-Что, Ричи??.. Господи, что случилось?? Ну, что ты молчишь?! – вне себя только от одного вида друга, от его расширившихся в ужасе и тоске глаз, Брэндан подскочил и едва не тряс Ричарда, схватив его за плечи.
-Она… Брэндан, она умирает!! – прошептал Ричард.
-Что ты говоришь?! Почему? Кто и что тебе сказал? Ты же с ней разговаривал сначала!
-Я… я не знаю… Мэри… О, боже! Брэндан, друг, она так кричала, что любит меня, она плакала и едва могла говорить… А потом она замолчала, и какой-то мужской голос сказал, что ей стало плохо и надо оказать ей помощь… Я не могу больше оставаться здесь, Брэндан!! Налей мне коньяку, будь добр!
-Да… Погоди…
-Рэймонд, я лечу с тобой! – Ричард оглянулся на растерявшегося Рэя-Тайгера. – И не смотри на меня так – теперь мне уже точно плевать на все концерты вместе взятые! Речь идет о жизни и смерти Мэри и никакой концерт не идет с этим ни в какое сравнение.
-Ты в порядке? – Брэндан тронул друга за плечо, протягивая ему рюмку с коньяком.
-Да в порядке я, в порядке!! У меня страшно болит сердце, но не в том смысле, из-за которого стоило бы вызывать «Скорую помошь». Я в порядке и никто из вас не уговорит меня теперь остаться. Я…
Детский крик буквально взорвал воздух, оглушив и напугав. Все разом обернулись туда, где в своем стульчике сидел Келтон, но не увидели его. Рэй-Тайгер бросился за стол, вскрикнув, поднял на руки ребенка, вынес его из-за стола, и все увидели, как безвольно повисла его ручка, а золотистые кудряшки вымазаны в крови. Ричард бросился к ребенку, который отчаянно кричал, но Рэй-Тайгер закричал еще громче:
-Не трогай его!! Скорую, Брэндан, быстро!.. Не уследили, черт нас дери!
Трясущимися от ужаса руками, Ричард осторожно осмотрел сына.
-Что там? Что с ним? – спрашивал Брэндан, набирая номер «Скорой помощи».
-У Келтона сломана ручка и разбита головка, — глухим голосом произнес Ричард. – Я не смогу теперь ехать… Я должен быть с ним. Рэй-Тайгер!
-Не кричи, я здесь!
-Вот и именно, что ты все еще здесь!! – взвился Ричард. – Давай мне Келтона и поезжай, наконец! Пока у них нет новых документов Мэри, ей никто не сможет помочь, слышишь?!
-Слышу. Возьми себя в руки! Ибо пока ты этого не сделаешь, я не смогу отдать тебе ребенка.
Ричард выдохнул и помотал головой.
-Наваждение какое-то… Прости! Только поезжай скорее, ради Бога, Рэй! И… не говори Мэри ничего о Келтоне. С ним все будет хорошо, а ей волноваться совсем нельзя.
-Перестань, папа! Мы все тут виноваты, что не уследили за малышом, но найди родителей, с которыми такого не бывает. Лишь бы с ним и вправду все хорошо было!.. Держи его.
Ричард бережно принял плачущего ребенка на руки и прижал его к своей груди.
-Господи, родной мой, только держись! Держись, милый!.. – шептал он, едва не плача. – И прости меня! Прости, мой хороший. Ты не виноват, что теперь мне не удастся поехать к твоей маме… Боже мой, ее же спасать надо! Брэндан!!
-Машина уже выехала, Ричи, все будет хорошо!
-Да… Но Мэри, Брэндан! Что теперь делать?? Я не смогу поехать к ней, а она…
-Надейся на Рэя-Тайгера, Ричард. Пока тебе и в самом деле, больше ничего не остается.
Рэй-Тайгер в растерянности метался по кухне, то подбегая к малышу на руках у Ричарда, то пытаясь прикурить сигарету, потом схватил куртку, хлопнул по плечу отца, поцеловал все еще надрывно кричавшего Келтона, едва сам не заплакал – так больно было смотреть на несчастного кроху, махнул, в конце концов Брэндану и выскочил вон.
Через пять минут после его ухода, завывая сиреной, подъехала машина детской «скорой помощи». Конечно же, они узнали Ричарда, но, хвала их профессионализму, это никак не отразилось на их работе. Молодой, деловитого вида врач осмотрел Келтона и скомандовал:
-Мистер Тайлер, вы поедете с нами. Только соберите вещи для ребенка и для себя. Пребывание в больнице не будет коротким. Вам есть, кому помочь?
-Д-да… Да. Стефани!! – крикнул он так громко, что слышно должно было быть на другом конце дома.
Она вбежала на кухню в растерянности и ужасе.
-Я видела, как подъехала «скорая» и страшно испугалась, мистер Тайлер… Что… Боже, Келтон!!
-Перестаньте причитать, Стефани! Соберите детские вещи для больницы. Быстро!
-Но… Но я… Вы сами забрали Келтона и…
-Прекратите немедленно! Вас никто ни в чем не винит. Просто СОБЕРИТЕ ВЕЩИ! – рявкнул Ричард.
-Мистер Тайлер, я вижу вы очень взволнованы, — мягко обратился к нему доктор. – Не переживайте так! Вы сейчас очень нужны вашему сыну, ему нужна ваша улыбка, ваши нежность и сила отца. Он это непременно почувствует!
-Но что с ним? Это очень серьезно?
-Мне трудно сейчас судить о тяжести ушиба головы, но после первичного осмотра я могу сказать, что ничего серьезного, похоже, нет. Даже сотрясения мозга. Но, разумеется, на месте проверят все досконально… Что же касается перелома ручки – я прямо сейчас наложу шины, сделаю обезболивающий укол и он успокоится. Ему уже не будет так больно… Давайте его сюда!
Ричард осторожно переложил мальчика на принесенные носилки – каталку и доктор принялся накладывать шину на безобразно опухшую крохотную ручонку. Тем временем Стефани принесла детские вещи и теперь стояла, переминаясь с ноги на ногу.
-Может, мне собрать и ваши вещи, мистер Тайлер? – решилась она, и ее голос еле шелестел.
-Нет, спасибо, Стефани. Можете быть свободны, пока мы не вернемся после больницы и выздоровления Келтона. Считайте это за отпуск.
-Ричард!.. Слышишь? – Брэндан тронул друга за плечо. – Может, отправить Келтона в больницу с няней? Он ее знает, любит. Он к ней привык. А ты сможешь поехать к Мэри. А? Ты же изведешься, сидя у койки мальчика, все время переживая за нее!
Ричард обернулся к другу, и тому страшно стало от его взгляда.
-Пойдем, — проговорил Ричард, — я соберу свои вещи, пока врач занимается Келтоном.
Он подошел к сыну, увидел его заплаканное личико и прижал его здоровую ручку к губам.
-Детка, подожди немного и я вернусь. Обещаю! Дядя доктор не сделает тебе больно, правда!.. Не плачь больше – теперь все будет хорошо. Ладно?… Пойдем быстрее! – он дернул Брэндана за руку и они направились в спальню Ричарда.
Лишь когда дверь ее захлопнулась за ними, Ричард упал на кровать и закрыл лицо руками. Просидел так несколько секунд и поднял мокрые от слез глаза на Брэндана.
-Мне… Мне бы только боль свою, ужас весь свой на сына не обрушить, Брэндан! Ведь только из-за случившегося с ним, я привязан, прикован здесь наглухо. Я не могу поехать к ней, не могу обнять ее и утешить, спасти не могу, Брэндан!! Как подумаю, что всего несколько часов, и я мог бы быть рядом с ней, так сердце кровью обливается!.. Но оно разорвется, и если я оставлю мальчика, ЕЕ сына здесь одного, на эту девчонку, которая спит и видит, как бы залезть в мою постель. Он такой маленький, такой ангелочек, Брэндан! Я говорил об этом Мэри, когда Келтон еще только должен был родиться – этого ребенка я буду любить больше Рэя-Тайгера и Милисенты вместе взятых. Так и вышло, кто бы и что об этом ни подумал, как бы меня ни осудил. Этот малыш и в самом деле, особенный, совсем не такой, какими были мои старшие дети. В нем столько обезоруживающего и какого-то совершенно беззащитного обаяния, что хочется все время держать его на руках и ни за что, никому не отдавать! Как я могу оставить его, плачущего и одинокого без матери и без меня?! Как, Брэндан??
-Хорошо, хорошо, не оставляй! – Брэндан сел рядом с Ричардом на кровать. – Поезжай с ним и думай лишь о том, что бы он поскорее выздоровел и что бы с Мэри все было хорошо. В конце концов, к ней поехал Рэй, а значит, она уже не одна будет. Он все сделает правильно, поверь мне! Он же – твой сын!.. А теперь соберись поскорее и поезжай, а то уже, наверное, ждут только одного тебя!
-Да… Да! – Ричард утер слезы и собрал свои вещи.
***
-Я уже все вам сказал, господин Черкасов и повторять не стану!
-Но господин прокурор, неужели вы не понимаете, что игнорируя информацию о том, что Мария Усольцева является гражданкой Великобритании, мы, таким образом, рискуем поднять международный скандал!
Районный прокурор Куликов, повернул к Черкасову голову с даже слишком гладко зачесанными жиденькими седыми волосами и отошел от окна, выходившего на площадь, где когда-то красовался огромный бюст Ленина. Районная прокуратура занимала здание бывшего райисполкома. Прокурор усмехнулся и покачал головой, точно, Черкасов являлся не одним из лучших следователей, а дитем неразумным.
-Вы сами-то в это верите?! Я имею в виду это самое гражданство.
-Но я разговаривал с Рэймондом Тайлером, который должен вот-вот подвезти документы Усольцевой.
-Вы видели его документы?
-Их проверяли на проходной.
-Прекрасно! – сарказм в голосе Куликова зашкаливал. – А кто, вы говорите, его отец? Ричард Тайлер? Барабанщик известной когда-то группы «Королевский Крест»? Это не та группа, солист которой был педерастом и сдох от СПИДа? Чудненько просто! Значит, мы либо действительно имеем дело с семейкой бывшего «волосатика-рокера», либо это все «липа». Даже слушать больше ничего не стану, Черкасов! И вы еще меня международным скандалом пугать смеете?!.. Наркоманка-торговка отправляется в туберкулезный диспансер на обследование. Под жесточайшим конвоем! Слышите? И никаких особых привилегий! А после обследования – под суд!.. Отправляйтесь отсюда – вы свободны… И еще – вы совершаете большую ошибку, Черкасов. – В голосе прокурора прозвучала насквозь фальшивая отцовская нотка. – Зачесалось в одном месте – найдите себе дамочку без подобных проблем, иначе получите их сами, так и знайте!
Черкасов на секунду опустил голову, снова поднял взгляд на Куликова и тихо, жестко произнес:
-Вы не смеете разговаривать со мной в таком тоне, господин Куликов. Я – офицер и никогда не давал повода усомниться в моей честности и порядочности. Что же касается дамочек для особых целей… Я догадываюсь, откуда ветер дует! У мадам Фроловой хватило ума пожаловаться. Что ж, если мнение о своих работниках вы составляете на жалобах особ, подобных этой гражданке, которую буквально поймали за руку на краже личного имущества, то мне, и впрямь, больше нечего вам сказать. Честь имею!
-Стоять! – гаркнул прокурор. – Стоять, Черкасов!
Черкасов, уже выходивший из кабинета, обернулся.
-Что вы себе позволяете?!
-Ничего неподобающего, господин прокурор. Я пришел к вам, что бы рассказать об истинном положении вещей. Вы же лишь попытались выставить меня дураком и лжецом одновременно. Вы облили грязью людей, о которых ровным счетом ничего не знаете. Мне нечего больше вам сказать. Я по рангу не смею отменять ваши решения, и мне ничего не остается, как покинуть ваш кабинет.
-Одну секунду, Черкасов. Мой вам совет – держитесь подальше от этой девчонки. Слышите? Подальше! А теперь ступайте отсюда!
-Не могу вам этого обещать, — ответил Черкасов и вышел из кабинета.
Думал он только о двух вещах – о Рэймонде Тайлере и о том, что в туберкулезном диспансере Мария окажется для него, Сергея Черкасова, практически недоступна, а, следовательно, он ничем не сможет ей там помочь. У нее отберут ее сотовый, а значит, она окажется вновь отрезана от Ричарда Тайлера. Даже если у нее и так не было бы возможности позвонить. Просто само сознание, что вот он, телефон, уже прибавляло бы ей сил. В конце концов, есть смс, и останься она в изоляторе, она могла бы хотя бы время от времени писать их… Но в изоляторе Марии невозможно оказать должную медицинскую помощь. Об этом тоже нужно помнить… Неужели и вправду туберкулез?! И если это стадия, когда уже кровь изо рта, то операция неминуема и вообще прогноз самый неутешительный. Ей бы в лучшую клинику где-нибудь в Швейцарии! И Ричард Тайлер запросто смог бы для нее это сделать… Где же Рэймонд?! Сейчас все зависит только от него, только оттого, как быстро он привезет документы! Хотя, нет, не только от него. Оправдать Марию возможно только если кто-то из этой компании, из-за которой Мария попала в беду, расскажет, наконец, правду.
-Сергей Николаич! Наконец-то! – вскричал Дима, помощник Черкасова, когда тот, мрачнее тучи, вошел в свой кабинет.
-Чем-то порадуешь? – Черкасов устало бухнулся за свой стол и закурил. – Только кофе сообрази сначала, если не трудно.
Дима вскочил, схватил кружку Черкасова, оставленную им на подоконнике, сыпанул в нее две ложки кофе и выскочил в коридор, где стоял кулер. Скоро вернулся, поставил кружку с дымящимся кофе перед Черкасовым и остался стоять около его стола.
-Ну, что? Чего молчишь-то? – Черкасов отпил кофе, продолжая курить, а Дима переминался с ноги на ногу.
-Мне нечем вас порадовать, Сергей Николаич…
-Что случилось?? Дим, не тяни!
-По вашему заданию, я нашел Сергеева, Васильеву и Ивашову. С Ивашовой пустой номер – она по-прежнему утверждает, что никого, кроме Сергеева, Васильевой, ее самой и Усольцевой в квартире не было, что уехала она одна, что звала Усольцеву с собой, но Сергеев и Васильева Усольцеву удержали, обещая отвезти на такси. Как я понял, это совпадает с рассказом самой Усольцевой… А вот Сергеев и Васильева…
-Что там с ними? – Черкасов уже терял терпение.
-Ну, что… Сергеев на момент нашего разговора с ним был мертвецки пьян. Васильева же… А Юлия Васильева исчезла.
-Как это «исчезла»?!
-А так. Нет ее и все тут. Муж и дети ничего не знают. Просто исчезла.
-В розыск заявляли?
-Нет… Я разговаривал с ее старшей дочерью, и та заявила, что мама любит откалывать такие фокусы. Обычно, когда все осточертевает или муж допечет – хотя, как я понял, это у Васильевой совершенно невыносимый характер, и еще не известно, кто кого допекает — она сваливает в Питер, к своим институтским друзьям. Но я проверил, ни на «железке», ни в аэропорту ее следов не обнаружено. Конечно, она могла поехать машиной или автобусом. Но машина ее в ремонте, а автобусами Юлия не ездит. Тогда я прошерстил вылеты за рубеж. Похоже, Васильева отправилась к сестре в Лондон.
-Даже так… Что ж, на воре и шапка горит. Не думаю, что поездка в Лондон для семьи такого достатка, как у Васильевой, дело обычное. Она попросту смылась в надежде, что уж за границей ее не достанут. Глупость, конечно, а скорее всего, просто паника. Она знает, что ее сестру видел Рэймонд, что зная историю Марии, нетрудно предположить, что именно Кетрин Кеннеди решила отомстить… Значит, мы имеем… Толком ничего мы не имеем. Васильевой займутся, как только Мария… Усольцева получит свои британские документы. С этим пока можно подождать. У нас остается господин Сергеев… Давай, вызывай его сюда. И немедленно! Если начнет выступать, ты знаешь, что сказать, Дима!
-Андрей Алексеевич, присаживайтесь… — Черкасов намеренно не смотрел на Андрюху, делая вид, что копается в документах.
-Я же… Я же вроде, давал уже показания. Мало, что ли?.. Или что?
-Или что! – Черкасов вперил в Андрюху пристальный взгляд так неожиданно, что тот даже вздрогнул. – Значит так, господин Сергеев, сейчас вы мне рассказываете все, что произошло тем вечером, когда вы вместе с Ивашовой и Усольцевой отправились на квартиру к Васильевой, в Подольск. Рассказываете подробно, ничего не пропуская, совершенно искренне, честно и откровенно. Вы поняли меня? Честно и откровенно!
-Но я уже рассказывал все… подробно… Что не так-то?
-Все не так! Все, господин Сергеев… Знаете одну очень хорошую немецкую поговорку?
-Н-нет…
-Так запомните раз и навсегда – то, что знают двое, знает и свинья!.. Глупо, погано, отвратительно состряпанное дельце, которое нераскрытым остаться не может просто по определению. Я вообще удивляюсь, как вы, взрослый мужчина могли пойти на поводу у двух безмозглых, трусливых баб, у которых от зависти и злости мозги напрочь свернуло! Вам-то какая польза со всего этого? А? Девочкой пьяной попользоваться?
-Вы что, спятили?! Какой девочкой, какое такое дело?! – закричал Андрюха и у него от волнения даже глаз задергался.
-Вы забываетесь, Сергеев! – рявкнул Черкасов. – А дело… Рассказать вам, как оно на самом деле было? А вы меня поправите, если я немного ошибусь… Приехали вы к Васильевой на квартиру, выпили все хорошенько. Не сказать, что все распрекрасно было и замечательно, но в общем, и не плохо. Выпивка нормальная, закуска тоже подходящая – бабы все-таки, карамелькой занюхивать не пришлось… Усольцева опьянела быстрее и сильнее остальных – и наливали ей не по-детски, и отвыкла она пить такую дрянь, что в наших магазинах продается… Холили и лелеяли ее, любили сильно, да и не выпивала она слишком долго – болезнь любимого мужа, рождение ребенка… Вот, что вам, тварям, покоя не давало! Счастье ее великое, заслуженное счастье, а не халява, как вы себе твердили… Вам-то, господин Сергеев, до женского счастья дела никакого и нет, но вот Мария… Такая красивая, такая недоступная всегда, а теперь особенно. Кровь кобелиная заиграла, а тут еще и дамы просят – ляг с ней, подставь ее, делай, что хочешь – и нам польза, и тебе, дураку услада. Так?… Так, Сергеев??
Черкасов гаркнул так громко, что Андрюха как-то жалобно хрюкнул, зажмурился и вдруг заскулил:
-Суки! Поганые, трусливые суки!! Сдали все-таки!.. А что я мог? Насели они, как кошки когтями вцепились. А мне что?.. Дурак я, вот и все. А Маруська… Она всегда стерва была! И так к ней и эдак, а она улыбается только, а подпустить не подпускает. И сколько дразнить вот так можно?!.. А тут нарисовалась вся такая облизанная, крутая, иностранка куда там! А напилась, как малолетка, которой только на пробку и наступить… Обидно мне стало, что погуляет она с нами, поболтает о том, о сем и уедет в свою заграницу, к мужику своему богатенькому чай со сливками пить, да в меха наряжаться, а мы тут, в дерьме останемся щи лаптем хлебать… Захотел я ее, сильно захотел. Хоть и пьяная она была напрочь. Да только в себя она пришла, когда я… В общем, схватила меня за волосы, а я ей от боли и от злости по лицу съездил. Вот она сознанку и потеряла. А тут уж уколоть, как делать нечего…
Черкасов напрягся, понимая, что вот сейчас Сергеев скажет главное и спугнуть его, дать понять, что на самом деле он ничего точно и не знает, нельзя ни в коем случае. И он только поглядел на крохотный синий огонечек работающего диктофона. Как на маячок посмотрел, который выведет в темноте и спасет.
-Чьи наркотики были? Чья идея? Они же друг на друга валят. Вы-то, господин Сергеев, человек взрослый и понимаете, что лгать здесь – дело бесполезное. А они обе еще свое получат!.. Кроме того, не знают они еще, с кем связались.
-В смысле «с кем связались»? – опасливо спросил Андрюха.
-С мисс Мэри Усольцевой! – усмехнулся Черкасов. – Не понимаете? Не знаете ничего, что ли?! Мисс Мэри Усольцева – гражданка Великобритании, подданная Ее Величества, Королевы Елизаветы Второй! А значит, история вся эта международным скандалом пахнет и сроком совсем не таким, как если бы она по-прежнему оставалась гражданкой России. Смекаете? С нами в данном случае сотрудничать надо, сами понимаете, а дамочки эти только и делают, что скандалят и отнекиваются…
-Катька придумала, Кетрин, так сказать, Кеннеди. А Юлька подхватила. Наркота тоже Катькина была и колола она. Потом они придумали Маруську на перроне бросить пропадать или помирать. Твари! Еще и меня с собой потащили. Только я ничего не делал! Так и запишите! Только Маруську тащил, сами-то они не смогли бы… Они это все, стервы!
-Стервы… — подхватил задумчиво Черкасов.
-А что, разве миссис Кеннеди, Катька то есть, не уехала к себе? На ее месте я уже давно смылся бы.
-Смылась, смылась… Обе они смылись.
-Дак… Вы же сказали, что врут они обе, что друг на друга валят. Соврали? На понт меня взяли, дурака, да?! – закричал Андрюха, ясно вдруг осознав, какой приговор себе подписал.
-Самое малое, что вам светит, господин Сергеев, это «оставление в опасности». И то, при хорошем, очень хорошем адвокате! Я бы вам на полную катушку впаял – и за попытку изнасилования…
-А вот это не докажете! Ничего вы не докажете, даже если мои показания сегодняшние в ход пойдут. На суде ничего подтверждать не стану. Ничего! И доказательств у вас никаких! Пока эти две овцы не появятся. Вот и все!
Андрюха кричал истеричным криком, а Черкасов думал о Мэри. В том, что Андрюху ничего не стоит расколоть, он знал с самого начала, а вот Мэри. Что с ней теперь? Как она? …
-Я отпускаю вас сейчас под подписку о невыезде, господин Сергеев, — медленно произнес, весь еще в своих мыслях Черкасов. – В суд вас вызовут, хотя я вполне мог арестовать вас прямо сейчас.
-С санкции прокурора, если я не ошибаюсь, — вякнул Андрюха.
-Совершенно верно. Но вы и так никуда не денетесь… Разве что, правительство Великобритании потребует вашей выдачи. Но это уже не мое дело. Я лишь к тому все это говорю, чтобы вы поняли, что в данной ситуации попытка скрыться вам может обойтись особенно дорого.
-Да черт бы побрал все это! – взвизгнул Андрюха и Черкасова невольно перекосило. – Черт бы побрал! Съездил развлечься, нечего сказать! …
-Другой раз думать будете, с кем пить! – заметил Черкасов. – А в особенности, как давать командовать собой, как вестись на поводу у низменных желаний. Все очень просто, и пора уже начинать понимать, что хорошо, а что плохо – остальные как-то уже в детстве привыкают разбираться в этом вопросе. Впрочем, никогда не поздно! Только вот учителя у вас будут уже другие и не самые ласковые…
Так хотелось спать!.. Господи, как же он устал! … В самолете Рэю-Тайгеру никогда не удавалось уснуть – то ли нервишки сдавали, то ли еще что, а тут еще все эти переживания. Горестный взгляд отца, не в состоянии разорваться между погибающей в чужой стране Мэри и искалеченным крохотным сыном, чьи мокрые от слез глазки не отпускали ни на шаг. Рэй-Тайгер так и слышал отчаянный крик малыша, впервые в жизни узнавшего такую сильную, так коварно напавшую на него боль… Папа, только папа!.. Ты же не уйдешь!? Не оставляй меня – мне же так больно!..
И Рэй-Тайгер мчался на рейс, в самолете выпил сразу пару рюмок виски, да так и полулежал в кресле, не в силах уснуть. И вот теперь, после посадки, Рэй понял, если он прямо сейчас не передохнет, ему уже просто не сдвинуться с места, а сделать надо еще так много. И он бухнулся в кресло ближайшего кафе, понадеявшись, что кофе поможет хотя бы в себя прийти… Еще такси надо взять… В гостиницу побыстрее, в душ и мигом к этому инспектору… Надо…
…Господи, а сколько времени уже?.. Вот черт – он проспал прямо за столиком кафе два с лишним часа!! И ведь не разбудил никто… Рэй-Тайгер виновато улыбнулся проходившей мимо официантке, заплатил за кофе и выбежал на улицу в поисках такси… К черту гостиницу! Прямо сейчас к этому инспектору, отдать документы Мэри и…
Наверное, если бы само небо рухнуло сейчас на Рэя-Тайгера, ему было бы легче – барсетки с документами в сумке не было. Просто не было и все. Как ни ройся! Тем более, что и вещей-то у Рэя-Тайгера с собой было совсем немного. Но как… Но что же теперь?! Точно, громом пораженный, Рэй-Тайгер застыл в кресле, а машина уже подъезжала к неказистому зданию Управления полиции, в следственном изоляторе которого Рэй-Тайгер оставил Мэри в прошлый раз. На ватных от ужаса ногах, Тайлер-младший вышел из машины и остановился у крыльца, по которому сновали полицейские. Кого-то вывели под конвоем и в наручниках…
-Мистер Тайлер!!
Рэй-Тайгер вздрогнул от неожиданности и увидел Черкасова, поднимавшегося по ступеням. Сердце Рэя рухнуло от радостной улыбки этого русского инспектора.
-Да что это с вами?! Просто лица нет!.. Пойдемте, я вас чаем угощу. После перелета, неверное? Я и сам самолеты с трудом переношу. Пойдемте, пойдемте!..
Рэй-Тайгер молча шел вслед Черкасову, но тот от радости и не замечал этого странного, даже пугающего молчания гостя. Он завел Рэя-Тайгера в свой кабинет, усадил на стул и крикнул Диме, что бы тот сообразил чаю.
-Ну, что же, мистер Тайлер… Теперь почти все карты у нас в руках! Главное – документы Марии! Кроме того, следствие располагает признанием одного из бывших приятелей Марии, в компании которого она и попала в беду. Не хотел, гад, подписывать, да только пришлось! Я ведь только и делаю, что козыряю перед всеми британским гражданством Марии – международный скандал сразу убавляет смелости… Да что с вами такое, мистер Тайлер?! Что-то случилось?
-Случилось… — пробормотал Рэй-Тайгер. – Именно случилось!!
Черкасов сразу подобрался весь.
-Что?
-Документов у меня больше нет.
-То есть?
Рэй-Тайгер опустил голову и вдруг заплакал. Просто заплакал, хотя от него, от этого высокого, сильного парня этого ну никак нельзя было ожидать. Молча Черкасов достал из сейфа бутылку водки, плеснул немного в стакан для воды и подал Рэю.
-Выпейте, успокойтесь и расскажите мне все!
-Простите!.. Простите меня, но это просто какой-то бред… — Рэй-Тайгер одним глотком выпил водку, поморщился, выдохнул и закурил, даже не спросив разрешения. Вытер невольные слезы. – Что же теперь?? Что?
-Расскажите мне, что случилось и постарайтесь успокоиться.
-Да… Да. Простите… Документы… Их украли. Вот и все… Я имел глупость уснуть от усталости в кафе, и вот теперь их нет.
-Где они лежали? И где находится это кафе? Вы запомнили?
-Документы… Они в сумке лежали. А кафе… Где-то рядом с аэропортом. Я вышел и подумал, что надо немного отдохнуть – слишком много всего свалилось, да и перелет… Я плохо их переношу.
-А что еще случилось? Что-то дома не так? Как ваш отец?
-Дома… Дома беда. Келтон… Это маленький сын папы и Мэри. Мы не уследили, и он выпал из детского стульчика. Сломал ручку и разбил головку. Папа остался с ним, хотя один Бог знает, чего ему это стоило! Его сердце просто на части рвется – Мэри здесь и он ничем не может ей помочь, потому что, в больнице маленький Келтон, которого легче умереть, чем оставить одного…
-Господи… Но что же, мы не должны опускать руки, хотя, признаюсь, ваше известие и меня выбило из колеи… Значит так! Сначала вопрос к вам, мистер Тайлер – можно ли продублировать эти документы? Как вы считаете? Соберитесь и подумайте! Мы же, в свою очередь постараемся найти утерянные. Полиция мы, все-таки, или нет!
-Продублировать… Отцу сообщать нельзя – он просто не выдержит еще и этой неприятности. Просто не выдержит!.. Но я могу позвонить Брэндану Мастерсу и это, похоже, единственный выход…
Рэй-Тайгер горестно вздохнул.
-Хорошо, звоните. Делать что-то надо, просто необходимо, ибо от этого зависит жизнь Марии.
-Как она? Я могу ее увидеть? – Рэй-Тайгер поднял голову и взгляд Черкасова сразил его наповал. – Что?! Что с ней, говорите же!!
-Простите меня, мистер Тайлер, но здесь уже я не в силах вам помочь. Марию увидеть не удастся, и состояние ее, несколько мне известно, очень тяжелое…
-То есть??
-После звонка вашему отцу ей стало хуже. У нее горлом пошла кровь, и врачи заподозрили у нее туберкулез…
Рэй-Тайгер ахнул, но сдержался и постарался выслушать Черкасова до конца.
-Вы видели, в каких условиях она здесь содержалась… Ничего удивительного, что эта болезнь могла ее настигнуть. Мне стыдно это говорить, ибо такие вещи – позор для страны, я понимаю это не хуже вас и предвосхищаю все, что вы можете сказать по этому поводу. Будете только правы!.. Марию перевели в туберкулезный диспансер на обследование, а туда для меня дорога очень сложна. Провести же туда вас – абсолютно невозможно… Я понимаю, мистер Тайлер, что делаю вам сейчас только больнее, но если бы документы Марии были уже у нас на руках, уже сегодня можно было бы подключить посольство Великобритании в Москве и как-то улучшить положение Марии, как гражданки вашей страны. Но, поскольку документов до сих пор нет, Мария останется там, где она есть и только Господь Бог способен ей помочь.
Черкасов вздрогнул, когда Рэй-Тайгер, что есть силы, ударил кулаком по столу.
-Простите… Но вы можете хотя бы справиться о ее состоянии?! Вы понимаете, что означает кровь горлом, если это и вправду туберкулез?!
-Понимаю. Я слишком хорошо понимаю все это и я узнаю все, что смогу узнать. Не просите у меня невозможного!
Еще почитать:
Просто друзья.
Мистер Хадсон — Мистер Хадсон. Глава 25
Ночь под Рождество или Похождения Куклы в зеленом — Часть 5
Лес
«
»
