Сотовый Брэндана зазвонил, когда он уже подъезжал к гостинице, где остановились Ричард и Мэри. Ричард? Странно…
-Да? Ричи, я слушаю!
Голос Ричарда невозможно было узнать.
-Брэндан… Брэндан, скорее! Я прошу тебя…
-Что случилось? Ричард, да что с тобой?? Ты слышишь меня? Я уже подъезжаю, я через минуту буду у тебя!
Но звонок оборвался, и сердце Брэндана похолодело.
-Господи! – вырвалось у него.
Когда же Брэндан вбежал в номер Ричарда и увидел того лежащим на полу неодетым и совершенно беспомощным. А склонившись над ним и увидев, как искажено лицо друга страшной болью, он сам едва не закричал. Но опомнился и тут же вправду громко, изо всех сил крикнул:
-Помогите! На помощь кто-нибудь!!
Он не мог оставить Ричарда на полу, он схватил его за плечи и попытался поднять, а когда не вышло, просто сел рядом на сверкавший холодный паркет и, едва не плача, положил голову Ричарда себе на колени.
-Ричи! Ради Бога, Ричи!! Что с тобой? Что случилось и где Мэри? Ты можешь говорить?
-Плохо… Очень плохо, Брэндан… Ее нет… — прохрипел Ричард.
-Как это «нет»?? Куда она могла деться?
-Я просто старый козел, вот и все…
В номер вбежала дежурная по этажу, ахнула, увидев Ричарда, но быстро взяла себя в руки и прямо из номера вызвала «скорую», а следом выбежала, сказав Брэндану, что позовет кого-нибудь на помощь, что бы перенесли Ричарда на кровать. Он кивнул и снова склонился к другу.
Помощь прибыла мгновенно – вбежали трое коридорных, здоровенных ребят, привыкших переносить тяжелые чемоданы. Они уже наклонились к Ричарду, готовые подхватить на руки, как тихий вскрик заставил всех замолчать и остановиться:
-Ричард?! Господи…
И в номер вошла Мэри. Вошла, от ужаса еле переступая ногами, остановилась, как вкопанная, закрыв ладошкой рот, вздрогнула, точно, боясь сделать хотя бы шаг в его сторону. Ричард обернулся, увидел ее, выдохнул только:
-Мэри!
И протянул к ней руку. Тогда бросилась она к нему, жалкому, раздетому, слабому. Коридорные расступились перед ней, Брэндан встал на ноги, и рухнула она подле Ричарда на колени, обняла его и заплакала. Но тут же обернулась:
-Помогите же! Пожалуйста, перенесите его на кровать!
И когда села она рядом с ним на постель, когда укрыла одеялом, задыхаясь от слез, когда упала лицом ему на грудь, рыдая, всхлипывая, шепча что-то, Ричард положил ей ладонь на волосы, погладил и сквозь собственные слезы поглядел на Брэндана.
-Вот-вот прибудет «скорая»! – заметил тот и грустно улыбнулся. – Вас просто страшно оставлять… Что им сказать? Или может, тебе нужна помощь? Пусть осмотрят тебя, Ричи. Давление смерят, пульс или еще что проверят. Тебе же волноваться просто противопоказано!
-Мне многое, что противопоказано, а что-то и вовсе считалось невозможным, — Ричард улыбнулся в ответ. – Мне без нее нельзя и я сам виноват в случившемся. А врачи… Да пусть посмотрят. Мне теперь надо долго жить! Ты же знаешь, что Мэри ждет ребенка? Я-то не заметил сразу.
-Да, знаю. Рэй-Тайгер похвастался. Он страшно рад! Заявил, что будет с ним нянчится…
Мэри подняла опухшее личико.
-Так… так ты поверил мне? Ричард, ты веришь мне??
-Господи, да кому же мне еще верить больше, чем тебе?!
И прижал ее снова к себе.
-Ты куда скрылась, скажи мне? Куда тебя унесло?… Ладно, не говори сейчас. Потом… Утри личико, девочка, здесь скоро врачи появятся, ладно?
Она поднялась и хлюпнула носом.
-Я пойду умоюсь…
-Брэндан, проследи, что бы она не вылезла через вентиляцию! – усмехнулся Ричард, Мэри хлюпнула еще раз и он, не выдержав, позвал, — Иди же сюда, иди ко мне!!
Она снова упала ему на грудь, и он покрыл поцелуями ее лицо, щеки, губы.
-Глупая девочка! – прошептал он, сам едва не плача. – Никто не умеет любить, так, как ты, никого нет сильнее и отважнее тебя! Только помни, что я люблю тебя не менее сильно и никогда от тебя не откажусь. Слышишь? Никогда!.. Иди умойся, приведи себя в порядок, а потом мы поговорим. Ладно? И не бойся, все хорошо! Поняла? ВСЕ ХОРОШО!!
Она поняла, но плакала и плакала в ванной комнате, а за дверью стоял Брэндан – одним взглядом Ричард уже всерьез попросил его проследить за ней. И Брэндан понял – не потому, конечно же, что она может убежать. Нет! Эта девчушка носила ребенка Ричарда, и после всех ее волнений с ней и с малышом ничего не должно случиться. Ничего! Брэндан стоял и слушал, как льется вода, как всхлипывает Мэри, и думал – пусть поплачет, пусть слезами выльется ее волнение, ее страх. Пусть так… Когда-нибудь – Брэндан даже боялся подумать, когда, ей придется узнать слезы настоящего, непоправимого горя. И дай еще Бог, что бы тогда эти слезы помогли ей, вынесли хоть часть боли наружу! Не всегда так получается, и тогда боль застревает гниющей занозой, воспаляя, невыносимо заставляя страдать умирающее, не надеющееся ни на что сердце. Он знает об этом так же хорошо, как и Ричард, со дня смерти Эдди, с той ночи, которая убила такую странную при страшном диагнозе Эдди надежду. Пока он жил, пока горели его удивительные, такие мечтательные, печальные, насмешливые и наивные, как у ребенка глаза, они верили, почему-то все еще верили в то, что если он и умрет, если добьет его болезнь, то это случится еще нескоро, что они смогут как-то примириться с этим ожиданием. Конечно же, не смогли! Как не примирились, до сих пор не примирились с его уходом, с тем, что нет его с ними. Уже столько лет просто нет и все… Она тоже не примирится. Он, Брэндан, хорошо знает эту породу людей, которой слишком дорого так много и так мало. Что деньги?! Что виллы и яхты, дорогие машины и шикарные шмотки?! Что слава и популярность, гордость?! Ничто… Только что бы смотреть и смотреть в дорогие глаза, что бы слышать голос и приближающиеся шаги, что бы в объятиях от радости умирать. Да потертый плюшевый мишка, деревья любимого парка, запах воды и речных цветов, музыка, согревающая душу, любимый котенок, старые фото и еще тысяча не стоящих и цента мелочей, без которых невозможно жить, которые теряешь с такими горькими слезами, что кажется, конца и края горю нет. Трогательные, беззащитные и… самые сильные на свете люди, ибо нет ничего сильнее их сердца, их любви…
Со все еще опухшими глазами, но умытая и смущенно улыбающаяся, Мэри вышла, наконец, из ванной. Брэндан взял ее за руку и отвел к постели Ричарда.
-Вот, держи, привел в целости и сохранности! – пошутил он.
В спальне номера уже суетились врачи «скорой помощи», Они проверили все, что могли, вкололи Ричарду успокоительного, заявили, что ничего страшного не произошло, но волноваться все равно категорически запрещается.
-Мистер Тайлер, вам очевидно, хотелось бы, что бы все, что здесь произошло, не стало бы достоянием гласности? – спросил один из врачей. – Дело ведь в том, что очень долгое время о вас вообще ничего не было известно – я ваш поклонник и знаю об этом, что называется, из первых рук. А тут совершенно внезапно просачивается информация, что видели вас в аэропорту Хитроу, да еще на инвалидной коляске. И теперь вы здесь, в номере гостиницы… Вы хотели бы и дальше скрывать ваше состояние и местопребывание?
-Боюсь, теперь это уже невозможно! – усмехнулся Ричард. – Меня видели столько людей и здесь, и в аэропорту… Конечно, вовсе не хочется, что бы вся страна узнала о моем плачевном состоянии, но что поделаешь теперь… Вот чего я точно не желаю, так это давать интервью, что-то объяснять. Поэтому, хоть это уже покажется смешным, но я все же, попросил бы вас и ваших коллег, по возможности, не разглашать то, что видели здесь. Я могу на вас понадеяться?
-Разумеется, сэр!.. А эта леди? Она с вами, насколько я понимаю?.. То есть, не поймите меня неправильно! Это не мое пустое любопытство. Я вижу, вы беременны, мисс…
-Мэри, — тихо произнесла она и взяла Ричарда за руку.
-Мисс Мэри, вы были, очевидно, взволнованы произошедшим. Так может, мне и вам смерить давление, послушать ребенка? Давно вы были у врача?
-Давно, — призналась она.
-Тогда лишним не будет.
Через полчаса дверь номера за врачами закрылась. Брэндан сидел в гостиной, в большом кресле и полудремал, глядя почти сомкнутыми глазами в окно. Кроме неба он ничего не мог там видеть, но, кажется, это его вполне устраивало…
Мэри тихонько лежала рядом с Ричардом. Не раздетая, она все же, забралась под одеяло, что бы быть ближе к нему, прижалась покрепче и тихонько плакала.
-Что же ты все плачешь?! Детка, я прошу тебя! – прошептал Ричард, нежно поглаживая ладонью ее волосы. – Это же просто Бог знает, что!
-Я испугалась… — проговорила она. – Испугалась, что ты мне не веришь, что решил, будто я и вправду спала с тем своим, так называемым мужем… Что я говорю?! Я столько всего натворила, я ужасно запуталась, и мне нет прощения. Мне землю рыть надо было, и найти другой способ сделать эту прописку! Но я тупо поленилась, я хотела все поскорее и попроще… Дура! Так проще получилось, что до сих пор корежит… Мне омерзителен был этот человек, Ричард. И тем более омерзителен, чем больше он старался мне понравится, что-то сделать для меня. Ведь это он запер меня перед концертом! Помнишь, я рассказывала?
-И ты вернулась потом к нему?! Ты шла туда после того, как я улетел, как обнял тебя в последний раз?! Как??
Мэри замерла и тихо, почти одними губами пролепетала:
-Да… Мне больше некуда было идти. Ричард… Прости Ричард!
-Господи!.. – и обнял ее, что было сил. – Моя девочка, бедный, бедный мой ребенок! Как же сил у тебя хватило все это перетерпеть?! Ты что же, думаешь, я ничего не понимаю? Ты думаешь, я могу винить тебя?! Посмотри на меня! Сейчас же!
Мэри подняла к нему лицо и встретила его глаза, полные такой горечи, что слезы снова покатились из ее глаз.
-Только не плачь, Мэри! Бога ради, только не плачь!.. Я действительно стал стариком. Я переживаю за каждую твою слезу, слишком хорошо понимая, чего она стоит. Будь я лет на тридцать моложе, я бы показал характер, я бы наговорил множество неприятных вещей, психанул бы, прекрасно при этом понимая, что ни на секунду ты ни в чем передо мной не виновата. Ни на миг, Мэри! Только я! Я виноват во всем, что тебе пришлось перенести, во всем, что ты натворила, отчаянно стараясь приблизить свой приезд сюда, ко мне. Да, да! Мне следовало плюнуть на все и остаться с тобой, сделать все, что только возможно и невозможно, что бы выправить тебе документы и увезти с собой. Я должен был это сделать, раз взял тебя, раз принял твою любовь и поклялся в своей. Ни на минуту я не должен был оставлять тебя, и я уверен, мы нашли бы способ сделать этот чертов загранпаспорт! В конце концов, все можно купить, и закон тоже. Ты же не преступница, черт бы все это побрал! Почему тебя не выпустить?!.. Бог с ним со всем! Кончено все, Мэри! Слышишь? Ты со мной и я всей своей оставшейся жизнью не смогу отплатить тебе за то, что убивало тебя все эти долгие недели без меня… Скажи, а он… тебе не пришлось отбиваться от него, не пришлось защищаться? Он не обидел тебя?
Ричард гладил ее лицо ладонью, осторожно потрогал шрам.
-Смотрю не него, и мне кажется, что это – след моей вины, моей трусости… Ты не ответила! Понимаешь, будь на его месте, я бы не успокоился, особенно, имея на тебя все права. Это просто невозможно! То есть, насиловать я никогда не стал бы – не мой способ…
-Кто бы мог тебе отказать?! – в первый раз улыбнулась она.
-Ох! – усмехнулся Ричард. – Впрочем, ты права. Почти никто… И все же, Мэри, скажи мне правду, я прошу тебя!
-Тебе будет приятно это услышать?!
-Нет, Мэри, конечно же, нет, но я должен осознать всю глубину своей вины, я должен знать, чего стоила моя трусость!
И Ричард выжидающе уставился на нее. Ей некуда было деваться.
-Он… В день той свадьбы… Я напилась. Я очень сильно напилась – наверное, мне казалось, что только в таком состоянии я смогу пережить этот отвратительный фарс. И я вырубилась. А очнулась, чувствуя, как он пытается овладеть мной. Не совсем очнулась, иначе бы он полетел с кровати. Но Господь был на моей стороне – его постигла участь перевозбужденного мальчишки… Господи, как же это отвратительно, как гадко! Но то, что случилось дальше, гораздо хуже…
Мэри прижалась щекой к его груди, поцеловала ее и вздохнула.
-Зазвонил мой телефон… Ты знаешь все об этом звонке. В тот момент, когда догадалась обо всем я, мне легче было бы умереть! Я решила, что это конец, что ты понял все неправильно, а вернее – именно правильно и никогда больше не позвонишь, никогда я тебя больше не увижу.
Мэри вздрогнула, вспоминая те минуты, Ричард почувствовал это и поцеловал в лоб.
-Но ты не сдалась? Ты ведь сделала документы, ты пошла в консульство и заказала визу. Тебе ведь помогли? Мистер Крамер?
-О, это чудесный человек! – искренне воскликнула Мэри. – Я ждала чего угодно – вежливого равнодушия, чисто английской чопорности – прости!
-Этого у нас не отнять! – рассмеялся Ричард.
-Но он… Они сразу же сделали визу, как только я обратилась. На второй день меня пригласили к консулу, и он сообщил мне, что документы мои готовы, что благодаря твоей просьбе, они постарались сделать все как можно скорее – вплоть до заказа билетов в Лондон. Но… Позже он позвонил мне и рассказал о том, что произошло с тобой. Я не знаю, Ричард, просто не представляю, чем я внушила ему такое доверие, но он пожелал мне всяческой удачи!
-Он даже хотел проводить тебя в аэропорт, к рейсу, но узнал, что в твоем доме произошел взрыв, что в списке погибших значится твое имя и уверился, что ты погибла. То же я услышал и от Рэя-Тайгера, когда он вовсе не хотел, что бы я это услышал.
-И тебе снова стало плохо? – тихо спросила она.
-Я почти умер. Остановилось сердце…
-Я так и знала… Я видела…
-Я тоже видел. Я было подумал, что пришел к тебе, что все кончено… Но ты кричала, ты плакала… Господи! Твоя смелость снова вернула меня – Рэй-Тайгер прослушал твой звонок по телефону, Лорна рассказала ему остальное и тогда я узнал, что девочка моя жива, что рядом совсем, но только где… Одна в чужом городе, ты искала меня, ты надеялась и рвалась изо всех сил… Где ты жила? Что ты делала, Мэри? Кто заботился о тебе? Представляю, в какую бездну отчаяния летела твоя душа! Если бы только не мое дурацкое упрямство – скрыть свое состояние! Я так упорно прятался! Ну, вот чего мне стоило сообщить в прессу о том, где я и что со мной?!
-Да тебе бы жизни не дали! А уж что творилось бы в той же прессе – понапечатали бы такого, чего и не было вовсе, да с такими комментариями!.. Я не была одна, Ричард. Моя подруга в Москве дала мне адрес своей сестры, которая замужем за англичанином и сообщила той обо мне. Кетрин приютила меня у себя и предоставила работу. У них с мужем ювелирный магазин и мастерская.
-Рэй-Тайгер там нашел тебя?
-Нет. К тому моменту я оказалась уже в другом месте. Но это, в общем, и неважно.
-Почему в другом? Тебя обидели?
Секунду подумав, Мэри ответила:
-Она… Кетрин хотела забрать моего ребенка за возможность жить в Лондоне без проблем с визой и так далее.
-Как это «забрать»?! – вскричал Ричард. – Что значит, «забрать»??
-Они не могут иметь детей. Усыновление в вашей стране дело долгое и не знаешь, кто родители ребенка. А тут она видит здоровую мать, которая сбежала из своей страны. Да и я не хотела говорить с ней о тебе.
-Почему?
-Любое воспоминание о тебе было так дорого мне, что не хотелось мусолить это с чужим человеком… Позже я рассказала ей, что бы объяснить, почему я ни за что не откажусь от твоего сына, но она твердила, что не найти мне тебя, не добраться. А если и найду, ты пошлешь меня подальше. Она делала все, что бы убедить меня в том, что отдать ребенка ей – наилучший выход для меня. Чего стоит мать, у которой нет в Англии ничего – ни денег, ни достойной работы, ни жилья?!
-И тебе ни на секунду не пришла в голову мысль оставить все и отказаться от малыша? – осторожно спросил Ричард. – Ведь тебе было так тяжело! И надежды почти никакой.
-Мне помогли друзья – муж Кетрин, мистер Кеннеди, отвез меня к своей сестре. Там, у нее мне было очень хорошо!… А отказаться… Ричард, твой ребенок… Если бы судьба так распорядилась, что потеряла бы я тебя навсегда, твой ребенок остался бы со мной, он был бы частью тебя, твоей кровью, слившейся с моей, живым доказательством нашей близости, того что счастье мое я не придумала, что было оно со мной… Сегодня утром я ушла, что бы внизу, в интернете узнать, где и как можно сделать генетический анализ. Я не могла вынести даже мысли о том, что ты мог не поверить в твое отцовство! Но теперь мне ясно, что мой рассказ о Кетрин должен был бы убедить тебя и без анализа…
-Я и так верил. Мэри, я знал о ребенке еще до того, как увидел тебя и твой живот. Знал, но никак не мог по-настоящему осознать возможность такого счастья! Я видел малыша во сне на своих руках. Разве я мог бы увидеть чужого ребенка?! О, нет, Мэри, я чувствовал его тепло, я видел твои слезы, я знал, как ты рвешься ко мне с ним. И это была такая мука – потерять тебя и не иметь никакой зацепки, что бы найти! Я Бога благодарю за силу, данную тебе, за упрямство, с которым ты искала меня, за друзей, которые додумались намалевать на кузове твое кольцо… Господи, детка! Постой-ка… Вот же она, твоя серьга! Ты не заметила ее?
-Нет, — прошептала Мэри и дотронулась до своей сережки, висевшей на цепочке на шее Ричарда. – Я даже спрашивать не стану, как она оказалась у тебя опять.
-Она снова соединила нас… Возьми ее, носи их обе.
-Не сейчас. Сейчас мне хочется другого!
И нежным, едва ощутимым поцелуем она коснулась его губ. Еще и еще. И поймал он ее поцелуй, захватил, и стон вырвался у него, разом почувствовавшего, как задрожала она в его объятиях, как тает она в его тепле…
-Мэри!.. Мэри, девочка, подожди!.. О, Господи! Подожди секунду!.. – он прижал ее к себе, прильнув губами к ее виску. – Подожди!..
Она подняла глаза, увидела, как серьезен и даже горек его взгляд, и сердце ее разом перехватило.
-Что?! Тебе плохо? Скажи мне, я позову врачей! Ричард!!
-Нет-нет, успокойся, Бога ради!.. Думаю, что плохо мне теперь может быть только без тебя. Так что, твой приговор вынесен и обжалованию не подлежит! – Ричард усмехнулся. – Ты понимаешь, на что обрекла себя? Никогда, ни за что, ни под каким видом ты не сможешь оставить меня, не предупредив и не убедив в необходимости твоего временного отсутствия! Тебе придется терпеть меня такого, каким я стал за долгие годы моей «звездной» жизни – нетерпеливого, эгоистичного, самоуверенного, даже тираничного, совершенно непристойно пользующегося своим обаянием и влиянием. И это еще не весь список! Ты будешь вынуждена исполнять все мои желания и прихоти, подобно наложнице из гарема султана и при этом держаться на людях так, словно ты сама самая настоящая «звезда» — ни тени смущения, уверенность во взгляде и во мне, королевское достоинство! Впрочем, тебе этого не занимать. Иногда я видел, как ты опускала глаза, оказываясь еще не уверенной в том, что занимаешь свое место. Но это бывало редко и мне кажется, скоро исчезнет вовсе. Все дело в счастье, только и всего! Счастливый человек всегда чувствует себя достойным. Он не прячет глаз, он уверен, он чувствует свои силы, но и палку никогда не перегнет. Ты будешь счастлива, Мэри, ты уже счастлива… Что же, ты принимаешь этот свой приговор? Ваше последнее слово?
Мэри села на кровати, улыбаясь, готовая высказаться, когда он схватил ее за руку
-Погоди!.. Еще немного погоди. Ты должна услышать еще кое-что, прежде чем решишь, что готова на все ради меня… Я не хотел… Видит Бог, я не хотел, что бы ты узнала об этом! Поверь, есть в жизни вещи, которых не стоит трогать после того, как они уже случились, как покрылись пылью и забыты. Знаешь, как говорят – не будите спящую собаку. Правда – вещь полезная, но не всегда способная улучшить жизнь. Правда может все разрушить, так и не принеся пользы… И все же, я чувствую, что должен тебе все рассказать. Хотя бы потому, что ты открыла мне всю свою правду… Только не пугайся! Это будет неприятно, но… Хотя, что я говорю?! Только твоему сердцу решать – вынесет оно или нет. Ты хочешь выслушать это?
-Боюсь, выхода у меня нет, — спокойно сказала Мэри, гладя его ладонь. – Тебе следовало вообще не заикаться о твоей тайне, а теперь ты вынужден все рассказать, что бы не гадала я – что же такого произошло? Неизвестность загрызет меня.
-Что ж, пусть так… — Ричард перехватил ее руку и сжал в своей. – Это случилось после того, как я подал на развод. Ты была права – Лорна отказалась разводиться, тот ее звонок оказался именно протестом. Ее обидело то, что я нашел тебя, что думаю о тебе, хотя, на самом деле я тогда тебя еще и не знал. Но после моего заявления о желании развестись она просто взбесилась. То было лишь возмущенное чувство собственности, не более того. Поверь мне, Мэри! Ты ничего не разрушила своим появлением в моей жизни, моей, так называемой, семейной жизни. Невозможно разрушить то, чего уже нет… Другая женщина, не Лорна, приняла бы все иначе, спокойнее, хотя, насколько я разбираюсь в женщинах – нет ничего ужаснее, чем когда бросают именно женщину, даже если она уже ничего не испытывает к тому человеку, который ее оставляет. Для женщины это означает оскорбленное достоинство вплоть до признания ее в непривлекательности. Только разные женщины воспринимают подобное по-разному. Кто-то держится на высоте, способный цивилизованно общаться, принять ситуацию таковой, какой она является на самом деле. Ведь дело не в неуважении, не в презрении, а лишь в том, что возможно, с самого начала брак был ошибкой, что истиной любви и не было. Мы прожили с Лорной достаточно долго, что бы стать близкими людьми, людьми, способными понять друг друга и то, что дальше сражаться за наш брак просто глупо, что разумнее дать возможность друг другу построить свою дальнейшую жизнь по своему усмотрению, дать друг другу свободу… Лорна не настолько дурная жещина, как о ней порой думают. Она капризна, порой вздорна, чрезвычайно самоуверена, что, впрочем, небеспочвенно. Но она не зла и не глупа. Ее характер мешает ей принимать разумные решения, но со временем она приходит к этому. Правда, обычно достаточно поздно, успев натворить неприятностей… Я не раз пытался поговорить с ней спокойно, надеясь именно на близкие отношения столько лет, на любовь к нашим детям. Все бесполезно! Она уперлась и все тут. И однажды дело дошло до того, что она сама себе, возможно, решила доказать, что ее женское обаяние, ее привлекательность не утратили на меня своего влияния. Лорна явилась домой выпивши, наряженная в красное платье того сорта, что таких женщин, как Лорна, превращает просто в бомбу… Не скрою, Мэри, когда-то Лорна сводила меня с ума. Это правда. Но это не то чувство, которое дарит счастье и истинное наслаждение. Обладая ею, я не чувствовал нежности, покоя – только ослепляющий, чувственный восторг, замешанный на почти животной похоти… Нет, Мэри, я не сгущаю красок в попытке оправдаться! Так оно и было. Возможно, тогда, когда наши отношения с ней лишь зарождались, мне хватало душевного тепла там, где мы вчетвером – Эдди, Брэндан, Джо и я – творили наши песни, там, где наши души обретали голос, а наши сердца грелись в тепле нашей дружбы. Я не осознавал этого, я просто жил там, где мне было хорошо, там, где меня понимали. Возвращаясь же домой, я видел необыкновенно притягательную женщину, способную уложить к своим ногам целую армию, и я овладевал ею, довольный, что принадлежит она только мне… Лорна всегда знала о том, какое впечатление производит на меня, и прекрасно этим пользовалась. Вот и в тот вечер она прибегла к единственному доступному ей способу повлиять на меня… Мэри, подожди, я должен рассказать!.. Мэри?? Что, Мэри?!
Она часто дышала, сжав руку Ричарда, мотала головой и внезапно закричала:
-Не-ет!!!.. Ричард, нет!
Упала на подушки и, схватившись за живот, заплакала.
-Господи, Мэри, что с тобой?!
Ричард гладил ее лицо, прижимал ее к себе
-Успокойся, прошу тебя! Не надо, Мэри, не плачь! Я не стану больше рассказывать, я никогда больше не заговорю об этом. Никогда, слышишь? Мэри!
-Ты… ты переспал с ней… Ты брал ее дико, неистово, как сумасшедший, как… как давно истосковавшийся мужчина… — прошептала она, глядя в потолок. – Я видела… Я знаю… Она все еще действует на тебя, все еще владеет твоим существом, Ричард. Это невыносимо!
-Господи, Мэри, я никогда никого не хотел так, как хочу тебя, поверь мне! Это не пустые слова, ибо и люблю я тебя как… как в последний раз. Я не смогу жить без тебя, Мэри, и ты это знаешь, ты убедилась в этом… Ты не можешь ревновать и…
-Но ты отдал ей лучшие свои годы, ты выбрал ее сам – никакие сны тебе ее не навязывали, ты победил ее и получил. Я же пришла сама тогда, когда твое одиночество губило тебя, когда душа в страхе искала и не находила спасения только в музыке. Душа пожилого, еще очень красивого, но измученного одиночеством мужчины. Понимаешь? Возможно, Лорна никогда не была твоим человеком, твоей девочкой, но твоя победа над ней питала не только твою, но и ее гордость. Где моя гордость? Только слезы слабого, готового умереть за тебя сердца, только безвольное, заранее отданное тебе тело, руки, протянувшие тебе мою душу – только бери… Я слышу, как кричал ты, забирая ее, в неимоверном восторге, так и не потускневшем за все годы вашей совместной жизни. Я… не могу больше! Я не могу, Ричард!!
Она металась в истерике, отталкивая его руки, заставляя его плакать, растерянному бессилием.
-Брэндан! Брэндан, ты еще здесь? Брэндан!!
Задремавший в кресле, тот проснулся, и еще не вырвавшись из мягких пут сна, плохо соображая, что происходит, вошел в спальню.
-Что? Я здесь… Господи, что происходит, Ричард?? Что с ней?
-Вызови врача, Брэндан. Сделай хоть что-нибудь! И бога ради, дай воды!
Брэндан заметался по номеру, на ходу доставая сотовый, бросив его и по внутреннему телефону связавшись с дежурной, нашел, наконец, в холодильнике бутылку минералки. Швырнул бутылку Ричарду на постель и закричал в трубку:
-Мисс! Мисс, прошу вас, вызовите доктора в триста второй! Срочно!.. Что? Нет, мистер Тайлер в порядке. Плохо мисс Усольцевой. Истерика. В ее положении это может быть опасно. Хорошо… Понял.
Брэндан бросил трубку и вошел в спальню.
-Они скоро будут… Что случилось, Ричи?
Мэри плакала, уткнувшись в подушку, обхватив себя руками, точно, щитом, защищавшим ее от рук Ричарда. Он же сидел, зажав голову в ладонях. Поднял лицо к Брэндану.
-Мне хватило ума попытаться рассказать ей о том вечере с Лорной, после которого случился инсульт. Я даже не успел ничего толком сказать, как она закричала, наговорила черт знает чего, как дурная ревнивая баба, только в более пристойных выражениях… Господи, Брэндан, я лишь хотел честности между нами. Тем более, что она со своей стороны тоже рассказала мне о своем вынужденном замужестве…
-Что-о?? Каком замужестве?
Брэндан сел на кровать.
-Ей пришлось выйти замуж, что бы получить… как это… прописку в Москве, без которой невозможно оформить загранпаспорт. Можно подумать, я не испытал приступа ревности! Да такой, что меня едва наизнанку не вывернуло! Какая гарантия, что этот ее муж не попытался бы получить ее, раз живет она с ним в одном доме, и не было никакой договоренности о фиктивном браке, не подразумевающем под собой никаких интимных отношений?! Какая, Брэндан??
-Ее любовь к тебе, глупец! И больше ничего. Ты не веришь ей? Тебе в голову не пришло, что еще и ребенок не твой? А?
Ричард замолчал, глядя на друга. Тихо произнес:
-Пришло. Видит Бог, пришло. Из-за этого она и рванулась утром из номера, что бы узнать, где можно сделать генетический анализ. Могла и убежать, да видно…
-Она почувствовала, что тебе плохо. Я так думаю. А ты ей о Лорне… Да все знали, как ты с ума по ней сходил! Уж поверь! Готов был в каждом углу ее зажимать… Только… только эта девочка из могилы тебя достала, она ребенка тебе несет и…
-Брэндан! Черт побери, Брэндан!! Хватит! Я знаю, больше, чем кто-либо знаю, кто она есть для меня. За сотни миль я чувствовал ее и искал потом так, точно речь шла о жизни моей и смерти! А уж как я хочу ее, как захотел еще при первой же встрече… Лорне этого и не снилось!.. Мэри поцеловала меня тогда в открытую расстегнутым воротником грудь, улыбнулась и вышла, дав мне возможность переодеться, а я едва сознание не потерял. А потом еле сдержался, что бы не догнать ее и не…
В дверь номера постучали, Брэндан открыл, и спальню снова заполнили врачи. Ричард пересел в каталку, и они с Брэнданом позволили осмотреть Мэри. Ричард пытался увидеть ее за спинами в зеленых спецодеждах, ее бледное личико мелькало, но понять что-либо было невозможно. Наконец, врач подошел к Ричарду.
-Насколько я понимаю, леди с вами, мистер Тайлер?
-Да… — и набрав воздуха, добавил громче, так, что бы Мэри могла услышать, — это моя жена.
-Прекрасно, мистер Тайлер! Тем более… Могу вам сообщить, что сейчас состояние миссис Тайлер нормальное. Она, по-видимому, переволновалась, а в ее положении это вполне может привести к истерике. Ей надо отдохнуть, непременно отдохнуть где-нибудь за городом, в тишине, покое и вашем постоянном присутствии с ней. Понимаете, мистер Тайлер? Она должна ежедневно и еженощно чувствовать вас рядом, вашу заботу, вашу любовь. Это очень важно! Это не просто слова. Психика беременной женщины весьма ранима, очень часто они чувствуют недостаток в заботе и любви, ощущают себя одинокими и беззащитными. У всех по-разному… Позаботьтесь о ней! Ваша любовь к ней способна на многое, поверьте. Неделя, другая, и миссис Тайлер расцветет!.. И не указывайте мне на ваше собственное положение. Простите, что так выражаюсь, но я знаю вашу музыку – только очень сильные люди с очень сильными, ничем непоколебимыми чувствами способны такое создать. А ваш недуг, он очень даже излечим. Скоро вы встанете на ноги и миссис Тайлер – прекрасный стимул для этого. Не так ли?
-Все так. Спасибо вам!.. Что с ней сейчас, как она?
-Мы дали ей успокоительного, возможно, она уснет. Сами понимаете, в ее положении принимать что-то очень сильное не стоит. Но если она уснет, будет очень хорошо. Побудьте с ней. И пожалуйста, не расстраивайте ее ничем. То есть, я понимаю, вы ни за что не скажете ей ничего плохого, но порой мы сами не можем заранее знать, что может стать причиной для расстройства. Будьте внимательны к своим словам, мистер Тайлер! Угрозы выкидыша я не углядел, но все же. Пусть отдыхает, почаще спит, послаще ест. Все самое любимое! Немного можно… Всего хорошего вам, мистер Тайлер, и вам мистер Мастерс! Будьте здоровы, миссис Тайлер!
И врачи покинули номер.
-Я пойду, пожалуй, распоряжусь насчет обеда, хорошо? – тихонько сказал Брэндан и, выходя, погладил Мэри, сидевшую на постели по плечу.
-Давай, — кивнул Ричард.
Он подкатился на каталке к кровати.
-Мэри?
Она продолжала сидеть, не поднимая на него глаз.
-Мэри, ты слышишь меня? Позволь мне пересесть на кровать.
Она молча подвинулась, давая ему возможность перебраться на постель. Скоро он сидел рядом с ней.
-Мэри… Мэри, мне…
-Ричард…
Она повернулась к нему.
-Тише, Мэри. Не надо ничего говорить… Прошу тебя, просто ляг рядом со мной! Иди ко мне!
Все так же молча Мэри легла рядом с ним и тихонько прикорнула к его плечу.
-Нет-нет! Сюда!
Он поднял руку, и она скользнула под нее, прижалась головой к его груди. Ричард обнял ее.
-Я не стану просить прощения за то, что сделал в тот злополучный вечер. Как видишь, я и так наказан – именно тогда все это и произошло. Но дело даже не в этом. Я не хочу просить прощения и не хочу, что бы его просила ты. То были наши ошибки. Ужасные или нет, но мы сейчас вместе, претерпев столько боли и горя, что хватит уже держаться за память о них, причиняя страдание друг другу. Хватит, Мэри! Прямо сейчас, с этой минуты – поклянись мне, девочка! – ты никогда не вспомнишь о том, что случилось с нами. Поклянусь и я. Просто, родная моя, здесь, в этой комнате и в этом огромном мире мы только вдвоем. И кроме нас нам не поможет никто… Конечно, родится наш малыш, он будет с нами, и все же, наша любовь зависит только от нас. Слышишь? Все ушло, все прошлое позади и оно не должно нам помешать, не должно более наносить удар. Ты рядом со мной и мне больше ничего не надо, никого не надо. Ты ведь думаешь так же? Скажи мне!
Мэри подняла голову, и Ричард увидел ее заплаканные глаза.
-Господи, детка!
И он прижался к ним губами.
-Я люблю тебя, люблю, Ричард!! – зашептала она. – Я клянусь тебе, что никогда больше прошлое не вломится в нашу жизнь! Никогда… И никого, кроме тебя, в моей жизни нет. Ты и есть моя жизнь…
-Дай же я поцелую тебя! – улыбнулся он.
Замерев, она поймала его дыхание, которое немедленно сорвалось. Он обнял ее, опрокинул на подушки. Одежда ее мигом слетела, и он приник губами к ее груди, животу, он целовал ее так нежно, с такой страстью, что невольный стон вырвался у нее, выгнулась она вся.
-Нет, нет, Мэри! Что ты делаешь?! – он заглянул ей в лицо.
Она улыбалась. Она звала. Она видела теплый сумрак спальни в «Отважном зайце», лицо молодого Ричарда, его нереально огромные глаза над ней и дрожь заполненного страстью воздуха втекала в нее, завораживала.
И Ричард прижал ее спиной к себе, принимая тепло ее тела, обхватил ее одной рукой за грудь, а другой придерживая нежно ее живот, чувственно, едва дыша от перехватывавшей дыхание страсти, нашел ее. Стоном ее зазвенел воздух, прильнула она к нему, отдаваясь, и целовал он ее спину, плечи, все ее существо, душу ее, израненную одиночеством и тоской… Прошлого нет, все кончилось, детка… Все кончилось, родная моя девочка. Не о чем больше плакать, смешивая слезы на щеках с дождем одного на двоих неба. Не о чем… Забыто все – чужие лица, страшные слова. Здесь только я с тобой, только я… И голые зимние ветви в сумраке зимней ночи, да отсвет огней с карниза «Отважного зайца»… Руки мои держат тебя, не отпустят, сердце мое бьется в тебе. Все прошло…
Еще почитать:
Представь... — 1. Неизвестный
Предатели — Предатели. Глава 7
Город Трех Дождей — Город Трех Дождей. Глава 8
Мистер Хадсон — Мистер Хадсон. Глава 3
«
»
