-Рэй! Рэй-Тайгер!! Черт возьми, почему так долго?! Я чуть с ума не сошел, пока дождался тебя!
Ричард кричал в трубку, а Рэй-Тайгер думал только о том, как рассказать ему о том, что случилось с Мэри так, что бы тот не сорвался с места, прихватив Келтона, и не кинулся сюда, в Москву, к Мэри.
-Ты нашел ее? Известно что-нибудь?
-Да… Да, папа, я нашел Мэри…
Мгновение тишины. Растерянной, наполненной волнением и страхом – все ли в порядке??
-Что с ней? – голос Ричарда сел.
-Мэри в следственном изоляторе. Ее обвиняют в употреблении и хранении наркотиков, отец.
-Что-о?? Каких наркотиков??? Что ты несешь?! Ты видел ее?
Голос Ричарда перешел в отчаянный крик.
-Папа…
-Рэй-Тайгер!…
-Папа, подожди! Дай мне сказать!!
-Какие наркотики, Рэй?! Что вообще происходит??? Я немедленно вылечу к тебе!
-Нет, папа. НЕТ!
-Как это «нет»?! Что ты несешь вообще?? Ты думаешь, я буду сидеть здесь и готовить дурацкий тур, пока там с Мэри происходит черт знает что???
-Будешь сидеть и ты знаешь, почему, — Рэй-Тайгер изо всех сил старался держать себя в руках. – Я сам все устрою и привезу ее. Но сначала я приеду в Лондон и мы поговорим, потому что сейчас ты не сможешь говорить спокойно. Даже рассуждать спокойно не сможешь.
-Поговорить??? А Мэри? Рэй-Тайгер, ты меня за дурачка держишь, что ли?? Мэри в беде, а я должен…
-Должен. Ради нее должен! Ибо для нее существует и бесконечно любим только тот Ричард Тайлер, чья музыка, чей голос спасал ее душу столько лет. И если он, Ричард Тайлер превратится сейчас в истеричного старика, которому из-за нее стало плевать на Чудо, которое он нес вместе с Эдди Дэймондом прямо ей в сердце, она никогда себе этого не простит. Тебе ли этого не знать!.. Я сегодня же прилечу к тебе за документами Мэри, мы поговорим, и я вернусь сюда. Если понадобится, добудешь мне чартер. Ясно?
-Скажи мне только, — казалось, Ричард взял себя в руки, — она виновна в том, что ей приписывают? Я… не могу в это поверить!
-Правильно не можешь. Мэри оболгали, подставили те, кому невмоготу было ее счастье. Это попросту и в двух словах. Приеду – расскажу подробно. Главное – не пытайся звонить ей сам. Она, по сути, в тюрьме, где порядки, сам понимаешь, какие. Но ты вовремя добыл ей гражданство – теперь она получит защиту. Нашу защиту!
-Она здорова? Ты видел ее? Тебе разрешили? – голос Ричарда дрожал.
-Пап, а как ты думаешь, человек может чувствовать себя в тюрьме?! Но я передал ей все от тебя и теперь, я уверен, ей станет легче.
-Если только мое предательство не убило ее… — прошептал Ричард.
-Не убило, папа.
-Что она сказала тебе? Что она чувствует?
-А ты сам что чувствуешь? Ты же слышишь ее лучше, чем любой из тех, кто может оказаться рядом с ней!
-Она… Господи, Рэй, она все время зовет меня! Но я так возненавидел себя за то, что уехал тогда, что не поверил, что теперь мне начинает казаться – я сам себе внушаю ее зов.
-Нет, папа, она зовет. Она любит тебя по-прежнему, уж поверь! Никогда в жизни я не видел, что бы любовь рвалась из глаз, как из пушки так, как рвется из глаз Мэри. Такое невозможно не увидеть и не понять… И как только станет возможно, она сама наберет твой номер. Пусть на несколько слов, на пару секунд, но ты услышишь ее. Ты сам все поймешь. – Но я знаю о порядках в русских тюрьмах, хотя, преступники везде одинаковы… И если ее окружает всякая сволочь…
-Нет, папа, — с облегчением заверил его Рэй-Тайгер – хотя бы сейчас можно было спокойно не лгать! – она в па… в камере одна.
Чуть не проговорился!
-Одна?! Странно. Говорят, у них там яблоку негде упасть.
-Ну, вероятно, женщин-преступниц, поменьше, чем мужчин! – усмехнулся Рэй-Тайгер. – Ладно, пап, у меня нет времени сейчас – надо мчаться в аэропорт. Сам понимаешь!
-Рэй! Я подготовлю чартер для твоего обратного пути. Только сообщи, когда прибудешь в Лондон!
-Отлично! Жди звонка.
***
-Ну, вот и отлично! Наконец-то угомонились, черт бы их побрал! – громыхая ведром и шваброй, в палату Мэри вразвалку вошла уборщица, огляделась и бухнула ведро на кафельный пол. – Все возятся с ней!..
Пошерудив в ведре тряпкой и кое-как отжав ее, эта тетка с короткой стрижкой неумело окрашенных в красноватый цвет уже седеющих волос, небольшого роста, с мужиковатыми движениями грубых рук и мускулистых ног в разбитых шлепках, насадила тряпку на швабру и принялась возюкать ею по полу, бормоча себе под нос.
-И что только возятся?!… Ну, и сдохла бы – меньше делов-то с ней. Подумаешь, краля! Видали мы таких! А сама наркоша или торговка… Мой-то племяш, небось, на такую вот и нарвался… Сидит теперь, а сучка эта гуляет себе, да на деньги его шмотки себе покупает… Эту вон тоже привезли не в том, что мы себе за гроши покупаем!.. Носятся тут с ней, уколы колют!.. Вон и гостей к ней таскают… Ишь ты!… Смотри-ка, телефон ей приперли! Новенький, да дорогущий, наверное…
Мокрой перчаткой, пропахшей хлоркой, тетка взяла сотовый, покрутила в руке и… сунула в карман своего халата.
-Будет ей и того, что есть! Обойдется, вша вокзальная… Вон и колечко у нее новенькое, тут же заменили. Так и телефон заменят. А то и то ей, и се… А мне че? Смотреть на нее, на то, как вокруг этой курвы все наши мужики вьются?! Еще чего! Дерьмо тут за ней убирай, любуйся, как за ней, будто за принцессой какой, ухаживать будут, да копейки свои считай… Хрен-то вам!
Она показала кукиш лежавшей в забытьи Мэри, швырнула тряпку в ведро и выкатилась из палаты.
Она пришла в себя только когда серые, промозглые сумерки вползли в крохотное окошко, казалось, затянув с собой через стекло холод и тусклое, вязкое отчаяние пустых, серых улиц. Даже, кажется, лампочка светила хуже. Мэри подняла руку, увидела свое новое кольцо и заплакала.
-Ричард… Господи, Ричард, я так хочу увидеть тебя!.. А здесь… здесь кажется, что я уже никогда отсюда не выйду… Сил нет совсем… Хоть бы голос твой… Боже!! Телефон!! Наверное, уже можно позвонить…
Она приподнялась на кровати, оглядела тумбочку, пошарила под подушкой, одеяло откинула – ее телефона нигде не было. В панике она оглядела палату.
-Его нет… Где же он?? Может, охрана? Но у них не спросишь, только Черкасов мог бы узнать. Но когда он теперь придет… Да что же это такое?! Почему все так??
Мэри снова упала на свою жиденькую подушку, уставилась глазами в потолок – слез уже не хватало. Она ведь уже могла бы услышать Ричарда! Пусть на минуточку, на несколько секунд! Плакала бы потом – пусть! Но услышала бы хоть несколько слов от него, голос бы его…
-Как вы, Мария? – вошел Черкасов, плотно затворив за собой дверь.
-Телефон, Сергей!!! Где он??? Охрана забрала? Скажите мне! – она рывком села на кровати, бледная, исхудавшая, с сухо блестевшими, возбужденными глазами.
-Телефон?? Но он был здесь, на тумбочке! А охрана сюда не заходила – я точно знаю. Только уборщица… Погодите, я узнаю.
Черкасов спустился вниз, к дежурному.
-Володя, уборщица уже ушла?
-Зинка-то? А как же! Уже час, как слиняла, Сергей Николаич. Она долго не задерживается – тряпкой своей помашет и поминай, как звали. Ракета, а не баба! – хохотнул Володя, крупный, щекастый парень.
-Ракета… — пробормотал Черкасов. – Слушай, передай по смене, что бы эту ракету завтра стопорнули и ко мне отправили, как только явится.
-Случилось что, Сергей Николаич? Накосячила?
-Еще не знаю, но похоже на то… Не забудь только, ладно?
-Да как забыть?? Передам непременно!.. Кофе будете? У меня тут хороший!
-Потом, Володя, попозже…
***
-Отец! – Рэй-Тайгер ворвался в дом, хлопая дверями, и швырнув дорожную сумку, бросился из холла в гостиную. – Отец, ты где??
В гостиной никого не было. Рэй-Тайгер остановился, задумавшись, и тут же побежал в детскую.
-Я так и подумал!.. Папа!
Ричард сидел с Келтоном на руках в большом кресле и, похоже, читал малышу какую-то сказку из большой красочной книги. Услышав Рэя- Тайгера, он подскочил, подхватив ребенка.
-Рэй!! Так долго!
-Самолеты быстрее не летают! – улыбнулся Рэй-Тайгер и взял брата на руки. – Привет, малыш! Как ты?
Келтон заулыбался, узнав старшего брата, обнял его.
-Какой же ты славный, Кэл! – прошептал Рэй-Тайгер. – Просто чудо, что за парень!.. Пойдем, выпьем чаю? Да, отец?
-Пойдем. Только ты давай рассказывай! Что там с Мэри?
-Господи, дай хоть прийти в себя! – взмолился Рэй-Тайгер. – Все расскажу. Ты чартер заказал? Мне как можно скорее надо вернуться, что бы отвезти документы Мэри. Хоть переведут ее!
-Куда?
Они пришли на кухню и Рэй-Тайгер посадил Келтона в его детский стульчик.
-Вот, садись, сейчас тебе вкусненького дадим!.. Ну, как, там есть специальное место для иностранных арестованных. Там и условия получше, и лечение…
-Что?? Что с ней, Рэй?? – глаза Ричарда почернели от ужаса. – Что вы все скрываете от меня?
-Черт бы побрал мой язык! – сокрушенно воскликнул Рэй-Тайгер и бухнулся на стул.
-Засунь его, знаешь, куда!.. И не вздумай мне врать сейчас о какой-нибудь дурацкой простуде! Не выйдет. Говори же!
-Чай! – заскулил Рэй-Тайгер, стараясь оттянуть время, что бы подумать, что и как рассказать отцу о Мэри.
-Будет тебе чай, когда расскажешь мне все от начала и до конца. Ясно? Даже коньячку получишь.
-Хорошо… Хотя, поверь мне, лгал я и умалчивал лишь по просьбе самой Мэри. Это она не хотела расстраивать тебя, сердце твое надрывать.
-Можно подумать, я не догадывался, как ей плохо! – вскричал Ричард. – Бедная, глупая моя девочка… Вы же оба знаете, что я чувствую и могу узнать! Чего уж врать… И не настолько я слаб и стар, что бы так бояться за меня. Я на ногах, я концерты готовлю, я жду ее здесь, хотя один Господь Бог знает, каково это мне! Хуже ничего не придумаешь. Ты хоть видел ее, ты мог дотронуться до нее, поговорить с ней. А я? Хожу, как идиотская антенна и пытаюсь уловить то, что она там чувствует, с чем несется ко мне ее посыл… Столько боли, Рэй! Столько тоски… Что с ней? Она… сильно больна?
-Пневмония. Двухсторонняя и, как я понял, серьезно запущенная…
Ричард застонал и закрыл лицо руками.
-Что говорят врачи? – прошептал он.
-Ничего хорошего. Особенно если учесть, что там, в этой чертовой дыре не врач, а патологоанатом, который только и может, что прогнозы высказывать и антибиотиками кормить. Большее все равно, не в его силах. А уж про условия содержания я и не говорю! Холод собачий, постель никакая, есть толком нечего… Постой! Но разве Мэри не звонила тебе?!
-Что?! Нет… А должна была? То есть…
-Я попросил ее не звонить какое-то время, пока я смогу дозвониться тебе и предупредить о том, что бы ты сам не звонил и что она сама сможет позвонить всего на пару минут. Я был уверен, что она с грехом пополам часок выдержит и все – позвонит непременно! Но прошло уже столько времени!.. Впрочем…
-Что? Да не молчи ты уже!
-Когда я уходил, она сознание потеряла…
-Господи! – голос Ричарда охрип. – О ней хоть как-нибудь позаботятся, пока ты документы везешь, и они прочухаются, что она теперь иностранка?
-Я надеюсь, что да. Ее следователь, он вроде, мужик нормальный и его вся эта история тоже очень возмутила. Он и так помогает, как может.
Ричард поднял глаза.
-Может, он просто влюбился в нее?
Рэй-Тайгер хотел улыбнуться, но горечь в глазах отца остановила его.
-Даже если это и так, это ничего не меняет, папа! Есть Мэри и она любит тебя так, как я даже в книжках не читал. Никто в целом свете не смог бы заставить ее забыть о тебе! Уж поверь!
-Но если мое предположение верно, ты сам понимаешь, чего может захотеть этот мужик, помогая сейчас Мэри! – вскинулся Ричард и нервно закурил. – Ты сам веришь ему?
-Верю! – убежденно воскликнул Рэй-Тайгер. – Эта страна довела меня до белого каления всем, что там происходит, но… думаю, есть там еще люди, не способные подставить, умеющие любить совершенно бескорыстно. Как, например, подруга Мэри, Вера. Это она помогла Мэри после взрыва, она примчалась сначала к ней в тюрьму, а потом к консулу Великобритании, что бы хоть как-то постараться дать тебе понять, что собственно случилось. Ибо Мэри от горя умирала, уверенная, что больше никогда тебя не увидит из-за всего, что случилось с ней. Этот следователь, похоже, такой же. Только более сдержанный. Я почувствовал от него большое уважение к Мэри, прежде всего. Уважение и сочувствие… Не переживай так, папа! Ей помогут, пока меня нет.
-Невыносимо! – простонал Ричард. – Просто невыносимо… Ты передал ей все? Она… Не могу больше! Мне надо видеть, слышать ее, обнять, наконец! Я поеду к ней, я просто больше не выдержу.
-Выдержишь и я тебе уже сказал, почему!
Рэй-Тайгер сам налил себе коньяк, протянув рюмку и Ричарду.
-Тебе хоть можно?
-Можно. Немного…
-Тогда пей и успокойся. Все будет хорошо!
-Большего идиотизма я никогда не слышал, Рэй! Вот когда она будет здесь, со мной, когда хорошие врачи поднимут ее на ноги… Когда я увижу, Рэй, что ей и вправду хорошо, что спокойно ей и радостно, только тогда успокоюсь я. Только тогда! А пока никакие уверения меня не спасут, ибо только я виноват во всем, что произошло. Только я! И нет мне покоя.
И Рэй-Тайгер в ужасе увидел, как слезы замутили небесные глаза его отца. Горькие, непереносимые слезы из самого изболевшегося сердца.
-Папа! Она вернется и вы еще будете очень счастливы, я просто уверен… Вот, посмотри!
И Рэй-Тайгер кивнул на Келтона, которого успевал кормить творожком.
-Посмотри на него, папа! Он ведь тоже ждет маму, он не понимает, почему ее нет, и смотрит на тебя. Дай ему надежду, пусть он улыбнется!
Ричард кивал, утирая слезы и гладя младшего сына по голове.
-Я совсем расклеился, Рэй…
-Вот и не смей этого делать! Я знаю, как тебе нелегко сейчас, но Мэри, она должна увидеть того Ричарда, которого обожает, которым всегда восхищалась. И тогда она просто от счастья поправится очень быстро… Да, папа, я понимаю, что ты думаешь о себе – уставший, убитый горем старик, у которого уже не осталось сил. Нужен ли ты ей такой? Долго ли продлиться ее обожание?.. От старости не уйти, папа. С этим еще никто не смог справиться. Но… она полюбила тебя именно таким, каков ты есть сейчас. Так полюбила, что прошла через все, что разделяло вас, она родила тебе замечательного малыша, которым, я уверен, ты будешь гордиться больше, чем нами с Милисентой обоими. Для нее ты самый лучший, сколько бы морщин у тебя ни прибавилось. Но вот если ты сдашься, если умрет в тебе лихой ударник «Королевского Креста», тот золотой мальчик, сногсшибательный друг Эдди Дэймонда, к которому она так стремилась, ее горю не будет предела… Да и не верю я, что ты можешь сдаться! Перестань жалеть себя, и ты поймешь, что ты все еще Ричард Тайлер. Вот и все! Счастье, которое ты сможешь удержать своими руками, гораздо сильнее любой жалости к себе, которая не принесет ничего, кроме пустых и горьких слез.
-Тебе бы в проповедники, Рэй! – усмехнулся Ричард, но тут же пожал руку сыну. – Ты прав, Рэй. Ты прав… Давай пей чай, ешь, отдохни немного, — Ричард обернулся на часы, — у тебя еще есть пара часов, — и отправляйся к ней. Спаси ее, Рэй! А уж здесь будет моя очередь. Я смогу. Я встречу ее на сцене таким, каким ей хочется меня видеть.
Рэй-Тайгер сощурился, улыбаясь, и хлопнул отца по руке.
-Уже лучше!
***
-Зинаида Фролова, если не ошибаюсь? – Черкасов поднял глаза от документов, лежавших перед ним на столе, и взглянул на просунувшую голову в приоткрытую дверь кабинета уборщицу. – Проходите сюда.
-Я, – ответила та, не очень уверенно проходя в кабинет.
Она то засовывала руки в карманы рабочего халата, то снова вынимала их и терла ладони о серую, грубоватую, всю в пятнах ткань.
-У меня к вам пара вопросов, Зинаида…
-Что-то не так? Плохо убираюсь, товарищ следователь? – перебила его Зинаида, точно, пугаясь того, что он может спросить. Каким-то жалким вызовом веяло от ее голоса.
-Во-первых, не перебивайте меня, Зинаида!.. А во-вторых… Куда вы дели сотовый телефон, который вы нашли в палате, где содержится гражданка Усольцева? Уверен, что вам он пригодиться не смог, ибо не адаптирован для России. Только если продать его… Но в нашем городишке его тоже не примут ни в одной скупке сотовых. По той же причине… Так как? И не смейте мне врать! Не таких кололи…
-Только и умеете, что колоть! – пробурчала Зинка и замолчала все с тем же вызовом в грубоватом с раскосыми бледно-голубыми глазами лице.
-Так вы не хотите говорить правду?
-Да не брала я вашего дурацкого телефона! На кой они мне сдался?! – выкрикнула она.
-Мой телефон при мне, а вот вам стоит знать, у кого вы прихватили телефончик.
-Вы об этой девчонке-наркоманке? Не стоило бы вам, гражданин следователь так цацкаться с ней! Узнает начальство ваше, так…
-Что «так»?! Вы что же, угрожать мне решили??
-Ни в коем разе, гражданин следователь! Просто стыдно должно быть сюсюкаться с этой смазливой шлюшкой. Не для вас она!
-Вот это вы верно заметили – не для меня! – Черкасов вскочил со стула и подошел к слегка присевшей от неожиданности Зинке. – Так вот для вашего сведения, Зинаида – вы украли телефон у подданной ее Величества Королевы Великобритании. Она – гражданка Соединенного Королевства, и кража в данном случае может стоить вам гораздо дороже, чем кража у кого-то из нас. Соображаете? Международным скандалом пахнет!
-Что?? Иностранка что ли??.. Фу ты!
Зинка бухнулась на стул.
-Принесу я вам телефон, что бы он пропал! Скажите еще спасибо, что не выбросила!
-Это вы сами себе должны быть за это благодарны! – усмехнулся Черкасов и вернулся за свой стол. – Идите домой и принесите его. Прямо сейчас!
-У меня работы по горло! – вякнула Зинка, но под взглядом Черкасова осеклась и поднялась со стула. – Ладно, иду уже…
Зинка боком как-то прокралась к двери и неуклюже выбралась из кабинета.
***
-Рэй! – Ричард продолжал метаться по кухне, не в силах дождаться обещанного звонка Мэри. – Рэй, она не звонит! Не звонит и все!! Что с ней, Рэй? Ты можешь узнать? Можешь позвонить тому сыщику, о котором рассказывал?
-Черт, нет! Я забыл, просто забыл взять у него номер, уверенный, что все будет хорошо… Неужели что-то серьезное?!
Рэй-Тайгер упал на стул.
-Мне остается только долететь до Москвы и сразу кинуться к ней… Сколько до чартера?
-Ты еще успеешь выпить кофе… — вздохнул Ричард и сел все-таки, на стул. – Господи, я просто должен быть с ней… Да не торопись ты так!
Рэй-Тайгер налил горячий кофе, отхлебнул и тут же обжегся, фыркнул и выругался так, что даже Ричарда перекосило.
-Ну, вот что ты творишь?!. Келтон, не слушай его!
Келтон таращил свои небесные глазенки то на отца, то на брата и вообще не мог понять, что происходит, но Ричард улыбнулся ему, погладил по золотистым кудряшкам и малыш немедленно просиял – папа улыбается, значит все хорошо!
-Ты так раньше в аэропорт приедешь, и будешь слоняться там от стенки к стенке.
-Но пробки, папа!
-Тебе со всеми возможными сейчас пробками все равно торчать придется, если будешь так спешить… Господи, Брэндан! Вот и ты.
В кухню вошел Брэндан Мастерс и слегка растерянно перевел взгляд с Ричарда на Рэя-Тайгера, который так и воевал с кофе, пытаясь еще и сигарету прикурить.
-Привет!.. Что это у вас тут? Рэй-Тайгер, не дыми на ребенка!.. Все в порядке, Ричард? А чайку можно?
-А коньячку не желаете? – съязвил Ричард и с улыбкой пожал руку другу.
-А что, у вас тут раньше восьми пополудни подают? – отпарировал Брэндан, прекрасно при этом замечая, как не весела, хоть Ричард и старался изо всех сил, его улыбка.
-Плесни ему, Рэй, и перестань, наконец, сходить с ума – ты успеешь!
-Куда это? – поинтересовался Брэндан, садясь на табурет.
Он принял из рук Рэя-Тайгера рюмку с коньяком и погладил по голове Келтона, который узнал его и улыбнулся.
-Привет, малыш! Ты, как и всегда, просто чудо… Так что тут у вас?
-Везу документы Мэри в Москву, — вздохнул Рэй-Тайгер. – Чартер еще нескоро, но мне уже никак не сидится…
-Лучше уж пусть он едет, Ричард. Если ему так спокойнее. В конце концов, в аэропорту ему не придется переживать из-за какой-нибудь идиотской пробки.
-Вот и я о том же! – воскликнул Рэй-Тайгер. – Но отец ждет звонка Мэри и если ему не с кем поговорить, ожидание его просто убивает… О, Брэндан, ты теперь здесь, так значит, я теперь могу ехать!.. Все, пап, я поехал.
-Да езжай уже! Может, и мне так спокойнее будет, если ты уже в пути.
Рэй-Тайгер подхватил свою куртку, валявшуюся на высоком табурете, чмокнул Келтона в лоб, и метнулся было к двери, как вдруг зазвонил сотовый Ричарда. Тот и не сразу опомнился, замер, прислушиваясь, а Рэй-Тайгер уже орал:
-Папа, телефон!!
-Это она? – спросил Брэндан. – Это Мэри?
Ричард бросил на Брэндана растерянный взгляд, схватил телефон задрожавшими руками, всмотрелся в дисплей, и, выдохнув, нажал на «принять».
***
-Вот, Мария, держите ваш телефон! – Черкасов ворвался в палату, едва ли не размахивая новеньким сотовым, переданным Ричардом для Мэри.
Ворвался и осекся – она лежала на спине, бледная, как полотно, и лишь на скулах горел болезненный румянец. Из глаз же ее безостановочно текли слезы. Она не стонала, не всхлипывала, не издавала ни малейшего звука. Только глаза ее… Столько боли Черкасов не видел никогда! Легче было бы, если бы она стенала, кричала, рыдала во весь голос. Но эти немые слезы, которые невозможно уже сдержать – сердце иначе просто лопнет, взорвется, истекая кровью – смотреть на них было невыносимо.
-Мария… — почти прошептал Черкасов. – Машенька, что с вами?! Вам плохо?
Он подошел и тронул ее за запястье. Руки ее оказались холодны, как лед.
-Это вы… — и точно, опомнилась. — Вы сказали – телефон? Мой телефон??
Всхлипнула и, смущаясь, утерла нос и глаза краешком рукава.
-Да… Да, Мария, ваш телефон нашелся. Вот, держите!
-Пожалуйста, помогите мне сесть!
-Но, можно ли вам?
-Уж если я до сих пор жива здесь, положение «сидя» меня точно не убьет!
Черкасов бережно помог ей сесть, придержал ее, подсунув под спину подушку, и присел на стул, передав Мэри ее телефон.
-Но откуда вы взяли его?
Черкасов откашлялся.
-Мне не очень удобно признаваться в этом, но вы знаете, в каком государстве мы сейчас находимся, в каком месте… Ваш телефон был украден местной уборщицей. И вы бы уже вряд ли увидели его, если бы он оказался адаптирован для России.
-Украден? – казалось, она нисколько не удивлена. – Это та женщина… Небольшого роста, рыжая? То есть, крашеная?
-Да, она.
-Мне кажется, что даже тот факт, что она не смогла бы пользоваться моим телефоном, не заставил бы ее вернуть его мне. Просто подкинуть…
Мэри закашляла, и звук ее кашля ужасно Черкасову не понравился – надрывный, казалось, раздирающий ей легкие и грудь в клочья.
Наконец, она отдышалась и утерла невольные слезы, вызванные напряжением.
-Простите меня…
-Почему же вы так думаете, Мария?
-Она… она постоянно ругалась на меня, даже когда я старалась лежать молча и не двигаясь. Казалось, ей даже нравилось поливать меня грязью, пока, как она думала, я этого не слышу… Но ведь вина моя не доказана, Сергей! Откуда столько злости?!
Черкасов усмехнулся.
-Вы точно, с луны свалились, Мария! Как будто, никогда и не жили в этой стране…Впрочем, несколько месяцев в цивилизованном государстве, да еще с любимым человеком, которым можно только гордиться – это ли не способ позабыть о грязи и мерзости, в которой утонула родина?!
-Родина? – тихо переспросила Мэри. – Вы сказали: «Родина» ?!
-Ну, да, ведь вы родились здесь и выросли! Здесь родились и выросли ваши родители. Вы не можете не гордиться хотя бы ими?
-Я любила своих родителей, — спокойно ответила Мэри. – Но… родина человека там, где он счастлив. Где душе его хорошо, радостно и спокойно, где его не предают, не пытаются убить, где его любят.
-Но ведь возможно так, что сегодня вы в одной стране, через полгода в другой, в третьей, и везде вы находите что-то хорошее, везде…
-Значит, мне и не требуется понятие «родина». Вот и все.
-Вот и все?! Но…
-Не обижайтесь, Сергей! – слабо улыбнулась Мэри. – Нам в школе, в пионерах и так далее, очень долго вдалбливали слепое обожание этой страны. Но подумайте сами – разве вы выбираете, где вам родиться? И потом нельзя заставить любить место, к которому просто привык… Моя родина там, где живут Ричард и мой сын, там, где пел Эдди Дэймонд, там, где живут люди, которых люблю и уважаю я, и которые так же относятся ко мне. Я бесконечно люблю эту маленькую, удивительно красивую страну, где мне близко и дорого абсолютно все – от стойких, пусть кажущихся порой нелепыми традиций до всего того, что заставляет гордиться этим народом… Никто и никогда не обошелся без ошибок, и история Великобритании тому подтверждение. Крови там пролилось не меньше, чем где-либо в Европе – за власть, за золото, за любовь и веру. Но сколько бы ни пришлось британцам стыдиться потом за действия своих правителей, чувства собственного достоинства, уважения друг к другу у них не убавилось… Поверьте, когда я уеду отсюда, я нисколько не пожалею! Да, да, Сергей, это так и не надо смотреть на меня такими глазами.
-Какими «такими»? – тихо спросил Черкасов.
-Удивленными. Даже раздосадованными. Я не права?
-Мне… мне просто очень жаль, что вы так относитесь ко всему тому, что когда-то составляло вашу жизнь.
-Мою жизнь?! Вы называете жизнью тупое, нелепое существование, которое, как говорится, ни уму, ни сердцу? Я помню об этом только школу с ее «совковыми» догмами, которую я ненавидела… Впрочем, это в основном, была только моя лень – мне совсем не хотелось делать уроки! – Мэри усмехнулась. – Только ведь вы и сами помните, как нам в школе целенаправленно прививали иммунитет ко всем наукам!.. Но оставим школу – у нас я помню и хороших учителей, которые относились к нам с уважением и интересом. А потом? Потом была работа… Да и не в этом дело. Конечно же, я опять же сама виновата в том, что не выучилась, не получила профессии, неудачно выбирала кавалеров и так далее. Мне больше не хочется никого винить, но и вспомнить я ничего хорошего не могу. Тупое, нелепое существование, как я уже и сказала… И только Чудо помогло мне услышать однажды «Королевский Крест». Я влюбилась в их песни, они, голос Эдди стали моей кровью, и это «переливание» спасло мне жизнь. Прежняя гнилая кровь сгубила бы меня…
-Той жизнью, о которой вы сказали, живут миллионы ваших сограждан… Простите! – Черкасов выразительно вздохнул. – Вы же теперь гражданка Великобритании, подданная Ее Величества!
-И я от души этим горжусь! – заметила Мэри. – И в особенности тем, что именно ради Ричарда Ее Величество согласилась помочь мне.
-Да, конечно… Но я хотел сказать, что они эти ваши бывшие сограждане живут вот так, влачат жалкое существование и при этом не жалуются на свою Родину, не отказываются от нее ради чужой страны только потому, что там лучше, проще, сытнее, цивилизованнее, наконец.
-Все пытаетесь меня упрекнуть в предательстве? – рассмеялась Мэри, закашлялась, задыхаясь, и кое-как отдышавшись, продолжила. – Не тронете меня этим. Не тронете и если скажете, что мне просто невозможно повезло встретить Ричарда, получить его любовь и благодаря этому, считай, на халяву стать гражданкой Великобритании. Так вы договоритесь до того, что привело моих бывших приятелей к тому, что они сделали со мной. На халяву?! Во-первых, я убеждена в том, что каждый в этой жизни получает только то, что заслуживает. Что бы это ни было! А во-вторых… Многими годами огромной и самой преданной любви, любви, даже не ждущей ответа, я любила «Королевский Крест», Эдди, Ричарда. Бесчисленными ночами слез самого искреннего обожания я заслужила то, что получила… А когда Ричард пришел ко мне, разве мне легко пришлось?! Не я ли поехала в страну, где у меня, кроме Ричарда и не было никого, даже не зная, жив ли он, смогу ли я найти его?! Я была совершенно одинока и беременна, Сергей, но я не вешаю себе на грудь медаль величиной с тарелку. Я просто хочу сказать, что бы все знали и поняли, наконец – мне все равно, где жить, только бы рядом с ним, только бы под защитой его любви. Плевать мне на вашу пресловутую Родину с ее традиционно-глупыми березками, гармошками, золотыми куполами и так далее! И пусть меня Судьба накажет – хотя и того, что мне досталось, предостаточно! – но никогда, ни за что я не откажусь от своих чувств к Тайлеру, к его стране, к Эдди, наконец, великодушнее, сильнее, очаровательнее и… чище душой которого я не знала никого! И да будет благословенна страна, взрастившая его – ей есть, чем гордиться!
Мэри выдохнула и откинулась на подушки, явно уставшая от произнесенной речи.
-Скажите лучше, как вы себя чувствуете, Мария? – спросил Черкасов, вглядевшись в ее лицо.
-Вы устали спорить со мной?
-Это бесполезный спор, хотя бы потому, что вы так глубоко убеждены в том, что говорите, что переубедить вас – дело абсолютно безнадежное. Да и ни к чему… Хотел бы я, что бы меня любили так глубоко, так неистово, как вы любите Ричарда Тайлера! Настолько сильно, что любовь эта – ваше все. Ваша суть, ваша радость, ваша родина. Чем больше я общаюсь с вами, тем… тем легче становится у меня на душе.
-Вот как?! – искренне удивилась Мэри.
-Да, да. Именно легче… Знаете, у меня ведь такая работа, что невольно вся гнусность, с которой приходится сталкиваться, общаясь с преступниками, как бараний жир, прилипает к сердцу, поганит душу, заставляя убедиться в том, что весь мир – огромная помойная яма, где вся зараза только множится. Я хожу по улицам своего городка, и мне претит глядеть людям в лицо, в глаза. Я разуверился в них, я вижу, просто кожей ощущаю их подлость, жадность, злость. Женщины… Продажные, грязные, стервозные. Или отупевшие, уставшие, озлобленные. Кого из них вдруг захочется обнять, приласкать, защитить?!.. Да, да, Мария, я знаю, как рассуждает множество из них – мы, мужчины, сделали их такими своей слабостью, жестокостью, равнодушием! Но вот гляжу я на вас… Вы ведь тоже выросли в этой стране, вы тоже хлебнули немало и жили не лучше их, настрадавшись от мужчин, которых выбирали себе в спутники. Но ведь не опустились, не озлобились. Неужели всему виной «Королевский Крест»?! Неужели только их музыка, голос Эдди Дэймонда спасли вас? Мне трудно в это поверить, хотя ко всему этому я отношусь с уважением, не являясь, впрочем, их ярым поклонником. А, Мария?
Мэри вздохнула с каким-то облегчением. Улыбнулась растрескавшимися губами.
-Как бы сказочно это ни звучало, но это именно так. Они. И еще… Мне все-таки, кажется, что Ричард… Мы всегда, вернее, очень давно были отданы друг другу какой-то неведомой нам силой. И лишь теперь, когда пришло время, когда кроме меня ему уже никто не оказался нужен, когда душе его стало слишком тяжело, мы нашлись. Я звала. Я так долго и упорно звала его, что он услышал. Несколько лет он ощущал мое присутствие рядом. Вы можете себе это представить? Он искал меня. Именно меня! Разве после этого можно назвать то, что случилось, простым везением, халявой?
-Вы – красивая женщина, Мария. Не удивительно, что…
-Он не увидел меня в толпе поклонниц, Сергей! Вы ведь знаете всю мою историю. Неужели не верите?!
-Господи, но почему же нет его сейчас рядом с вами?! Неужели для него ваша судьба…
-Перестаньте!.. – вскричала Мэри. – Бога ради, пощадите мое сердце!
Она резко побледнела, руки ее задрожали и слезы выступили на воспаленных глазах.
-Он… — исступленно чеканила она, и слезы катились из ее глаз, — он – Ричард Тайлер! Понимаете? Ричард Тайлер! И я не любила бы его так, будь он другим, будь все иначе. Он… Его ждут тысячи людей, ждут его песен и… хотя бы части того Чуда, которое ушло со смертью Эдди. Ибо это действительно, было именно Чудо! Настоящее! И Ричард – часть его. Он должен петь свои песни, должен играть, должен остаться Ричардом Тайлером. И он не забыл обо мне, он так же рвется ко мне, как и я к нему. Слышите??
-Тише, Мария! Тише! Вам нельзя так волноваться! – испугался Черкасов. – Я знаю, Мария. Я все знаю. Я разговаривал с Тайлером – младшим…
-Я позвоню ему прямо сейчас! Позвоню, даже если нельзя и мне плевать на запреты.
Мэри схватила телефон, включила его, всхлипнула, увидев то, что сделал для нее Ричард, как подписал свой номер в телефонной книге – «мой Ричард» — и, вздохнув, откашлявшись, нажала на «вызов».
Никогда в жизни Черкасов не видел, что бы так волновались! Лицо ее, вся она сама замерли, Мэри зажмурила глаза, и ресницы ее дрожали, как и рука, державшая у уха телефон.
… Господи, его голос!
-Мэри!! Мэри, это ты?? – кричал Ричард, вне себя от волнения. – МЭРИ!! Я здесь!
-Да… РИЧАРД!! – закричала вдруг она. – Я люблю тебя!! Ты слышишь? Я люблю тебя!.. У меня мало времени и поэтому только это, родной мой, что бы ты знал, что бы помнил всегда, что бы ни было – Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!
-Мэри… Девочка моя хорошая… Ребенок мой дорогой… — Ричард еле сдерживался, видя глаза Брэндана, который сам едва владел собой, совершенно растроганный и взволнованный до слез . – Я здесь, я всегда с тобой и ты знаешь это лучше, чем кто-либо на этом свете. Ты же чувствуешь меня, ты заслужила все это, хотя я до сих пор не ощущаю себя тем, ради кого ты живешь. Но для меня это – самое важное сейчас. Понимаешь? Ты – самое важное в моей жизни, ты – моя жизнь! – голос его сорвался. – Так хочется обнять тебя прямо сейчас!.. Господи, я так хочу тебя, Мэри!! Я… я не могу без тебя больше. Слышишь? Мэри! Что с тобой, детка??
Мэри плакала, задыхаясь, всхлипывая, не в силах произнести хотя бы слово.
-Я… я… — тщетно лепетала она. – Я …никогда тебя не оставлю. Никогда, Ричи! Никогда…
Мэри закашлялась, и Черкасов с ужасом увидел, как тоненькой струйкой, как приговор, пригвождающий к скамье подсудимых, потекла из уголка ее рта кровь. Мэри замерла на миг, глаза ее расширились, потеряв всякое выражение, закатились, и рука ее упала безвольно, выронив телефон. И только голос Тайлера, приглушенный расстоянием:
-Мэри! Где ты, Мэри??
Что-то кольнуло Черкасова в самое сердце, заставив содрогнуться, и он поднял телефон, поднес к уху.
-Мэри! – кричал Тайлер хрипло, надсадно, точно, и в самом деле, чувствовал происходящее с ней.
-Мистер Тайлер!.. Слышите? Ричард!
-Кто… Кто это? Что с Мэри??
-Ей… Ей стало плохо. Простите, мне надо помочь ей. Держитесь.
И Черкасов сбросил звонок, наклонился к Мэри и через секунду закричал:
-На помощь! Конвой, кто-нибудь, сюда!!
Еще почитать:
Выбирай тщательно! — Глава 2
Ночь под Рождество или Похождения Куклы в зеленом — Часть 10
Школа шиноби. Книга первая. — Глава 45. По следу Великого меча.
Убить Алого Дракона — Убить Алого Дракона. Глава 16
«
»
