-Мария?… Мария, вы слышите меня? – облаченный в белый больничный халат и маску, закрывавшую ему нос и рот, Черкасов сидел рядом с койкой, на которой лежала Мэри.
Неподвижным взглядом она глядела в потолок, и лицо ее даже не дрогнуло при появлении Черкасова, при звуке его голоса.
-Мария, прошу вас, поговорите со мной! Хоть пол слова, прошу вас! – неожиданно взмолился Черкасов. – Мне столько всего пришлось преодолеть, что бы пробиться к вам сюда…
-Зачем? – почти беззвучно произнесла она. Губы ее, бледные, потрескавшиеся, едва шевелились. – Что вам делать здесь?
-Почему вы так говорите со мной?! Что случилось с вами? Еще недавно вам было плохо, но вы держались, вы жаждали вернуться к мистеру Тайлеру, в вас ясно чувствовалась жизнь, и, разговаривая с вами, я восхищался вами, вашей силой, вашей потрясающей любовью, которая и давала вам силы. Вы… что же, больше не верите в нее, не верите Ричарду Тайлеру?!
Мэри, наконец, повернулась к Черкасову Глаза ее мутные, потухшие, загорелись вдруг горестным огнем.
-Не верю? Вы сказали, что я не верю??.. Верю. Я верю ему так, как никогда никому не верила, кроме родителей. Никому… Только теперь в этом нет никакого смысла… Я умираю, господин Черкасов, и понимаю, что мне больше никогда не увидеть ни его, ни моего сына. Никогда…
-Кто вам это сказал?! С чего вы взяли?! – вскричал Черкасов, хотя прекрасно понимал, какой приговор могли вынести врачи. Неужели уже?!
-Никто… — проговорила Мэри. – Никто. Просто я знаю, где нахожусь и куда попаду после суда.
-Какого суда?? Никто вас не осудит – ваш бывший приятель, Сергеев, рассказал, как дело было. И его показания непременно сработают на вашу защиту. Кроме того, скоро привезут ваши документы… Вас будет защищать хороший британский юрист, хотя, и до суда вряд ли дойдет.
-Вы правда так думаете? – тихо спросила она. – Все… Все здесь смотрят на меня, как на преступницу – у дверей конвой, хотя, я и встать самостоятельно не смогла бы… Что со мной, Сергей? Они уже давно должны были сделать все анализы и вынести диагноз! Вы знаете что-нибудь?
-Поверьте, здесь от вас не стали бы ничего скрывать! Им жалеть вас не зачем. Простите меня!
-Не за что! – ее тон напугал и огорчил Черкасова. – Так уж вышло, что те, кто захотел бы пожалеть меня, искренне, от души, сейчас так далеко, что мне уже не верится, что они существуют. Здесь мне ждать уже нечего… Долгими часами я лежу и думаю только о нем, о Ричарде. Каждую минуту… И кажется мне, что нет больше связи между нами, что ничего больше нет. Ничего… Пусто кругом, холодно… Чужая страна, чужой город. Господи, а ведь я была так уверена, когда уезжала отсюда, что больше никогда не вернусь! – Мэри горько усмехнулась. – И вот все снова возвратилось на круги своя – я здесь без капли надежды и в такой беде, что уже никто не сможет помочь… Уходите, господин Черкасов. Не обижайтесь! Нечего вам теперь делать здесь – вы не вернете мне ничего, что я потеряла. Моя жизнь уходит, и мне теперь хочется лишь одного, что бы это случилось поскорее. Нет сил существовать вот так, понимая, что уже ничего из того, чего мне еще так недавно хотелось, уже никогда не случится. День проходит за днем в этих стенах… Я уже почти не чувствую страданий – так болит сердце, не выживая без Ричарда, без глаз его, без улыбки… — Мэри не выдержала и заплакала. Только слезы ее были не из тех, что приносят облегчение…
Черкасов сорвал с себя маску и присел на койку Мэри, схватил ее за холодную, слабую ладошку.
-Мария, я прошу вас! – воскликнул он. – Я просто вас умоляю – держитесь! Еще никто не сказал вам, что вы умираете. Никто! А что касается вашего дела – лично я сделаю все, что бы вас выпустили уже отсюда. Закон на вашей стороне!
-Ричард… — прошептала Мэри. – Мне надо услышать его. Хотя бы на секундочку! Господи, хотя бы на мгновение!.. Но телефона моего нет – его забрали здесь вместе с вещами. Ничего нет!
Черкасов вздохнул, проклиная собственное бессилие.
-Простите, Мария… Простите меня, но здесь у меня нет никаких полномочий, абсолютно никаких прав. Боюсь, что дай я вам позвонить, и у меня уже не будет возможности хоть как-то помогать вам – меня попросту отстранят от дела.
Она поглядела на него горестными, опустошенными глазами – горевшие странным, болезненным блеском, они казалось, уже видели преисподнюю. И вдруг из них покатились слезы.
-Ричард… — ее губы едва шевелились. – Как же страшно умирать, так и не увидев его!.. Но если бы я увидела, если бы даже просто услышала, мне бы так захотелось жить… Так бы захотелось… И он…Он не пережил бы этого, моего конца не пережил бы… Даже любовь к сыну никого не спасла бы. Бедный малыш! Господи, он останется один! Бедный мой мальчик…
И она разрыдалась так, что ее исхудавшее, изможденное тело сотрясалось. Глядеть на это было просто невозможно.
И Черкасов выбежал из палаты. Только вернуться к Мэри так скоро, как он намеревался, ему не удалось. Поиски украденных документов ни к чему не привели, хотя сам Черкасов вместе со своим помощником перерыли все кафе рядом с Шереметьево. Они нашли нужное – одна из официанток вспомнила симпатичного англичанина, уснувшего прямо за столиком. Это не приветствуется, ведь место остается занято и не приносит дохода. Но парень показался официантке таким симпатичным и таким уставшим, что она пожалела его и не стала будить. Тем более, что денег на столике он оставил достаточно, что бы оправдать свой сон, во время которого он ничего не покупал. Но и только. Дальше дело не сдвинулось ни на шаг. Рэй-Тайгер дозвонился Брэндану, навещавшему Ричарда и Келтона в больнице, объяснил, что произошло, заклиная его ничего не сообщать Ричарду.
-Но твой отец каждую минуту ждет, что ты позвонишь и скажешь, что документы Мэри на месте и уже предпринимаются шаги, которые приведут ее на свободу или хотя бы в лучшие условия! – воскликнул Брэндан, сраженный новостью. – Как ты ему объяснишь потерянное время? И что ты предлагаешь делать теперь?
-Я… не знаю, что ему сказать, но я лучше, гораздо лучше, чем ты думаешь, понимаю цену проволочки! – Рэй-Тайгер едва держал себя в руках. – Мэри очень плоха, она содержится сейчас в туберкулезном диспансере на обследовании, и один Бог знает, каково ей там.
-Господи Боже… — проронил Брэндан. – Господи, помоги ей!.. Я так понял – ты хочешь, что бы я отправился к Ее Величеству и попросил о помощи?
-Да… Да, Брэндан. Другого выхода теперь нет. Я знаю свою вину, поверь мне! Прости меня! Но теперь помочь можешь только ты, ибо поиски документов ни к чему не привели.
-Хорошо… Хорошо, черт побери, я схожу к ней, но Рэй, мальчик, нет никакой гарантии, что мне удастся попасть к ней и удастся достаточно скоро. Это королева, а не продавец бакалеи!
-Но и ты не мальчик с улицы! Ты – Брэндан Мастерс, достояние Королевства не менее, чем мой отец, которому Ее Величество с удовольствием помогла. Тем более, что Мэри – теперь ее подданная, и утерянные документы – не все, что может это подтвердить. Пусть потом казнит меня, как только захочет, но сейчас она не может не помочь, раз уже взялась за это!.. Брэндан, я может, всего лишь наивный глупец, но так было испокон веков – король или королева после Бога – первая и единственная защита каждого из своих подданных. Я верю в это… Может, потому, что мне сейчас и верить больше не во что.
-Рэй, я сделаю все, что моих силах. Будь уверен! Жди, я позвоню.
-Что случилось? Это Рэй??
Брэндан едва телефон не выронил от этого неожиданного крика Ричарда, вышедшего из палаты к другу в холл. Маленький Келтон только уснул, напившись компота. Довольная улыбка играла на милой мордашке ребенка, и это так умиротворяюще, так обнадеживающе подействовало на Ричарда, что и он вышел покурить с вот такой же улыбкой на уставшем, осунувшемся лице. Но услышав слова Брэндана по телефону, похолодел.
-Что сказал Рэй? Зачем тебе понадобилось идти к Ее Величеству? БРЭНДАН!!
Тот подскочил и постарался усадить Ричарда в кресло, но тот ухватил друга за плечо и глаза его загорелись нешуточным огнем страшного волнения и ужаса.
-Ричи… Господи, Ричард, ты не должен был этого слышать! Только успокойся, я прошу тебя, тебе же нельзя волноваться!..
-Я врежу тебе сейчас, если ты не прекратишь молоть чепуху! – вскричал Ричард.
-Сядь тогда и слушай! – рявкнул в ответ Брэндан, и от неожиданности Ричард опустился в кресло.
-Слушай, Ричард, и не перебивай, ибо я подозреваю, что ты сделаешь это после первых же моих слов.
-Слушаю, — Ричард взял себя в руки, насколько смог.
-Рэй-Тайгер попал в Москве в беду… Нет, нет, он жив и здоров! Его обокрали, и документы Мэри теперь утеряны. Полиция сделала все, что смогла, но следов никаких… Разумеется, раз документы существуют, и Мэри уже официально считается гражданкой Соединенного Королевства, лишь вопрос времени, что бы их продублировать! Но вот как раз, времени-то у нас и нет.
Брэндан вздохнул и, достав из кармана пачку сигарет, уставился на нее, вспомнив, что курить можно только в специально отведенном месте.
-С Мэри… — голос Ричарда разом охрип. – С Мэри так все плохо?
-Пойдем, покурим, — сказал Брэндан и первым поднялся с кресла.
Ричард молча встал, и Брэндан с ужасом заметил, как тот побледнел.
-Ты в порядке? Может, врача?
Они вышли в специальный холл для курильщиков. Там дымили двое санитаров и худенькая, нервно разговаривавшая по телефону дамочка. Брэндан закурил. Ричард молчал, глядя в окно, и Брэндану становилось от его взгляда явно не по себе.
-Говори, Брэндан! Я знаю, что ты волнуешься за меня, но поверь, сейчас со мной ничего не случится, или Бога просто нет… Говори!
-Она при смерти, Ричард. И время сейчас играет против нас – чем дольше не прибудут ее документы, тем меньше шансов ее спасти… Как я понимаю, пока на ней обвинение, ее выздоровление никого не интересует.
-Но она же не виновата! – прошептал Ричард.
-Нет. Нет, конечно!.. Ее надо спасать, Ричард, срочно!.. Что ты молчишь?
Ричард поднял на Брэндана глаза, поглядел на него несколько секунд.
-Дай сигарету!
Закурил.
-Я сейчас же пойду к врачу и выпишу Келтона отсюда, — произнес он. – Они говорят, что сотрясение у него легкое и оно, как будто, прошло. А рука… Ничего, с гипсом полетит. А вернемся – снимем.
-Но…
-Ты не уверен, что мы так быстро управимся? Что ты пялишься на меня?
Брэндан улыбнулся, насколько это вообще было возможно.
-Просто я вижу своего друга, Ричи, и я страшно этому рад!
-Не обрадуетесь! – ухмыльнулся Ричард. – К Ее Величеству едем сегодня же, все вместе.
-Но надо ведь заранее…
-Я позвоню ее секретарю и поговорю – она сама просила держать ее в курсе, ведь речь теперь идет о ее подданной.
-Я часто теперь думаю о том, — заметил Брэндан, — что наша музыка открыла перед нами множество дверей. Не зря старались!
-Все всегда возвращается, Брэндан. Все и всегда!
Ее Величество приняла Брэндана и Ричарда с маленьким Келтоном на руках с улыбкой на лице и тревогой в глазах.
-Я так поняла, господа, что случилась новая беда, — Ее Величество подала руку обоим музыкантам и указала на кресла.
-Совершенно верно, Ваше Величество, мэм, — ответил Ричард, садясь с завороженно примолкшим Келтоном на руках. – Благодарю!.. Моего старшего сына, который повез документы Мэри в Россию, обокрали там. Документы утеряны таким вот образом.
-Что же, мистер Тайлер, это не проблема – документы немедленно восстановят… Что там с вашей женой? Как она? А это… Сидите же! Ничего… Это и есть ваш младший?
Обойдя стол, Елизавета наклонилась к мальчику и погладила его по светлой головке.
-Да, Ваше Величество, это Келтон, сын Мэри и мой.
-Ваша жена, мистер Тайлер, подарила вам чудесного сына, а мне – подданного!.. Погодите, я распоряжусь.
Она подошла к телефону, сняла трубку, и вскоре в кабинете появился ее серетарь, а вслед за ним – молодой человек в темном костюме с подносом, на котором дымились четыре чашки чая и красовалась вазочка с конфетами и печеньем. При виде сладостей глаза Келтона так и загорелись.
-А он сможет пить из чашки? Если нет, ему принесут детский поильничек.
Ее Величество на глазах превращалась из королевы в просто женщину, которая очень давно не общалась с маленькими детьми.
-Сможет. Я напою его.
-А… можно мне? Не заплачет?
Ричард поднялся, Ее Величество присела в кресло, и он посадил Келтона ей на руки. Тот серьезно поглядел на королеву и вдруг улыбнулся. Елизавета едва не прослезилась.
-Господи, какой же он милый! – воскликнула она. – Давайте сюда чай, мистер Тайлер, и будьте добры, печенье. Оно мягкое, ему понравится… Мистер Стокер, — она обратилась к секретарю, — а вы распорядитесь, что бы немедленно, сию же минуту, документы Мэри Усольцевой были продублированы и доставлены мне, сюда, в кабинет.
Тот кивнул и исчез.
-Как здоровье мальчика?
-Врачи не очень-то хотели нас отпускать, но другого выхода нет, мэм, – я не могу оставить ребенка без меня пусть даже на целое войско нянек. И не поехать к Мэри, не забрать ее тоже не могу… Она…
-Я понимаю, мистер Тайлер. Понимаю, что она значит для вас. И я уверена, скоро все будет в порядке! Только пообещайте мне, что больше никогда, ни за что не допустите, что бы ваши близкие попали в беду. За этого малыша я голову вам оторву, так и знайте!
Она улыбнулась, помогая Келтону пить чай, и Ричарду стало много легче на сердце.
-Да, папа, я здесь, слушаю тебя! – воскликнул Рэй-Тайгер, ответив на звонок Ричарда. Воскликнул, как только возможно спокойнее и увереннее.
-Ты что же молчишь, не звонишь сам?! Я ведь жду здесь, Рэй! Жду, как умалишенный, думая только об одном – что там у вас, что с Мэри!.. – Ричард сделал паузу, — И я знаю о том, что с тобой случилось, Рэй. Тебе не зачем ничего скрывать. Успокойся и расскажи мне все. Инспектор этот, что он говорит? Нашли этих сволочей, они признались?
Рэй-Тайгер помолчал и тихо произнес:
-Прости, папа! Из-за моей неосторожности мы потеряли драгоценное время, и теперь нужно делать новые документы…
-Документы у меня, Рэй. Мы были у Ее Величества, и она снова нам помогла. Храни ее Господь!.. Мы вылетаем в Москву через пару часов, скоро в аэропорт… Ты просто сейчас расскажи мне все, что знаешь о Мэри, о ее деле.
-Все было бы не так плохо, — ответил, вздохнув с явным облегчением, Рэй-Тайгер, — если бы не болезнь Мэри… – Насколько я понял, инспектор расколол одного типа из этой компании, который и рассказал, как дело было. И мы были правы – Мэри подставили. Напоили, а потом… Отец, прости Бога ради, но это правда и она лучше, чем то ошибочное впечатление, которое, впрочем, на тебя произвели специально. Мэри ни в чем не виновата и это истинная правда! Этот тип, он попытался изнасиловать ее, а она схватила его за волосы. Он сильно ударил ее по лицу, и Мэри потеряла сознание. После этого ее обкололи наркотиками и выбросили в бесчувственном состоянии на какой-то станции пригородных поездов…
Ричард застонал, и это заставило Рэя-Тайгера смолкнуть.
-Папа? Отец, ты в порядке? Только не молчи, ради Бога! Что…
-Я слышу тебя, Рэй… — прохрипел Ричард. Горло его перехватило от ужаса, горя и ощущения своей чудовищной вины. Этого ни за что и никогда не случилось бы, если бы тогда, еще в тот злосчастный вечер он не пошел на поводу у идиотской совершенно своей ревности, которую у него и вызывали эти типы, и забрал бы Мэри в гостиницу. Проглоти он тогда свою дикую злость, и его девочка была бы с ним и с сыном! Плачь же теперь, несчастный старик, в котором теперь, по-видимому, ничего уже и не осталось от того Ричарда Тайлера, который, даже если и бывал вспыльчив и нетерпелив, но никогда не оставил бы Мэри вот так, в чужом доме только потому, что самолюбие задето. Он попросту утащил бы ее, приволок в номер, привел в чувство и устроил жуткую разборку, кричал бы и хлопал дверями, возможно даже просто ушел бы и напился до чертей, но только не оставил бы на произвол судьбы. Потому что, сердце его любящее, пусть и заглушенное ревностью и злостью, все равно устояло бы и не позволило бы стрястись беде. А теперь, что же теперь с ним случилось? Как он мог позволить обиде одержать победу?!
-Рэй… Что врачи говорят?
-Я виделся с инспектором… — голос Рэя стал глухим. – Она очень плоха, отец. У нее серьезнейшее и очень запущенное воспаление легких. Но даже не это страшно. Страшно то, что она больше ни во что не верит. Инспектор этот пытался ее подбодрить, но Мэри, точно, не слышала его. Твердила, что умирает, что никогда больше не увидит ни тебя, ни Келтона… Папа, скорее! Бога ради, скорее прилетайте!!
-Мы уже выезжаем, Рэй. Слышишь? ВЫЕЗЖАЕМ!! – Ричард кричал от ужаса и понимания, что ничего сейчас не сможет сделать быстрее, чем это вообще возможно. А это паника, это ужасающее, опускающее руки чувство вины.
-Держись, Рэй.
-Ты-то как, папа? Ты с Келтоном поедешь? Или он в больнице останется? Хотя, что я говорю?!
-Конечно, с Келтоном! Только с ним… А я нормально. Я стараюсь держаться.
-Но как же твои концерты? Как же работа?
-Если ты думаешь, что я все заброшу в отчаянии, то ты ошибаешься. Я лишь сдвину сроки, и только. Концерты состоятся во что бы то ни стало, просто даже ради Мэри. Ради нее!
Рэй-Тайгер выдохнул.
-Слава Богу!.. Я вот только думаю, что, возможно, был неправ, запрещая тебе ехать к Мэри сразу. С тобой этой идиотской кражи не случилось бы.
-Не кори себя, Рэй. Если бы не моя чудовищная ревность, моя дикая злость и, главное – недоверие к Мэри, за которое я никогда не смогу себя простить, вообще ничего не случилось бы!.. Я спасу ее и вымолю прощение. Только бы не опоздать… О, Господи, только бы не опоздать, Рэй!!
Голос Ричарда сорвался, сердце защемило, и Брэндан, который вел машину, с беспокойством обернулся к другу.
-Ричи?
-Рэй… Жди нас, мы скоро.
-Да, папа, да! Я жду. Ты не опоздаешь. Слышишь? Ты понял меня? Что бы Мэри ни говорила, она ждет тебя, я просто уверен! Ей плохо, она слишком давно тебя не видела, но связь, которая между вами была столько лет, никуда не делась… Слишком много боли, папа! Это трудно выдержать, но она справится, она сможет. И знаешь, почему?
-Почему? – сердце почти отпустило, но дышать было еще трудно.
-Потому, что ты ей поможешь. Докричись до нее так же, как она когда-то докричалась до тебя. Тем более, что очень скоро ты будешь с ней. Ты обнимешь ее, ты спасешь ее. Понимаешь? Веришь мне?
-Верю, Рэй. Верю.
Ричард выключил телефон и посмотрел на сына, спавшего у него на руках. Поправил его загипсованную ручку. Какой же он все-таки, маленький!.. И как Мэри скучает, наверное, по нему! Я еду, Мэри, девочка, я скоро буду с тобой! Только жди, верь, что так и будет – осталось совсем немного…
Ричард прикрыл глаза, сжал кулаки.
-Мэри! МЭРИ!!! Я здесь, я с тобой и скоро ты меня увидишь! МЭРИ!!
Ричард погрузился в темноту и такую тишину, точно, оказался в комнате, обитой войлоком.
-Мэри…
И тут тишина изменилась, стала странно гулкой, хотя Ричард ничего не говорил. Он почувствовал, как прячется в тишине эхо, готовое зазвенеть, загреметь во всю, стоит лишь раздаться звукам.
-Мэри…
Даже тихий его шепот взлетел, пронесся в вышину и отозвался:
-Мэри…
И внезапно:
-Ричард… Мой дорогой…
Голос дрожал хрипло, слезы слышались в нем. Горькие слезы страшного страдания, тоски неизбывной.
-Где же ты?? Где, Ричард?.. Не придешь больше. Никогда не придешь… О, ГОСПОДИ!! РИЧАРД!.
-Мэри… МЭРИ!!! Я здесь! Милая, девочка моя родная! Жди! Дождись меня, Бога ради! Ради сына, ради нас, дождись. Потерпи еще немного, прошу тебя! Я ТЕБЯ УМОЛЯЮ!
Слезы рванулись из его глаз, он прижал к себе ребенка и заплакал.
Брэндан остановил машину у обочины.
-Ричард, черт возьми! Если тебе плохо, мы должны немедленно обратиться к врачу. Не время геройствовать! – крикнул он. – Даже не надейся, что я возьму на себя обязанность сообщить Мэри о беде с тобой! Нанести ей такой удар… Только не я. И ты не имеешь права. Не сейчас!
-Я в порядке, Брэндан, — Ричард утер слезы. – По всем законам природы это все – Мэри, Келтон – они не для меня. Слишком мало сил осталось… Но ты прав – не сейчас! Я заварил эту кашу, я нашел Мэри и присвоил себе, я получил в подарок этого малыша, и я должен доказать – я тот, кем меня считает она, я тот, кто это все заслужил… Поехали, Брэндан, ничего со мной не случится!..
Еще почитать:
Любовный плен — Глава 7. Настоящий Друг.
Жизнь с чистого листа — Глава 6
Илия — Пролог
Любовь?
«
»
