-Ты уверен, что справишься с ним?
Мэри с сомнением глядела на Ричарда, сидевшего с ребенком на руках. Эта сладкая парочка расположилась на огромной кровати гостиничного номера, который Ричард снял в Москве. Мэри было необходимо получить свидетельство о смерти Славика, что бы уже официально стать вдовой. Ричарду не терпелось жениться и Мэри буквально разносило от счастья вдребезги. Однажды он застал ее за тем, что она машинально, задумавшись о чем-то, выводила на листке бумаги свою роспись. Не ту, которой подписывалась раньше, а ту, что она придумала для себя, для новоявленной миссис Тайлер. Ричард тихонько подошел к ней сзади и через плечо с минуту следил за ее художествами. Получалось неплохо, даже красиво. А главное – рука Мэри так уверенно выводила росчерк, словно, расписывалась им уже не один год.
-Мне нравится! – прошептал Ричард ей на ухо.
Может, она и вздрогнула бы от неожиданности, но его голос, его руки, легшие ей на плечи – господи, сердце ее заходилось от счастья, от нежности неимоверной к нему, такому желанному столько лет!
-Мне тоже! – прошептала она в ответ и подняла голову.
Никогда она не привыкнет к тому, что он рядом. Никогда! И стоило ему дотронуться до нее, стоило обнять и поцеловать, как не отпускала она его, заставляя трепетать все его существо…
-Тебе так нравится расписываться моей фамилией?
-Еще больше мне нравится, что у вас в Англии принято говорить не просто «миссис Тайлер», а «миссис Ричард Тайлер».
-Ну, сейчас это редко используется, но думается мне, не лишено смысла… Мне просто не верится, Мэри, что когда-то я никакого значения этому не придавал. Я вообще не считал необходимым жениться – вешать на себя, да и на нее тоже какие-то обязательства, которые, подобно договору об ипотеке, повиснут на тебе ярмом на всю жизнь… В сущности, согласись, в чем-то я был прав!
Мэри задумчиво покачала головой и поцеловала его ладонь, лежавшую у нее на плече.
-Но Мэри, сейчас мне просто не терпится затащить тебя в церковь и сделать полноправной миссис Ричард Тайлер! Мне даже подумать страшно, что ты вот так существуешь рядом со мной и в любой момент можешь усвистеть в неизвестном направлении. А я даже права не имею тебя остановить.
-Интересно, куда бы я от тебя делась?! – рассмеялась она, но тут же посерьезнела. – Мое сердце сжимается от боли, стоит лишь представить, что тебя вдруг не окажется рядом. Но когда я держу твою руку…меня охватывает настоящий благоговейный трепет — ведь именно эта рука несла в мир музыку, которая заменила мне кровь, которая перевернула всю мою жизнь…
-Ты сделала из меня, из нас богов, Мэри… Не в укор тебе, конечно! – Ричард обнял ее, поцеловал в висок и присел рядом. Он все еще не мог долго стоять. – Порой мне и самому не верится в это невероятное везение – столько лет, всю мою жизнь я делал то единственное, к чему лежала моя душа, ради чего я и родился. Может, поэтому и получалось так здорово. Но Мэри, рядом с тобой обыкновенный человек, поверь!
-Ну, да, обыкновенный… — Мэри вдруг улыбнулась. – Просто более обыкновенный, чем другие! Да?
Ричард расхохотался.
-Господи, ты и об этом знаешь!.. Да-а, Эдди тогда всех насмешил. «Этот номер просто чуть более обыкновенный, чем остальные!..» И захапал себе самые шикарные апартаменты. Он даже выпендривался так, что умудрялся вызывать умиление…
-Вот в этом ваша сила и была, — тихо сказала Мэри. – Вы стали лучшими, оставаясь бесконечно симпатичными и трогательно любимыми. Ваша музыка была такой – она ложилась прямо на сердце, будоража и успокаивая, утешая одновременно. И Эдди… Он так пел…
-Как?
Мэри взглянула на Ричарда, и взгляд ее лег поцелуем на его щеку.
-Он… Эдди выпендривался, как ты говоришь, особенно, в молодости. Все время старался изобразить из себя кого-то совершенно невообразимого, уникального, незабываемого. Но прелесть была в том, как старательно, просто до слез он пел. Возможно, его не поставленный голос, отсутствие школы и мастерства… Он так хотел петь здорово! Так, что бы песни стали не просто хорошими песнями, а произведением искусства. Может, поэтому его и потянуло к опере… Он так хотел нравится! Неужели он так и не почувствовал себя той самой легендой, которой пообещал стать и стал?!
-Трудно сказать… Конечно, с приобретением колоссальной популярности нашей группы, он стал куда увереннее, чем прежде. Это видно по съемкам концертов – обаяние хлестало через край, голос во всей силе, стадион на ладони! Но, боюсь, Эдди так до самой смерти и не почувствовал себя небожителем, которым его все и считали на самом деле. Он так и остался жутко стеснительным, трогательно симпатичным и скромным парнем. И только когда он с головой уходил в то, что делал, о чем мечтал, в то, что занимало все его существо, только тогда он уже не замечал, что вокруг него чужие люди, способные обидеть, оскорбить, плюнуть в душу. Он смеялся, болтал что-то несусветное, напивался, как черт и ставил все вокруг себя на уши…
-А ты ему помогал!
-Ну… не без этого! С ним всегда было весело, Мэри. Всегда спокойно на душе. Я не сразу это понял. Поначалу он мне показался до странности чудным, непонятным, даже порой неадекватным. Но потом… Я и теперь понять не могу, как уже столько лет живу без него! Пока он был рядом, я чувствовал удивительную уверенность в том, что мы делаем, в том, что этот чудаковатый парень обязательно придумает что-то такое, что превратит наши художества именно в произведение искусства. Мы спорили до одури, мы переходили на личности и хлопали дверьми, занимались своими проектами и нисколько не скучали друг по другу. Но стоило нам соединиться снова, стоило переступить вновь порог студии, как возникало четкое понимание – вот мы и дома и теперь все будет хорошо!.. Да, эти вот руки много лет держали барабанные палочки, отстукивая ритм самых лучших песен в мире. Я знаю это, Мэри. Знаю… И не потому, что я такой самодовольный болван. Они до сих пор остаются лучшими – я это чувствую, я вижу глаза людей, которые моложе этих песен, гораздо моложе! Из них, этих глаз, льется, хлещет восхищение, благодарность, радость. А это дорогого стоит. Это лучшее доказательство моей правоты… Я не уверен сейчас, что смогу вернуться на сцену – мои руки пока не могут делать того, что делали в полной мере, а ноги вообще плохо слушаются. Но сейчас эти руки держат тебя, нашего ребенка. Надо ли мне еще что-то?…
-Ты перестанешь быть Ричардом Тайлером, если не возьмешь в руки свои палочки. Но ты их возьмешь! Иного я и не представляю.
-Ты так уверена…
-Конечно, уверена! Ведь ты – Ричард Тайлер! А не какой-нибудь заправщик с бензоколонки.
-Ну, без них тоже не обойтись, детка. Мне просто невероятно повезло.
-Нет, Ричард, и ты знаешь об этом, как никто другой. Ты всю жизнь шел к тому, чего хотел больше всего на свете. И тебе не было страшно, никогда не опускались руки, не надоедало все?
-Всякое бывало. Но желание было сильнее. Я понимал – брось я все, займись чем-то другим и все, жизнь, настоящая жизнь закончится… Впрочем, мы довольно быстро добились большого успеха, некогда было лениться, сдаваться.
-А теперь есть, когда?
-Теперь есть ты и Келтон. И это огромная часть моей жизни, если не вся моя жизнь…
-Нет, Ричард. Нет… Я безумно счастлива с тобой, мое сердце рвется на части от восторга, до сих пор не веря в такое Чудо. Господи, да я ночью просыпаюсь, гляжу на тебя и готова себя за ухо ущипнуть, что бы увериться, что я не сплю! А потом целую тебя, вдыхаю твой запах и только тогда снова засыпаю, счастливая безмерно… И все же, ты будешь не ты, если откажешься от своих проектов, от «Королевского Креста». Да ты и не откажешься. Ты встанешь на ноги, ты напишешь новые песни и не разочаруешь сотни тысяч твоих поклонников. Они ждут, Ричи, я жду!..
-Конечно, справлюсь! – Ричард улыбался, тиская полугодовалого Келтона, все больше и больше становившегося похожим на отца.
Те же светлые с золотом волосы, завивавшиеся нежными кольцами, те же черты и большущие ярко-голубые глаза. Его все обожали! Даже Брэндан. Никогда не имевший опыта возни с малышами, он не мог удержаться, что бы не взять Келтона на руки, что бы не поцеловать в нежную щечку. Рэй-Тайгер вообще не спускал его с рук, обещая научить «маленького братца» ездить на мотоцикле и сделать из него аса компьютерных игр. А когда появилась Милисента… Мэри впервые увидела младшую дочь Ричарда и невольно замерла. Что та скажет, как отреагирует на нее, отобравшую мужа у ее матери? Ричард говорил, что не раз созванивался с дочерью, обсуждал ситуацию, и та отвечала с пониманием, смешанным с легкой иронией – все-таки, Мэри сама годилась Ричарду в дочери. И все же, он надеялся, что Милисента не устроит сцен, хотя характер ее с годами все больше становился похож на материнский.
…Милисента буквально ворвалась в палату клиники Сесиля, размахивая сумочкой. Ее выкрашенные в черный цвет длинные волосы развевались, ярко накрашенная мордашка сияла, и Мэри никак не могла понять – радостью при виде отца или восторгом от самой себя, такой броской, эффектной на фоне новоявленной жены отца, уставшей, одетой в халатик, запросто убравшей волосы в хвост.
Тем временем Милисента приблизилась к отцу, сидевшему в каталке, остановилась.
-Ну, папка, ты даешь! – воскликнула она и легко обняв, чмокнула его в щеку. – Ричард Тайлер осваивает инвалидную коляску! Новый фокус?
Но внезапно глаза ее блеснули, она порывисто и крепко снова обняла его, прижалась щекой к его шее и прошептала:
-Не смей больше так пугать! Не смей!! Слышишь?
Ричард обнял дочь, погладил ее по волосам.
-Мне и нельзя. Я теперь стольким нужен! Моему маленькому котенку – он поцеловал Милисенту в лоб, Рэю-Тайгеру, Мэри и Келтону. А он ведь совсем кроха… Куда уже мне сваливаться снова?!
-А мама? Что с ней?
-Я не знаю, дочь. То есть, мы еще общались после развода. Похоже, она, наконец пришла в себя, занялась своими делами и даже отказалась от дома, заявив, что ежемесячного содержания ей вполне хватит. Она уверена, что моя большая семья, папочкины детки – все будут со мной. И она милостиво оставила дом нам всем… В сущности, она никогда не была настоящей стервой. Упрямая, капризная, эксцентричная, твоя мама умела быть человеком, хотя, почему-то чаще всего прятала это очень глубоко, не понимая, что в итоге именно это и делает ее особенно привлекательной. Да что теперь… В любом случае, сейчас со мной та, что я искал всю жизнь, и мой брак с Лорной не стал досадной ошибкой хотя бы потому, что у меня есть вы – Рэй-Тайгер и ты. Я очень люблю вас, Милисента! Что бы ты сейчас не чувствовала при виде малыша, которого я конечно же стану ласкать и баловать побольше вашего, ибо он просто еще очень маленький и пришел слишком поздно, что бы я всерьез надеялся дожить до появления его детей…
-Черт побери, папа! Черт побери…
Милисента целовала отца, в ее голосе явно слышались слезы, но вдруг она обернулась и посмотрела на Мэри.
-Значит, это ты и есть? Мэри, да?
Милисента выпрямилась и утерла выступившие слезы. Достаточно высокая за счет здоровенных модных каблуков, стройная – может, чуть худее, чем следовало бы – она прямо глядела Мэри в лицо своими четко подведенными косметикой светлыми глазами. Цвет она получила в наследство от матери – голубой, но далеко не такой яркий, как у отца.
-Да, — как можно спокойнее и увереннее ответила Мэри. – Это я.
Милисента хлюпнула носом, вскинула голову и медленно подошла к ней. Поглядела на Келтона.
-Можно взять его? Я не уроню!
Мэри встала с койки, на которой сидела и передала сына в руки Милисенты.
-Держи уверенно и спокойно. Но крепко!
И улыбнулась.
Милисента долго глядела в личико брата и тоже улыбнулась.
-Он такой хорошенький! Келтон, да?
-Келтон.
-Классное имечко! Мне нравится. И он тоже нравится. Тепленький такой!.. Можно, я с ним возиться буду иногда? У меня не всегда есть время, что бы и с родителями видеться, но когда я свободна и в пределах досягаемости, я бы с удовольствием его по-тис-ка-ла!
Указательным пальцем она нежно потыкала Келтона в животик.
-Чудный парень!.. Пап, на тебя сильно похож! Просто вылитый Ричард Тайлер!
-Тебе правда нравится?
-Очень!
-Может, своих пора заводить, а?
-Не шути так, папа!.. Во-первых, мне такого же надо мужика найти, как ты, а это, как ты понимаешь вовсе нелегко. А во-вторых… Я пока вот на братике потренируюсь. Какая из меня еще мамочка?! Туда-сюда… Нигде мне не сидится долго, да и не стала пока никем, что бы за ребенка взяться. Что я ему дам?
-Свою любовь прежде всего, детка. Но если не уверена, не торопись, конечно. Найди того, кого полюбишь больше всего на свете, и тогда поймешь, что теперь тебе только и хочется, что подарить ему ребенка.
-Это так, Мэри? Ты так же сильно полюбила моего отца?
Вот так Милисента и подобралась к тому, чего Мэри ждала с самого начала разговора.
-Да, Милисента. Очень сильно!
-Но он же старый уже и уже совсем не та «звезда», каким был раньше, когда бабы бегали за ним косяками!
-Спасибо, детка! – усмехнулся Ричард.
-Это правда, отец. Не очень приятная правда…Так как, Мэри? Нет, конечно, денег у него все еще очень много…
-Не надо так, Милисента! Я понимаю тебя, понимаю твою ревность, но твой отец, как бы он ни выглядел для кого-то, самый лучший мужчина не свете. Я шла к нему долгие годы, не надеясь ни на что, но не способная думать ни о ком больше. Я так мечтала о нем, что судьба смилостивилась надо мной и позволила добраться до него… И даже останься он нищим калекой, это не умалило бы моей любви к нему. Только я потому и люблю его, потому и не устаю восхищаться им, что он встанет, он снова выйдет на сцену и исполнит свои лучшие песни. Он – Ричард Тайлер и этим все сказано! Это великий упрямец, который никогда не сдается, это друг Эдди Дэймонда, это ударник «Королевского Креста» и больше мне не нужен никто другой…
Мэри выдохнула и замолчала, понимая, что других доводов ей не произнести. Все остальное у нее в сердце и это не облечь в слова. Вся нежность к Ричарду, все ее бесконечное обожание…
-Пап… — Милисента сделала паузу, все еще глядя на Мэри, — а можно потратиться и убрать с ее… с лица Мэри этот идиотский шрам? Она слишком красива, что бы носить еще и это «украшение». А?
-Мэри утверждает, что это память о том, как менялась ее жизнь, как окончилась старая и началась новая. Хотя, я бы убрал, ты права.
Ричард облегченно улыбался, а Милисента подошла к Мэри, переложила на ее руки Келтона и, улыбнувшись широко и непринужденно, обняла ее.
-Добро пожаловать в семью, Мэри!.. Мамой я тебя называть, понятно, не стану, но чувствую, будем мы с тобой что-то вроде сестер. Ага? Как-то оно по возрасту ближе получится… А что делать, отец, если ты выбрал в жены девушку чуть постарше собственной дочери!
-Спасибо, Милисента. – улыбнулась Мэри в ответ. – Только ты знаешь, чего стоило тебе разделить отца еще с кем-то, совершенно тебе незнакомым.
-Да уж! Но что теперь… За то я вижу его счастливым, а это в последние годы случалось все реже и реже. Кроме того, у меня появился братишка, совершеннейшая прелесть! Я научу его…
-Стоп-стоп! – вскричал Ричард. – Рэй-Тайгер уже поклялся сделать из него гонщика и компьютерщика в одном флаконе. Но это ладно еще. Правда я уже задумываюсь, что мне-то останется, как отцу! Но Милисента, ты-то чему его собралась учить?!
Милисента фыркнула и рассмеялась.
-Как это «чему»?! Ухаживать за девушками, как это надо, а не как это происходит сейчас! Быть джентльменом, а не прохвостом… Ну, а еще, если ты помнишь, я неплохо рисую. Кто знает, может, и этот талант ему пригодится? Ведь ты, я уверена, хотя бы из него сделаешь настоящего ударника! Рэй-Тайгер научился стучать, но не хочет делать это всю жизнь, как ты.
-Ему не повезло оказаться в «Королевском Кресте» образца семидесятых. Тогда другой дороги для него просто не было бы. Уж поверь! То было прекрасное время!
-Ох, ну все хвалят времена своей молодости, чего уж тут!
-Нет, Милисента, дело не в самих семидесятых, хотя я и вправду обожаю те годы. Нас четверых – Брэндана, Джорджа, Эдди и меня — свели воедино, из нас слепили, если ты помнишь, «лучшую группу всех времен и народов», нам подарили Эдди Деймонда. Так везло мало, кому… А возьмет ли Келтон в руки барабанные палочки, время покажет. Во всяком случае, мне бы очень хотелось увидеть в нем… Мэри знает, кого. Надеюсь, так оно и выйдет…
-Так ты и подгузники поменяешь?! – рассмеялась Мэри, усаживаясь подле Ричарда и беря в ладошку маленькую ножку Келтона, одетую в пушистый пинеток.
Мальчик сиял совершенно обезоруживающей улыбкой, явно доставшейся ему от отца.
-Смотри-ка, как он сразу радуется, едва тебя увидит! – заметил Ричард. – Ко мне он относится куда более серьезно.
-Ты же отец, а это более чем серьезно! – Мэри прижала ножку сына к губам. – Наверное, чувствует заранее, от кого будет получать за свои шалости.
-Вот уж нет! Мне хватило Милисенты в свое время! Рэй-Тайгер был куда боле спокойным ребенком. Никуда не лез, сидел там, где посадили… А вот Милисента росла настоящим бесенком! Там, где ее оставляли, на месте потом оказывалась только люстра. Злился я ужасно! Соответственно получала и она, да так, что Лорна уже кидалась ее защищать, ибо эта мартышка еще и огрызалась. Шепелявила, картавила, а ругалась, как распоследний пьяница. Где только нахваталась?!.. Но гляжу я в личико этого малыша и чувствую такую невыносимую, такую щемящую нежность, что мне даже в голову не приходит, за что я мог бы его наказать. Может, годы мои уже не те, успокоился как-то, а может, чувствую – не будет от Келтона неприятностей. Он рожден от такой невероятной любви, что может стать только ангелом… Хотя… Подгузники его воняют так, что мне даже соваться не хочется, это уж точно! Может, попросить горничную за отдельное вознаграждение? А?
-Это уж ты сам решай! Остаешься с ним, значит, тебе и карты в руки. Кормить умеешь и знаешь, во сколько. Спать он и сам уляжется. Кстати, у тебя на руках он засыпает быстрее. Интересно вот мне, что ты ему там мурлыкаешь?
-Новые песни! – улыбнулся Ричард. – Он их первый слушатель. Наверное, нравится… Может, мне все же, с тобой поехать? Страшно мне что-то, не по себе. Ведь клялся же, что никуда тебя одну не отпущу!
-Ричи, это мой родной город! Ну, куда я тут денусь?! Тем более, мне только до работы бывшей доехать, уволиться, наконец, официально, а то у них неприятности, да своих повидать чуть-чуть. Вот они удивятся!
-Ну, да… И много у тебя там друзей?
-Трое. И то, не столько друзья, с которыми времени не замечаешь, а просто добрые сослуживцы. И только.
-Хочешь произвести фурор! – усмехнулся Ричард, но Мэри заметила тень, легшую в уголки его прекрасных глаз.
-А почему нет?! Разве я не могу гордится таким мужем?? Разве не могу гордится потрясающим сыном?? Это моя настоящая жизнь, Ричи, это моя невероятная судьба, это моя… такая моя любовь, о которой уже мало, кто мечтает. Понимаешь? Ну, почему я не могу разделить это с теми, с кем делила когда-то свои неприятности, печали?! Пусть они порадуются за меня! Пусть поверят, что еще возможно в жизни такое счастье. И не с кем-то запредельно ангельским, а с самой обычной женщиной.
-Которая умеет любить так, что рушатся крепости и само небо улыбается… А ты не боишься?
-Чего?
-Знаешь, я слышал однажды, что друзья познаются не в беде. Нет! Они познаются в радости. Посочувствовать и помочь по мере своих сил может каждый, облегченно вздыхая в душе, что его-то беда миновала. А вот радоваться, искренне радоваться удаче другого, понимая, что удачу не так легко поймать и везет немногим, способны далеко не все, детка. Видишь ли, ты получила очень много и сразу. Это если взглянуть со стороны, не зная, через что нам пришлось пройти. Теперь у тебя и богатый, знаменитый муж, и прекрасный ребенок, и королевская жизнь в Великобритании. Это я говорю так, как могут подумать сторонние люди. А отсюда зависть. Не боишься ее? Не приходит в голову, что зависть эта способна отравить чувства твоих друзей? Кто они?
-Они простые люди с небольшой зарплатой. Обычная, рутинная жизнь, проблемы, примитивные радости… Но они – хорошие люди. Во всяком случае, мне с ними всегда было легко и свободно. С Леной мы вообще работали бок о бок, знали друг о друге все. Она будет рада, я уверена!
-А им ты рассказывала о своих мечтах?
-Лене рассказывала. Она знает все, она и помогла мне, переживала за меня, советовала что-то. Но она не завидовала, нет! Ей немного не верилось, что мне удалось практически невозможное, что я оказалась рядом с тобой, но меня она убеждала поверить.
-Ну, да… Ладно, поезжай. Но имей в виду – меня будет трясти все время, пока ты будешь кататься по своим друзьям!
-Это не честно, Ричард! – Мэри прильнула к его плечу носом, потерлась и поцеловала. – Я же теперь поеду с тяжелым сердцем!
-Конечно! Ведь в него я вложил всю свою любовь, а ее немало!.. Езжай, езжай… Я справлюсь. Да и Рэй-Тайгер скоро придет. Может, тогда поедешь с ним? Мне так спокойнее будет.
-А мне будет спокойнее, если он останется с тобой. Все-таки, с Келтоном еще много мороки. Мало ли что.
-Ты не веришь в мои силы?! – он шутил, но явной долей обиды.
-Верю! Но если придется менять подгузник, да еще подмывать, боюсь, ты никак не справишься сам.
Мэри вздохнула и поцеловала Ричарда, прижалась губами к его щеке, не удержалась и поймала его губы. Он прерывисто вздохнул.
-О, господи, детка, перестань! Иначе ты никуда не поедешь, уж поверь мне!!
-Да мне, пожалуй, и самой не очень хочется. Но я уже созвонилась с Леной, она ждет. Все они ждут и мне неудобно обманывать их.
-Ох, уж мне эти твои друзья! Но делать нечего – езжай.
Еще почитать:
Синий Цветок — Синий Цветок. Глава 20
Первый снег — Глава 4
Яман и его семья»Глава вторая. Продолжение. Судьбы героев начинают сплетаться. Часть 17 —
Карточный Долг — Карточный Долг. Глава 11
«
»
