвращение Ричарда?! Как она может не верить ему?!.. А ему ли? Судьбе своей проклятой, которая отбирает у нее все и всегда, оставляя взамен тоску, отчаяние, таких вот типов, как Славик и… ее грезы. Лучшее, что было у нее в жизни до Ричарда и кроме его музыки, песен «Королевского Креста». И единственное, что ее никогда не покидало. Как Эдди, который, погибнув, достался ей, который, наверное, и сейчас где-то рядом. Эдди! Где ты? Ты – единственный знаешь правду! Приди же, расскажи мне ее, дай мне надежду… Твой голос способен на это, голос, восхищавший миллионы людей, сильный, нежный и такой трепетный, искренний, что не верить ему невозможно! Ты один всегда спасал меня. Всегда!.. И ты не оставишь меня, ты убережешь для своего же друга. Да?..

Маруська всхлипнула в последний раз и утерла слезы. Она должна быть сильной! Хотя бы на его глазах. Ричард не должен страдать из–за этих слез! Хотя бы это оставшееся им время… Время!!! Маруська похолодела, обвела взглядом комнату и… увидела часы, стоявшие на комоде. Половина пятого… Господи!!! Она невольно подскочила, заметалась, сжимая кулачки, бросилась к ночному столику, где Ричард оставил бутылку коньяка и рюмки. Налила себе полную и выпила залпом, отдышалась и прикурила сигарету. Когда же его рейс?! Он сказал – вечером, но это такое растяжимое понятие!.. Господи, Ричард!..

И он вошел в спальню, кладя в карман халата, который надел с постели, сотовый телефон.

-Мэри, что с тобой?! – он немедленно схватил ее за плечи. – На тебе просто лица нет!

Улыбка с трудом прояснила ее лицо, но все-таки, была искренней – она снова видела его глаза!

-Когда точно твой рейс?

-В одиннадцать сорок пять вечера.

-У нас осталось четыре часа. Только четыре часа, Ричард!

Он вздохнул, усадил ее на кровать.

-Детка… Я все понимаю, но нам надо держаться, раз уж мы все так решили. Да?

Он прижал ладонь к виску и зажмурился.

-Что, Ричард??

-Нет… нет… ничего. Голова вдруг заболела…

Он снова поднял на нее взгляд.

-Прости, это ерунда, бывает… Правда, в последнее время что-то слишком часто. Видно, все-таки, возраст…

-А что врачи говорят? Ты обращался?

-Ох, только не надо кудахтать надо мной, как наседка!.. Прости, Мэри, но я как-то не привык, что бы кто-то следил за моим здоровьем, напяливал на меня шарфы, напоминал одеться потеплее, ложиться пораньше спать и так далее. Всю жизнь все сам. Да и не тревожило ничего, хоть и жизнь досталась бурная, и выпито было немало… Думаю, это давление.

Маруська украдкой взглянула на него и заметила, как он покраснел. Возможно, коньяк?..

-Не пугайся, детка! Я теперь собираюсь жить очень долго… А сейчас вот что – давай-ка мне номер своего сотового!

-Боже! – Маруську, точно, током ударило. – Я… я кажется, забыла его дома!! Вот черт!

И она вспомнила, что бросила его в комнате после того, как поговорила с оператором. Тогда все с ног на голову встало, все летело к чертям, и о телефоне она позабыла напрочь.

-И что же, ты не помнишь номер наизусть?

-Погоди… Я должна его помнить, потому что, и логином он у меня в компе, и часто диктовать приходилось, когда на работу устраивалась…

Она на минуту задумалась. Она должна его вспомнить! Просто растерялась сейчас… Должна… Ну, конечно!

-Записывай! – воскликнула она, и Ричард вынул свой сотовый из кармана.

-Это без восьмерки – я ведь не знаю, какой код у вас для Москвы…

-Ничего, это не проблема – мы сюда не раз звонили.

-Хорошо… Девятьсот шестьдесят семь, двести сорок восемь, тридцать, восемьдесят семь!

-Это точно? Ничего не могла перепутать?

-Да, точно!

-Жаль, что сотовый забыла – сейчас бы прозвонили, и у тебя мой номер был бы… Так! Я ведь кое-что забыл.

Ричард встал, вышел в гостиную и вернулся со стопкой купюр, записной книжкой и ручкой.

-Так, во-первых… И ни слова, Мэри! Это пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Больше на той карточке, что у меня с собой была, не оказалось. Я и брал-то ее так, на всякий случай, какие-то внезапные расходы… Насколько я знаю курс рубля, этой суммы тебе должно хватить до моего приезда или твоего отъезда отсюда, даже если ты уволишься прямо завтра. И еще вот…

Ричард раскрыл записную книжку, написал что-то на свободном листочке и, сложив его, вложил внутрь стопку купюр.

-Я записал номер своего сотового. Не потеряешь? Я сам буду звонить, но на всякий случай. Да?

-Хорошо… Ладно… Ты не смотри, что я сейчас так выгляжу, словно… словно что-то не так. Я возьму деньги, но я не собираюсь их тратить. Я буду работать до последнего, буду хоть как-то занята, а то…

Ричард сел рядом с ней и обнял.

-Я знаю. Поступай, как считаешь нужным… Мне тоже не по себе от всего этого – словно мы уже прощаемся. Я просто не знаю, что делать!.. Хвастаюсь тебе, какой я мудрый, опытный, а сам сейчас совершенно растерян. Чувствую – нельзя нам расставаться даже на те несколько недель, что уйдут на все дела с разводом. Чувствую, что стоит мне отпустить твою руку и что-то рухнет… Нет, я знаю, что мы будем вместе! Я хоть и не тот уже Ричард Тайлер, которому море по колено было, но достаточно мужик, что бы добиться того, чего хочу. И никто мне не помешает!.. Скажи, а если к тому моменту, когда все твои документы будут готовы, я еще не буду свободен, ты приедешь ко мне? Если я позову, приедешь?

Маруська прижала его ладонь к своим губам.

-Сразу же! У меня ума хватит и без приглашения заявиться!

Он рассмеялся.

-Ты – Чудо! Вот вроде, только что плакала, и уже улыбаешься, готовая в бой!.. В Эдди было что-то похожее. Он тоже, бывало, часто сникал, забивался в угол, что-то там себе думал. А потом подскакивал, начинал всех заводить, дергать, хохотать, точно, и не было в его жизни никаких проблем, ничего, что его огорчало бы! Но было, и много, чего… Нам его ужасно не хватает! До сих пор. Его Господь, воистину создал на радость людям… Вот и ты. Моя единственная теперь надежда на счастье, на радость, восторг, от которых я почти отказался. Только музыка и спасала… Я не знаю, как прощаться с тобой, что сказать напоследок там, в аэропорту. Может, ты не хочешь туда ехать? Может, тебе легче расстаться здесь, на выходе из отеля? Как ты хочешь?

-Я поеду с тобой, если можно. Ладно? Просто… я простить не смогу себе тех минут, что упущу, отпустив тебя в аэропорт одного! Знаю, говорят ведь, что перед смертью не надышишься. Но не смогу!

-Хорошо, поедем. Тебя потом отвезут домой, я договорюсь… Мэри! Моя Мэри!!

Он провел ладонью по ее волосам, щеке, привлек к себе и нежный его поцелуй лег на ее губы.

-Мэри, может…

И его ладонь тихонько, нежно нащупала ее грудь – Маруська так ведь и не оделась. Ее, точно, толкнуло что-то изнутри, она глубоко вздохнула, закрыла глаза, уже не ощущая, как он уложил ее, как руки ее нащупали узел пояса его халата и развязали его, как накрыл Ричард ее собой. Она взглянула на него, и он взял ее под мышки, поднял и она села, обхватив ногами его за пояс. И глядя ей в глаза, медленно он приблизил свое лицо, а она все глядела в его глаза, она таяла в них, пропадала, чувствуя, как растворяется, как теряет реальность и вся, абсолютно вся в этом его взгляде, в его руках, прижимавших ее грудь к его груди. Она горела! Она поймала губы его, повалила его на спину и вся страсть ее взорвала их обоих… Сильнее, Боже, сильнее!!! И выгнулась она луком, опираясь на руки его, кричала, взлетая над ним, видя глаза его, принимая его и забирая, захватывая – никому, никогда, ни за что… НЕ ОТДАМ!!! И стонал он под ней, изнемогая, обожание лилось из его глаз, исходило в нее испепеляющей волной, всей силой его любви, страсти его последней и самой неистовой…

-Погоди… Погоди, девочка…, — прошептал он, задыхаясь, и опрокинул ее на спину, поднял, подхватил ее бедра. – Теперь я сам! Я должен сам, я чувствую… Я – ТВОЙ мужчина!..

И плакала она от восторга, от счастья, принимая его, единственного своего мужчину…