… Бар стоял на окраине, в конце улице, в самом настоящем тупике. И назывался «Отважный заяц». Чудное здание, обманывающее всякого, кто к нему подходил – с парадного входа казалось, что это просто стеклянный кубик с прозрачными окнами в два этажа. Но на деле выяснялось, что есть еще один этаж – подвальный, за крепкими каменными стенами, которые становилось видно, если обойти здание сбоку и спуститься по скату, вымощенному камнями. Из окошек, застекленных витражами лился теплый свет, а у входа для прислуги светился самый настоящий шестигранный фонарь, подвешенный на цепи… Наверху, за широкими стеклами пили пиво, легкие коктейли. Туда приводили детей, что бы те до отвала наелись мороженного и пирожных, напились газировки. Там по заказу крутили песни на музыкальных автоматах, туда приходили в джинсах и майках, всей семьей, закатываясь шумной гурьбой, и понятия не имея ни о ком, кто сидел за соседним столиком… Но внизу, куда можно было попасть, спустившись по темно-красному ковру лестницы, где уже с ее пролета слышался запах дорогой кухни, аромат духов и пахучих сигар… там и музыка была совсем другая. Туда шли получить истинное удовольствие от вечера, от общения с друзьями – то был ночной клуб, закрытый ночной клуб, где собирались только его члены, а членство в нем стоило немало! Но и ночи здесь того стоили! Прекрасная кухня, великолепное обслуживание и музыка… Сюда приезжали ОНИ! «Королевский Крест»… Сам Господь помог ей устроиться сюда именно теперь! С замиранием сердца она приходила каждый вечер к этой двери под большим фонарем, нажимала на звонок, и в ожидании, пока охранник откроет хитрый замок, оглядывалась на нарочито грубоватую кладку стены этого нижнего этажа, на свет из витражей узких окон – точно, другой мир, в котором городок еще освещается светом масляных фонарей, по мостовым стучат копыта лошадей, а в лесах живут еще эльфы… Но со знакомым щелчком открывалась тяжелая дверь, она спускалась на несколько ступенек вниз и оказывалась в небольшой прихожей, где кивала охраннику, откуда проходила в небольшую подсобку. Там она переодевалась в свой костюм, состоящий из обтягивающих леггинсов, сорочки из тонкого, полупрозрачного материала с широкими рукавами, стянутыми манжетами, бархатного приталенного жилета на сверкающих пуговицах и колпачка с широкими смешными отворотами, длинным хвостом и кисточкой с бубенчиком. И все это ярко-изумрудного цвета! А на ногах – короткие сапожки из такой же изумрудной замши с длинными «носами». Так вот выглядели все официантки в этом клубе. То ли то были эльфы, то ли служки в сказочном замке некоего вельможи… Ей здесь нравилось. Платили просто отлично, клиенты узнавали ее, а она – их, уже зная, кто какие предпочитает блюда и напитки, с кем как вести себя. Хозяин был доволен ею, сослуживцы – приветливы… Всю неделю артисты и музыканты менялись, у каждого – своя ночь. «Королевский Крест» приезжали в пятницу вечером и это было зрелище уже с того момента, когда их машина медленно спускалась к двери под большим фонарем. Уже тогда начиналось настоящее Волшебство! Она приходила всегда раньше их приезда и, готовя свои столики, она просто каким-то шестым чувством угадывала – они приехали! И бросалась к окну. Да, вот он, их серебристый «Роллс-Ройс»! Открываются дверцы и они, смеясь и переговариваясь, выходят из машины. Глупость это была или нет – Бог с ним! – она тихонько выбегала из зала, останавливалась в дверях и наблюдала, как проходят они в прихожую, как идут к проему в коридор, который приведет их по лестнице наверх в выделенную специально для артистов комнату на этаже пивного бара. Ее окна было видно с улицы – выступом в три окна она выделялась из ровной стены паба. После выступления они часто оставались выспаться на день, к вечеру уезжали, и тогда уборщицы готовили ее к приезду других артистов… Она не знала, что комнат две и в одной из них – широкая кровать, принимавшая не только желавших поспать, но и их подружек… Никто из них не замечал ее, стоявшую в дверях – они так похожи, эти официантки в изумрудных костюмчиках!.. А она глядела во все глаза – на Эдди в темных очках – «капельках», когда болтавшего с Ричардом, а когда шедшего молча, засунув руки в карманы. На Брэндана и Джорджа, о чем-то переговаривавшихся, и конечно, на Ричарда, вечного заводилу и кривляку. Похоже, они успевали выпить уже по дороге сюда, что никогда, впрочем, не мешало им прекрасно выступить… Следом за ними один из охранников вез кронштейн с зачехленными костюмами.
Конечно, группа такого уровня, как «Королевский Крест» была способна собрать полный аншлаг в любом самом престижном концертном зале, на любом стадионе, но они запросто приезжали в этот ночной клуб и не считали это ниже своего уровня. Им нравилось здесь выступать, кроме того – хозяин «Отважного зайца» был одноклассником и старинным приятелем Брэндана. Выручка получалась немалая для такого места, после концерта отменный ужин, так почему бы и нет?.. Все оказывались довольны – музыканты, хозяин «Зайца», публика, которая по пятницам заполняла весь клуб, и только ей, ей одной не было покоя. Счастье видеть их переполняло ее сердце совершенно невыносимым восторгом, и оно же, бедное ее сердце стенало от тоски. Так далека она от них! Ей ли было не замечать, какие девушки садятся с ними ужинать, а потом уезжают с ними на их шикарном «Роллс-Ройсе»?! Настоящие красотки в изысканных нарядах или разбитные штучки в навороченных шмотках, глядевшие на нее сверху вниз, а то и вовсе не замечавшие – такими безликими делала официанток их «сказочная» униформа. Ни волос не видно, ни лиц – у всех яркая косметика – ни фигур за совершенно одинаково скроенными костюмчиками. То ли мальчик, то ли девочка…
В тот вечер она не успела выйти в прихожую, что бы встретить их – подружка-официантка попросила помочь ей с сервировкой столиков, потому что, опоздала, и у нее уже совсем не оставалось времени до прихода посетителей.
-Салфетки… салфетки в колечки! – шептала та, носясь вокруг своих столиков и буквально, раскидывая серебро.
И она помогала, просовывая салфетки в изящные кольца, спиной чувствуя – они здесь! Они прошли прихожую и коридор, поднялись в комнату, где будут переодеваться к выступлению. Прошли… А она их не увидела. Близко не увидела. Теперь только на сцене, только пробегая мимо с подносом и лишь украдкой, мгновением имея возможность глянуть на сцену, на Эдди… Что теперь… Теперь до следующей пятницы. Но она не знала, что у той самой официантки сегодня День рождения, и когда они нырнули в подсобку, ожидая прихода членов клуба, та подозвала ее и остальных в уголок, где прятала бутылку шерри.
-Ты что?! Мы же на работе! – прикрыв рот, воскликнула одна из официанток. – Нас же всех попрут отсюда! И где ты потом такое место сыщешь?!
-Трусишь? Ну и не пей! Иди отсюда… Подумаешь!
Ту, что возмутилась, звали Нэнси. Она сморщила носик и махнула ладошкой.
-Ладно, черт с вами! Давайте. Все-таки, День рождения…
И Келли, именинница наполнила рюмочки.
-Если по чуть-чуть, то и незаметно будет, — хихикала она.
Они выпили, спрятали бутылку и вышли из подсобки.
Мэри чувствовала, как румянец обжег щеки – она слишком редко пила, но чувствовала она себя хорошо, а когда «Королевский Крест» вышли на сцену и начали играть и петь, то и вовсе здорово! Под их песни она фланировала между столиками, двигаясь в такт музыке, она смеялась и шутила с клиентами – тем веселее и задорнее, чем больше рюмок становилось выпито в крохотных перерывах.
-Только держитесь на ногах, эльфы мои! – хохотала Келли. – И не попадайтесь на глаза Пьеру.
Мэри не попалась на глаза метрдотелю Пьеру. Она радовалась, что большинство ее столиков недалеко от сцены, она удивлялась, что теперь ей совершенно легко удается нестись, пританцовывая, с подносом, да еще откровенно пялиться на Эдди. И в какой-то момент она осмелела окончательно и, неся поднос с грязной посудой, она даже изобразила какое-то малопонятное па прямо напротив сцены и, пританцовывая под песню «Волшебство», отправилась в подсобку… Она не попалась на глаза Пьеру – он сам пришел за ней.
-Мэри!.. Мэри, иди сюда, быстро!!
-Что? Случилось что-то? – она старалась не дышать в сторону Пьера – здоровенного дядьки в черном смокинге, чье лицо ей никогда не нравилось. Глаза-буравчики, казалось, готовы просверлить тебя насквозь! И только клиентам доставалась его широкая, но вовсе не обаятельная улыбка.
-Иди!
-Куда?? – не поняла она.
-Мэри, а ну-ка, глянь на меня! – гаркнул Пьер, и она сжалась вся.
Подняла взгляд.
-Ясно!.. Ладно, разговор будет потом. А сейчас марш в зал, на сцену! Тебя Эдди требует.
-Что?.. Кто??
-Эдди Дэймонд, черт побери тебя совсем! Иди же!!
-Но я…
-Я тоже не понимаю!.. Минуту назад он заявил в микрофон, что просит вернуться в зал и подняться на сцену девушку-официантку, которая только что станцевала под их песню с подносом в руках… Я не видел, что ты там танцевала, но в сторону кухни с подносом удалилась на тот момент только ты. Остальные крутятся возле своих столиков. Так что, иди давай. Плясунья!
Мэри, спотыкаясь и оглядываясь на Пьера, вышла в зал, прошла на дрожащих ногах к сцене и подняла лицо. Ее взгляд столкнулся с улыбкой Эдди, он присел на корточки.
-Это правда ты… Точно… Давай-ка руку!
И не смея поверить, она протянула ему руку, он подхватил ее, и в секунду она оказалась на сцене. Эдди взял микрофон.
-Я никогда не видел, что бы под наши песни танцевали с подносами!
Она смутилась окончательно.
-Да еще эльфы! – в зале рассмеялись. – Ну, хорошо… А может, ты еще петь умеешь?
-С подносом? – вырвалось у нее и зал разорвало хохотом, а Эдди внезапно дернул ее к себе и обнял, смеясь и гладя ее по спине.
— Ну, и эльфы нынче пошли!.. Ричи, это она?
Мэри повернула голову, так и прижимаясь щекой к горячей груди Эдди. Ричард сидел за своей ударной установкой. Он глянул на них, кивнул, закрыв глаза, и опустил голову. Свет ламп скользнул по его светлым волосам. А Эдди оторвал ее от себя, заглянул в лицо.
-Ты смешная и милая… Споешь вместе с нами, можешь?
-Ну… если не очень сложное… Мне как-то не удобно…
-А когда ты вон там с подносом фортель выкинула, удобно было? Мне показалось, – он ласково ущипнул ее за щеку, — ты была просто в восторге от того, что сделала!
-Это я от вашей музыки в восторге!.. А можно ту, про моряков?
-Можно? – переадресовал Эдди ее вопрос к Брэндану.
Тот стоял, свесив руки на гитару и улыбался.
-Почему нет?
Кивнул куда-то за кулисы и ему быстро подали акустическую гитару. Следом из-за своей ударной установки выбрался Ричард, неся небольшой барабан с педалью и пару бубнов. Один он подкинул Мэри, и той чудом удалось его поймать. Ричард, улыбаясь, ткнул в ее сторону пальцем.
-Будешь мне подыгрывать!.. И петь легче, — добавил он в полголоса.
Брэндан заиграл, и когда вступил Ричард, она снова каким-то чудом вступила одновременно с ним. И запела. Сначала тихо и неуверенно, но скоро ее голос звонко несся в микрофон. Брэндан сначала удивленно, а потом очень довольный улыбался и кивал ей, а Эдди, которому и вовсе оказалось нечего делать, прихлопывал в ладоши, точно подзадоривая ее, и улыбался так, что не спеть было просто невозможно! И когда песня закончилась он обнял ее и звонко чмокнул в щеку:
-Ты молодец, эльф!
-Я тоже ни за чтобы не подумал, что хитрые, высокомерные эльфы могут так звонко петь! Но вот же!
Руки Ричарда перехватили, ее и его поцелуй лег на ее другую щеку. Он стащил с ее головы колпачок, и Мэри встряхнула своими темными волосами до плеч. И вдруг он зарылся в ее волосы лицом, поцеловал в шею и прошептал:
-Чистый шелк!
Она вздрогнула, оглянулась на Эдди, но тот улыбнулся и подмигнул ей.
-Споем «Голос тела»?- спросил он в микрофон.
Зал зааплодировал, а она неуверенно пожала плечами.
-Петь буду я, а ты просто побудь со мной, ага?
И не успела Мэри оглянуться, как Эдди обнял ее со спины, его руки охватили ее, и шальная песня бросила ее в жар. Его ладони скользили по ее плечам, он не позволял себе ничего лишнего, но вздыхал и нарочито стонал в микрофон так, что она невольно закрыла глаза и потянулась к нему всем телом, она двигалась так, как Эдди ей подсказывал лишь только движением рук своих, жарким дыханием своим на ее щеке… Она слышала его запах, она держалась на его ладонях, своими ладошками упершись в них, а голову запрокинув на его плечо, и закончилась песня его губами на уголке ее рта…
Зрители затопили зал шквалом аплодисментов – то получилась совсем иная песня, нежели была раньше. Полушутя, «Королевский Крест» создал когда-то коротенькое чувственное шоу, ни о чем всерьез не говоря. Впрочем, любовь и секс занимали достаточно места в репертуаре группы, опять же, никогда не смущая, никогда не переходя границ дозволенного. Как говорится, хотите порнухи или даже просто эротики – вам по другому адресу! А мы так, чуть-чуть, просто ради развлечения. Это же здорово!.. Но сейчас, здесь, на глазах у всего зала получилось что-то невероятно чувственное, тонкое, перехватившее дыхание, бросившее в жар всех, кто это видел и слышал. Казалось, еще мгновение и Эдди одним движением повернет к себе эту девочку в костюме эльфа, подхватит ее, едва стоящую на ногах, и поцелуй его выбросит ее из сознания, готовую отдаться, обожающую его…
И Эдди повернул ее к себе, увидел ее глаза, сиявшие такой неподдельной чувственностью, которую невозможно сыграть. Щеки ее пылали, влажные губы приоткрылись, а в глазах сияли слезы – так выкипало, выливалось за край ее сердце. Бедное ее сердце…
-Черт!.. Детка, что я наделал!.. Иди ко мне…
Эдди обнял ее, точно, ребенка, которому ради шутки дали выпить коньяка, да поздно сообразили, что натворили.
-Тише…тише… — шептал он, хотя она ни слова не произносила и, не смотря на слезы, не всхлипывала. – Пойдем-ка со мной…
Мэри не поняла, как он вывел ее со сцены, как ее увели куда-то, как полусидела она в полумраке комнаты, не решаясь ни встать, ни даже пошевелиться. Хотелось пить, и Мэри видела на столике бутылку газировки, но даже руку протянуть оказалось невозможно. Она закрывала глаза и снова чувствовала руки Эдди, его дыхание, губы его, бывшие так близко. И так горячи, так желанны они были!..
Чьи-то шаги или ей показалось?.. Дверь приоткрылась, и вошел Ричард. Почти бесшумно подошел к ней и присел на корточки, положив ей на колени ее колпачок. Тихонько звякнул бубенчик на нем…
-Ты есть хочешь? Мы закончили, и сейчас будем ужинать. Будешь с нами?.. Или может, принести тебе чего-нибудь сюда? Как?
-Я хочу с вами… Если можно, — еле слышно произнесла она.
-Конечно, можно! Даже нужно!.. Мне кажется, тебе просто надо немного выпить. Да? Ты переволновалась, вот и все… Тебя как зовут-то?
-Мэри…
-Вот и чудно! Мэри… Пойдем?
Он поднялся и с высоты своего роста протянул ей руку. И Мэри взялась за его ладонь. Встала, подняла голову и вдруг оказалась лицом к лицу с Ричардом. Он смотрел ей прямо в глаза, и она не отвела взгляд, она смотрела и смотрела, пока голова ее не закружилась, пока не вздрогнула внезапно ее ладонь в его руке, точно от тоненького удара током.
-С тобой все в порядке?
Он наклонился, и Мэри почувствовала его дыхание на своих губах, мигом вспомнила поцелуй в шею, задрожала и… отошла на шаг.
-Да… Да, все хорошо.
Улыбнулась. Но Ричард не убрал свою руку, он продолжал держать ее ладонь, тихонько поглаживая ее большим пальцем. Опустил взгляд, помолчал и решительно повел ее к двери…
-О! Вот и наш эльф! – Эдди просиял. – Давай быстренько к нам!
Они расположились за одним из столиков в зале и, похоже, настроились хорошенько наесться и напиться. Стол ломился и даже не столько от закусок, сколько от бутылок. Лица Эдди, Джорджа и Брэндана расплывались в улыбках – похоже, они уже успели выпить, Джордж подскочил и пропустил ее в середину диванчика, на котором он сидел вместе с Эдди.
-Это что бы я не сбежала? – улыбнулась она, и Эдди расхохотался.
-Нет, эта девчонка мне определенно нравится!.. Иди сюда, пичуга, садись! Только никто тебя здесь держать не станет – захочешь уйти, уйдешь, а мы еще и проводим. Да?
Она села рядом с ним, он улыбался ей, и никакая его балаганная болтовня не могла никого обмануть. Мэри видела его теплый, искренний взгляд, точно мягкой лапкой ласкавший ее сердце.
-Выпьешь с нами? Что ты пьешь?
-А у начальства моего вы меня отпросили? У меня ведь еще рабочее время!
-Вот ведь деловая какая!.. Хозяин этого кабака, да будет тебе известно – приятель Брэндана. Так что, нам здесь все можно!
-Даже официанток заставлять петь, а потом тащить их к себе за стол?! – усмехнулась она.
-Ну, во-первых, петь тебя никто на заставлял! – возразил Эдди. — … Глазки твои так и сияли… И потом, ты – первая официантка, которую мы пригласили поужинать с нами. Уж поверь!
-Видимо, никакие другие на ваши провокации не поддавались!
-Это не провокация и не случайный выбор, кстати… Ричард!
-Чего? – неожиданно мрачно отозвался тот.
-ТЫ чего?!.. Брэндан, налей Ричи, а то что-то он не в своей тарелке.
Ричард поднял взгляд, и Мэри не по себе стало – этот взгляд, казалось, проникал до самой глубины ее души, взгляд его огромных, просто нереальных сейчас темно-голубых глаз. В тени они не казались наполненными прозрачной лазурью. Они горели скрытым огнем, они терзали душу ее вопросом, который она не могла понять и молилась душой лишь о его улыбке, которая избавит от тисков ее непонимания.
-Ричи… Он все удивлялся – что это за милое существо, что каждый наш приезд встречает нас, — тихо сказал Эдди, глядя на Ричарда.
-Меня… меня ни за что не отличить от других официанток – мы совершенно одинаковые в своих костюмах! – возразила Мэри. – Даже не скажешь, блондинка я или брюнетка, пока колпачок не стянешь…
-Возможно, и так… Но вот запомнил же, бродяга! А потом и я присматриваться стал. Захожу каждый раз в прихожую, могу болтать при этом с кем-то, а сам жду – увижу ли знакомую фигурку в зеленом? Сам от себя не ожидал… А сегодня вот не увидел и думаю уже – что такое стряслось? Где она? Почему не вышла встретить?.. Точно, что-то изменится оттого, что тебя не увидел. Ты стала хорошей приметой для наших концертов здесь, детка! Раз ты на месте – все будет хорошо.
-А что же сегодня? Я ведь не вышла. Разве все плохо?
-Тебе что налить? Вина или ты предпочитаешь что-то покрепче? Не стесняйся! Даже если ты хлещешь виски стаканами, это уже не изменит ничего в нашем отношении к тебе, уж поверь!
-Тогда, если можно, немного бренди.
-Хорошо!.. Ричи, передай бутылку! Да не сиди, как истукан!
Ричард швырнул бутылку в сторону Эдди, точно задумал голову ему прошибить. Так бы и случилось, не поймай тот ее так ловко, словно, они целый день упражнялись в швырянии спиртного.
-Э-э! Полегче!.. Давай рюмку, Мэри.
-Ты не ответил на мой вопрос!
-Что случилось? Или не случилось? – Эдди наполнил ее рюмку. – Для начала – Ричи натурально пришлось выталкивать на сцену. Ни в какую не желал идти! Да и у меня, если честно, настроение просто на ноль упало… Но, стоило нам увидеть тебя, как ни в чем ни бывало бегающую между столиками, как все встало на свои места. Не знаешь, что в тебе такого? Ты не подозреваешь еще, что нам придется таскать тебя с собой повсюду, как талисман?
-Ты сейчас шутишь, да? Ты … — у нее дыхание перехватило от его слов, а еще от слез, ударивших по глазам при мысли, что слова его – только шутка, обычная шутка.
Она и так опомниться не может, никак в себя не придет оттого, что рядом с ними, еще недавно только встречать их и смевшая. А тут… Эдди совсем рядом! Такой красивый! Каждый жест его, каждое слово, каждый взгляд его очаровательных глаз… Как это вынести?! Как понять все, что происходит?! Ей, простой официантке! Сейчас все так замечательно! Они привели ее ужинать, они общаются с ней, так внимательны… Но неминуемо наступит завтра, они уедут, что бы приехать только через неделю, да и то – никогда нельзя было утверждать это наверняка. У них есть другие дела – репетиции, записи, гастроли. «Королевский Крест» может исчезнуть надолго и тогда…
-Ты о чем так громко думаешь? – Эдди тронул ее за плечо.
-Громко? – переспросила она, с трудом возвращаясь из своих мыслей.
-Ну, да! Когда женщина, которой есть, что сказать, молчит, ее молчание оглушительно!.. Тебя что-то ощутимо беспокоит, тебе что-то очень хочется спросить, но ты молчишь, то ли боясь чего-то, то ли… Я даже не знаю, почему еще можно молчать, если мы – вот они, совсем рядом, и любой из нас ответит тебе… Мэри, если уже мы пригласили тебя к себе, если я рассказал тебе о том, какое впечатление ты произвела на нас, чего же смущаться?! Или ты думаешь, что мы просто вот так забавляемся с тобой?!
-Но рядом с вами всегда были девушки! – выпалила Мэри. – Мне ли было не видеть…
-Ты ревнуешь?! – Эдди расхохотался. – Ну, впрочем, конечно же, были девушки, никто и не отрицает… Мэри… Ричи, скажи ты ей!
Мэри вздрогнула от грохота упавшего стула – Ричард буквально вырвался из-за стола, подошел к ней и, схватив ее за руку, поднял на ноги, вывел туда, где танцевали несколько пар.
-Не откажешь мне, упрямый маленький эльф? Потанцуешь со мной?
А сам уже крепко прижал ее к себе, говоря все это ей в шею, на ухо.
-Эдди сказал… — заикнулась она.
-Эдди уже много чего успел наговорить! – усмехнулся Ричард. – Тем не менее, ты, точно, мимо ушей все пропустила… Ты о чем думаешь вообще?! Ты решила, что мы тебя вот так на ночь сняли, что ли?!
Но Мэри больше не могла говорить. Она лишь тихонько, еле держась на ногах, обняла его и закрыла глаза – ее колотило от его близости, от объятий его, хотя, они просто танцевали и не обнимать ее он не мог.
-Я… я ничего не думаю. Мне просто не хочется доживать до утра…
-Что-о?? – Ричард остановился и схватил ее за плечи так, словно болью мог привести ее в чувство, заставить больше не болтать и не думать глупостей. – Ты…
Но ее понесло, и слезы неудержимо покатились из ее глаз.
-Да-да! Мне совсем не хочется доживать до того момента, когда уставшие, пресытившиеся, вы уедете, моментально даже имя мое позабыв!
Пораженный ее словами, раздосадованный его взгляд рванулся в потолок, следом обжег ее глаза, и задохнулась она, прижатая к его груди с такой силой, что хрустнули ее позвонки.
-Дура!.. Слышишь? Ты просто дура!! Черт бы тебя побрал совсем…
И снова его лицо, его волосы, отразившие все разноцветные огни разом. Музыка гремела, какой-то прожектор вспыхивал, мигая, и Мэри видела потемневшие глаза Ричарда через моменты темноты.
-Я не хочу больше слышать ничего подобного, поняла?..
-Ты не услышишь… Вы вообще видите меня раз в неделю и…
И тогда он взял ее лицо в свои ладони, ее взгляду некуда было деться от его глаз, и она глядела в них, замирая.
-Мне казалось, что ты – не такая, как все… Я думал, ты смелее. Ты выходила встречать нас, вовсе не думая о том, как нелепо это может выглядеть. Ведь не думала же ты, что мы тебя не увидим!.. Я увидел эльфа, маленького эльфа, несущего удачу, а ты…
-Что я? – испугалась Мэри. – Что я, Ричард??
-Ничего. Пойдем, Эдди нальет тебе бренди!
И Ричард уволок ее обратно за стол, молча сел на свой стул, налил себе водки и так же молча выпил.
-Что с ним? – спросил Эдди.
-Он сказал, что я – дура… И он прав.
-Неплохо для начала!.. Давай-ка я налью тебе бренди.
-Вот-вот, как раз это он и пообещал! – ее голос дрогнул и Эдди всмотрелся в ее лицо.
-Я тоже думаю, что тебе надо выпить… Хотя бы, что бы вытрясти из головы все, что ты понадумала, глядя на нас снизу вверх… А еще я думаю, что наш Ричи просто немного не в себе сейчас. Но это пройдет…
Пришел момент, когда Мэри уже сама себе наливала бренди. Она хохотала над шутками Эдди, она без конца танцевала со всеми, кто ее приглашал. Цветные огни мелькали, перемигиваясь в ее глазах, все плыло и переливалось, точно в замедленном танце. Ричард несколько раз вытаскивал ее из-за стола, танцевал с ней, но молча, все время молча. И только его глаза она видела ясно. Может, потому, что в них зияла пропасть, в которую ее так и тянуло упасть… Последним, что она помнила достаточно четко – обнаженные майкой плечи Эдди, который вел ее куда-то наверх по лестнице. Он говорил ей что-то, прижимаясь губами к ее виску – иначе она ничего не услышала бы в шуме музыки… Наконец, он повалил ее на кровать.
-Вот так… Лежи здесь. А лучше поспи. Ладно?
-Эдди… Эдди… — пролепетала она, хватая его за руку.
-Что? Тошнит?
-Н-нет… Вы ведь не уйдете? Скажи!
Эдди рассмеялся.
-Глупышка! Конечно, не уйдем… Ну, куда мы денемся в таком виде?! Нам тоже надо будет отлежаться, поспать, привести себя в порядок.
-Только поэтому, Эдди?!
Он наклонился к ней и скользнул губами по ее щеке, шее. Расстегнул ее жилет, развязал тесемки сорочки и спустил немного с ее плеча. Коснулся губами ее груди чуть ниже шеи.
-Нет, не только поэтому, детка. Совсем не поэтому… Но я не знаю… Лежи спокойно! Хорошо? Тебе не стоило столько пить.
Она вернула сорочку на место, он проследил ее жест, усмехнулся.
-Иди-ка сюда!
И улегшись рядом, он снова отодвинул ворот ее сорочки, спустил его ниже прежнего и прижался губами к ее груди, оголившейся на этот раз почти полностью. Она вздрогнула.
-Эдди!
-Ты боишься?.. Или… Боже, у тебя еще никого не было?? Тебе сколько лет?!.. Впрочем, неважно. Все, спи!
Дверь захлопнулась и Мэри закрыла глаза, окунувшись в медленно кружащийся сумрак, через который глухо слышался шум музыки, чьи-то голоса, шаги. Все смешалось…
Дремала она или просто лежала, не шевелясь и почти не воспринимая окружающее, но наконец, она решила просто повернуться на бок, попытаться открыть глаза – лежать по-прежнему уже становилось невыносимо. Еле-еле, чувствуя, что двигаться просто нет сил, она перевалилась на бок, и вдруг почувствовала, что натолкнулась на что-то. Пришлось открыть глаза – кто-то лежал рядом, повернувшись к ней спиной. Кто-то, оголенный по пояс. Мэри дотронулась тихонько пальцами и поняла – кто-то, обернутый ниже пояса полотенцем. От мокрых волос пахло шампунем. Она коснулась их – не короткие, как у Эдди. Ричард? Ведь не Брэндан и не Джордж!
-Ричи? – почти шепотом позвала она.
-Ричи, Ричи… — он повернулся к ней. – Маленькая пьяница!.. Что? Что ты так смотришь??
А она глаз не могла отвести от силуэта его оголившегося бедра в свете тусклой лампы позади него — полотенце упало, когда он повернулся к ней.
-Я вижу твое лицо, Мэри – ты, точно, чудовище увидела! Или тебя смущает, что я тут рядом с тобой голый лежу? Да?
Его тон напугал ее – он вовсе не был легок и весел.
-Так может, мне уйти? В конце концов, я могу и в кресле поспать в соседней комнате. А могу… могу еще и Эдди позвать.
Он сел на кровати, а она не могла видеть его лица, и от этого становилось еще страшнее.
-Нет… Нет. – пролепетала она еще толком не слушающимся языком.
-Что «нет»? Мэри! Не звать Эдди? Не уходить, черт возьми?
-Не уходи…
Он встал, она увидела его всего – высокого, стройного и его нагота… Она не знала, что чувствовать, а он просто задрал край одеяла и улегся под него.
-Так устраивает? Так я не слишком тебя смущаю?
-Нет… Можно мне тоже под одеяло?
-Как хочешь.
Она пересилила впечатление от его холодного, даже слегка издевающегося тона, встала и, откинув одеяло со своей стороны, осторожно улеглась под него. Закрыла глаза, ожидая, не известно, чего. А Ричард лежал, не двигаясь, и Мэри вдруг испугалась, что он сейчас уснет, так и не сказав ей больше ничего, так и не пошевелившись. Не выдержала:
-Ричи?
Тишина.
-Ричи, ты спишь?
-Мне всегда казался страшно идиотским этот вопрос, — пробормотал он. – Если человек не отвечает, значит, он спит!.. Чего ты хочешь? Принести попить?
-Нет, то есть… Но я могу сама.
-Лежи уже!
Он поднялся и когда прошел к двери, она увидела его уже в свете лампы, немедленно вспыхнула и закрыла глаза. Он быстро вернулся с бутылкой газировки и стаканом.
-Налить тебе? Можешь встать?
-Могу…
-Ладно, я налью.
Газировка смачно забулькала в стакан, Ричард протянул его ей и, сев, она приняла стакан из его рук.
-Спасибо! – прошептала она.
-Абсолютно не за что! – ответствовал он, ложась на прежнее место.
-Я бы советовал лечь ближе ко мне, Мэри – скоро придет Эдди и ему тоже надо поспать. В кресле он спать не станет из тех, хотя бы, соображений, что можно уместиться здесь и втроем. И тебя в кресло не отпустит.
-А ты бы отпустил? – вырвалось у нее.
-Я готов вообще удрать отсюда к чертовой матери! – он отвернулся от нее.
-Почему?!.. Прости, Ричард! Прости, если чем-то обидела тебя! – взмолилась она и невольно протянула руку в его сторону. – Ричард!!
Он резко развернулся к ней.
-Да это я все время боюсь тебя обидеть! – вскричал он. – Боюсь двигаться в твою сторону, боюсь дотронуться!.. Меня… меня не удержать, понимаешь?
Она тихонько легла рядом, а он упал головой на подушку.
-Ближе! – прорычал он. – Я же сказал – Эдди тоже нужно место.
Она послушно придвинулась еще ближе к нему.
-Да не бойся ты меня! Я маленьких не трогаю. А в особенности тех, кто боится меня или не хочет…
-Я – не маленькая, — прошептала она и, осторожно протянув руку под одеялом, коснулась его плеча.
-Не подлизывайся, не поможет… Ты просто…Ты не хочешь, ты боишься чего-то и тебе нельзя столько пить.
Она придвинулась еще ближе.
-Я… не боюсь.
-Мэри! – угрожающе произнес он и повернулся к ней лицом. – Мэри, ты сейчас сильно рискуешь! Лучше отвернись.
Вместо ответа она уселась на кровати и сняла жилет.
-Что это ты вытворяешь?!
-Мне жарко, — ответила она, дрожа всем телом.
Медленно она взялась за полы сорочки, стянула ее с себя. Ричард демонстративно отвернулся от нее, повернулся на бок, и она увидела его обнаженную спину. Тогда она расстегнула лифчик, отбросила его и улеглась рядом с Ричардом. А еще через секунду потянулась и коснулась губами кожи его спины. Он глубоко вздохнул, но промолчал. Мэри закрыла глаза и вдруг совершенно четко поняла, что если сейчас ничего не случится, она просто разревется. Ей, еще не знавшей мужчины, даже в голову не приходило, что вот так, с бешеной силой ее может повлечь туда, куда она даже заглядывать боялась. Она обожала их, она едва сознание не потеряла от взгляда, от объятий Ричарда, но вот сейчас, боясь, смущаясь, она тянулась к нему и уже не знала, совсем не знала, что делать дальше.
-Детка! Или я сейчас встану и уйду, или… или тебе конец. Слышишь меня? Выбирай! Выбирай сама, пока я еще в силах предоставить тебе этот выбор.
И тогда, уже не чувствуя себя, вышибая рассудок, Мэри еще раз так нежно, так едва ощутимо, как только могла, дотянулась губами до его спины и… замерла. Он молча повернулся и заглянул ей в глаза.
-Все-таки, ты – хитрый, невозможный эльф!
Ричард убрал одеяло и увидел ее обнаженную грудь. Выпростал руку, протянул ее и дотронулся кончиками пальцев до светлой нежной кожи. Мэри задрожала вся, закрыла глаза и почувствовала, как странно заныло все ее тело, как заполнилось оно невыносимым томлением. Его ладонь скользнула под одеяло, нащупала леггинсы и… он расхохотался. И не успела она растеряться или испугаться – Ричард сгреб ее в охапку и прижал к себе.
-Дурочка! Соблазнить решила, а сама в этих шмотках… Да и нечего тут соблазнять было – я, как только увидел тебя сегодня, как только понял, что ты совсем рядом, голову напрочь потерял. А ты какую-то чушь несла, сомневалась все в чем-то…
Мэри чувствовала грудью тепло его кожи, целовала тихонько его шею и нерешительно, дрожащими руками обнимала его за талию, гладила пальцами. Ричард повернул ее на спину, склонился над ней и нежно поцеловал один сосок ее груди, потом второй. Его губы заскользили по шее вверх.
-Боишься? – прошептал он. – Еще боишься?
-Нет… То есть, боюсь, но не того, о чем ты думаешь.
-Не бойся. Ничего не бойся!..
И губы его легли на ее губы. Нежно, осторожно, они едва касались ее короткими, чувственными поцелуями. И она ловила их, как воздух, пахом чувствуя его силу, желание его невыносимое, которое немедленно передавалось ей, дрожавшей, еле удерживавшейся в сознании… Его ладони сейчас брали ее тело в свое тепло, они гладили ее, ласкали и… она едва не кричала!.. Когда, как он успел стянуть с нее эти дурацкие леггинсы, трусики, Мэри так и не поняла, ослепленная, уничтоженная нереальными его глазами, жаром ее ладоней, скользнувших – одна под ее спину, плечи, а другая – по животу ее, ниже… Она задыхалась.
-Ты не боишься, точно, мой эльф? Ты… ты правда хочешь?.. Я ведь больше уже не смогу терпеть! – его голос охрип, и она слышала в нем – он горит, он просто пылает.
-Я сейчас закричу! – прошептала она. – Только…
-Я знаю… Думаешь, я не понял?!
Медленно Ричард коснулся ладонью ее бедер, она раздвинула их и замерла… Он был так нежен и страстен одновременно! Так, что не почувствовала она ничего, кроме горячих его ладоней, кроме груди его, прижимавшейся к ней, кроме плеч его гладких, что обхватила она руками, сорвавшись и летя в бездну, кроме его в себе, в самой глубине ее нутра – первого ее мужчины, единственного ее мужчины и силы его неистовой, а потом и бешенного, ни с чем не сравнимого восторга, наслаждения… И Ричард не спешил отрываться от нее, он держал ее в объятиях, устало целуя ее шею, плечи.
-Ты невыносима, Мэри! – прохрипел он шепотом. – Дай отдышаться, и ты поймешь, с кем связалась!.. Но ты сама виновата – среди всех ты…Господи, это невероятно!.. И это говорю я!!
Ричард рассмеялся и следом приложил палец к ее губам.
-Даже не смей упрекать меня за воспоминания вскользь о моих былых подвигах! Идиотом я был бы в таком возрасте и с воспоминаниями об одной или двух подружках… Я не прав?.. Но я знаю, слишком хорошо знаю, что такое ревность. Поэтому, просто не думай и все! Ладно?
-Хорошо… — прошептала она.
-Но как ты оказалась… Черт! Этого и вправду трудно было ожидать. Прости только, Мэри, это ведь не в насмешку!.. Иди ко мне!
И он перевалился на бок, притянул ее к себе.
-Тебе… тебе хорошо со мной?.. Я никогда не спрашивал об этом, наверное, никого, но от тебя я хочу это услышать. Прости, на этот раз ответ мне важен. Скажи!
Мэри лежала головой на его согнутом локте, она глядела в его глаза, огромные, улыбающиеся и чуть встревоженные одновременно.
-Ну, скажи!!
-Я все еще боюсь утра…
-Девчонка!.. Хотя, уже нет, — он усмехнулся и погладил ее по волосам. – Теперь ты уже не девчонка… Вернее, ты – моя девчонка. Слышишь? Ты поняла меня?.. Я не узнаю себя, Мэри! Понимаешь? Меня передергивает всего только при мысли о том, что ты можешь переспать еще с кем-то! Душа навыворот!..
Он коснулся губами ее лба.
-Никогда даже предположить не мог, что после всех моих приключений, после всего, что утвердилось в моей голове о женщинах, я переживу нечто подобное… Точно, шел, срывая цветы, самые яркие, самые благоухающие. Срывал, вдыхал аромат, летели их лепестки, и мне вовсе не жаль было. А зашел куда-то, черт знает, куда, увидел крохотный нежный цветочек, упрямо торчавший из высокой травы, бухнулся рядом на колени… Смотрю на него, срываю, кладу на ладонь и… плакать хочется… Он мой, он в моих руках и одна только мысль – донести его, в воду поставить, что бы не погиб… Мэри, я просто спятил, вот и все!
И Ричард склонился к ней, задохнулась она в его губах, потеряла себя снова – ТОЛЬКО ОН ее воздух, ее жизнь, кровь ее, втекающая в нее!.. -Утро придет, Мэри, так уж оно положено. Мы уедем, как и всегда уезжали… Я даже скажу тебе, что интуицией своей бешеной ты верно почувствовала – вернемся мы нескоро. Никто из нас теперь не скажет, когда… Господи, только не плачь!! Кроха, не плачь, Бога ради!!.. Послушай… Мне и в голову не приходило говорить это кому бы то ни было раньше – уходил и все. Мог номер телефона взять, улыбнуться, даже наобещать с три короба… Что тут говорить! Я сделаю тебе больно, но то, что скажу сейчас – истинная правда. Поверь!.. У нас начинается длительное турне. Известно, конечно, когда оно закончится, хотя произойти и измениться может многое. Но это не все. Дел всегда много и они порой возникают совершенно неожиданно… Да, мы довольно долго с завидным постоянством приезжали сюда каждую пятницу. Но и это почти случайность – так получилось, Эдди и Брэндан писали песни для нового альбома, мы потихоньку их обрабатывали… Легко было найти время для отдыха здесь. Я объясняю тебе все это, что бы ты поняла – мы не банковские клерки, которые каждый день в определенное время ходят на работу в один и тот же офис. Рано или поздно эти концерты должны были закончится. И это время пришло. Теперь нас унесет далеко… Эдди свалял дурака, брякнув, что нам придется взять тебя с собой на счастье. Это была шутка, несущая, безусловно, долю правды, потому что, я уверен, он захотел бы взять тебя с собой! Такой уж он человек – нравится ему иметь рядом с собой тех, кто в душу ему запал. И не удивляйся, что я сейчас говорю о нем! Ты и впрямь запала ему в душу… — Ричард вздохнул и на мгновение отвел взгляд, — Но взять тебя с собой мы не сможем. И не потому, что ты помешала бы, не потому, что желание невелико. Нет!.. Эта ночь, Мэри, она закончится, уйдут вместе с ней эти жгучие чувства, эмоции, и мне бы не хотелось, совсем не хотелось, что бы они просто оказались затерты повседневностью… Да, я сбит с толку, серьезно растерян всем, что между нами случилось, Мэри! Но только время способно показать, чего все это стоит и с моей стороны, и с твоей. Я не хочу никого из нас испытывать, не подвергаю никаким сомнениям твои чувства ко мне. Я все вижу! Но ты имеешь право на выбор, а быть со мной – испытание не из легких! Я млею сейчас от близости с тобой, а завтра смогу совершенно спокойно снять на ночь какую-нибудь красотку. Плевать мне будет на нее, но я получу все, что захочу – знаю я, каким уродился!.. Детка, я просто даю тебе свободу. И уж поверь, мне это совсем нелегко! Вот сейчас я бы просто взял, сгреб тебя в охапку и не отпускал никуда! Но что бы ты делала, оставаясь одна, когда меня носит не известно, где? Что, Мэри??
-Ждала… — выдохнула она, едва справляясь со слезами.
-Возможно… Да, я верю, так бы оно и было. Но тогда, помня об этом, я бы просто извелся, а менять свой образ жизни мне совсем не хочется. Ибо только так я могу работать так, как работаю, сочинять музыку – недаром я женился и разводился!.. Только так, Мэри! Прости!.. Но я скажу тебе еще кое-что. Я тебя не потеряю! Я чувствую это нутром, всем своим существом, что отдал сегодня тебе. Отдал, девочка! Просто чувствую, что отдал часть себя самого, и теперь буду следовать за нею, где бы она ни оказалась. Где бы ты не оказалась… Я не знаю, сколько пройдет дней, месяцев или даже лет, но когда-нибудь я вернусь, что бы быть только с тобой.
-Но зачем так мучить и себя, и меня?! – вскричала Мэри невольно, ибо сердце уже не выдерживало. – Если ты знаешь, что нужен мне, а я нужна тебе? Зачем, Ричард?!
Крикнула и осеклась, увидев его почерневший, раздосадованный взгляд.
-Мучить я стану тебя, когда ты будешь рядом, пережив со мной только эту, одну-единственную ночь! – крикнул он в ответ и добавил, уже сбавив тон, — Все еще так зыбко, Мэри, так неясно… Мы ведь сумасшедшие, ты должна это понять. Мое сердце сто раз кровью обольется при мысли о том, что ты далеко, что ты можешь променять меня на другого, что ты спишь с ним, и он ласкает тебя! Но и себе самому я изменить не смогу. Я истерзаю тебя, заставляя ревновать и не верить, ибо наверное, просто не готов сменить свободу на обязательства перед кем бы то ни было… Это Эдди только и мечтает, что бы кому-нибудь принадлежать, что бы кто-то один-единственный владел его душой безраздельно, отдавая при этом и ему всего себя. Только так он может быть счастлив!.. Слепая Судьба, кинувшая тебя в мои объятия!.. При том, что окажись на моем месте Эдди, ты и его любила бы точно так же. И не спорь! Не стесняйся того, что крадучись живет в твоем сердце. Мы не так устроены, что бы иметь возможность открыто любить двоих сразу. Но будь она, ты бы сделала это. Ты бы ухитрилась… Он скоро придет, Мэри. Мало того, он знает, что тут произошло, поэтому и дал нам время, а сам сейчас выпадает в осадок где-то в зале, еле держась на ногах. Он вот-вот будет здесь и у тебя еще есть время, что бы изменить свой выбор. Я знаю, что говорю, и да простит меня Господь, за то что я сказал это тебе! Теперь ты знаешь.
-И он принял бы меня после… после тебя?! – невольно ахнула Мэри.
-Да. И не потому, что он себя не уважает! Более достойного парня при всех его эпатажах и выходках, более чистого и честного я не знал никогда… Он принял бы просто потому, что почувствовал что-то, сильно почувствовал – я видел это собственными глазами… Мэри, мне легче сейчас ножом себя пырнуть, чем говорить это, поверь! Но если ты предпочтешь его, так тому и быть. С ним ты узнаешь всяческую заботу, с ним тебе не придется расставаться никогда – он найдет способ уменьшить тебя до размеров спичечного коробка и таскать с собой повсюду! Он боготворить тебя будет, если почувствует то же с твоей стороны, если поймет, что твоя любовь владеет им безраздельно… Не плачь, Мэри! Жизнь всегда ставит перед нами выбор и, как правило, очень нелегкий. Тебе придется что-то решить…И не мучайся – ни его, ни группу я в любом случае не оставлю.
-Выходит… я не увижу тебя больше никогда? Ведь все эти твои «неизвестно» обычно произносятся, именно, когда думают – «никогда»…
-Я честен с тобой, как не был честен ни с одной девушкой, переспавшей со мной только одну ночь, Мэри. Может статься и так. Но… Мэри, ты слышала, и я хочу, что бы запомнила – я не потеряю тебя! Поняла? Ты поняла??
Ричард тряс ее за плечи так, что она расплакалась.
-Господи! Ну, не плачь, я прошу тебя! Я ненавижу женские слезы, я никогда им не верил, но сейчас я боюсь их, как признака твоего неверия… Запомни, Мэри, я сказал не «не забуду» никогда, а именно, «не потеряю». Где бы ты ни была, с кем бы ни жила, кого бы ни полюбила, ты останешься моей. Понимаешь, дурочка, моей! Я – твой первый и единственный мужчина! Я!! Сколько бы олухов потом не спали с тобой и не утверждали, что они любят тебя!.. Я не говорю тебе этого, что бы не разбивать твоего сердца окончательно. Ведь если я так скажу, ты не устанешь ждать только меня, ты упрямо будешь жить только моим именем. Не надо мне этого. Ясно? Просто живи и все. Люби нас так же, как любила всегда, гордись нами, ибо мы этого заслуживаем. А я… Когда-нибудь… Не стоит мне этого говорить!
-Что? Что «когда-нибудь», Ричард?? Скажи мне! – всхлипывала Мэри, пытаясь утереть слезы, но они душили ее, не отпуская.
-Хорошо… — он обнял ее, потом убрал одеяло и, наклонившись, целуя ее от залитых слезами губ и щек до светлой, теплой после одеяла кожи живота, произнес, — когда-нибудь, Мэри… когда-нибудь я вернусь. Я чувствую это. Я уже говорил, но ты не дала мне закончить… Тише! Тише, моя хорошая!.. Когда-нибудь, когда я окончательно пойму, что нужна мне только ты, когда я услышу голос, зовущий в ночи, когда он принесет мое имя, я вернусь. Я найду тебя, где бы ты ни была, хоть на краю света, Мэри!.. Смотри на меня сейчас, девочка! Смотри! Ибо таким, как сейчас, наделенным привлекательностью, которая пугает, ты меня больше не увидишь. Только фото, только съемки… Так скажи мне, Мэри, старым, седым и даже немощным ты узнаешь меня? Ты примешь меня таким, пережившим славу и скандалы, перепробовавшим кучу женщин, выпившим бочку вина и отдавшим себя всего только «Королевскому Кресту», моим песням? Ты вспомнишь мое имя, вспомнишь, что принадлежишь только мне? Часть меня, что в тебе осталась, ты сохранишь? Мэри!!
И он взял ее, снова отдавая всего себя, она чувствовала это, не ощущая более ничего – только тепло его рук, запах его, сердце его в своей груди – так сильно билось оно…
-Да… да, Ричард. Да…
Ее крик он закрыл губами, и слезы его покатились по ее щекам. Как она не умерла?!
Почти под утро, когда небо только-только взялось светлеть, Мэри проснулась оттого, что кто-то тихонько отворил дверь этой крохотной спаленки, вмещавшей лишь огромную кровать. Она приоткрыла глаза и в свете все той же тусклой лампы увидела Эдди, стягивавшего с себя майку.
-Я разбудил тебя? – шепотом спросил он, хотя она даже не пошевелилась. – Прости!.. Нет, нет, не натягивай одеяло! Не стесняйся. Здесь душновато… Ничего, если я и джинсы сниму?
-Ничего… — прошептала Мэри и снова прикрыла глаза.
Она почувствовала, как он сначала сел на кровать, снимая джинсы – брякнул замок на ремне – а потом и лег рядом.
-Раз уж ты не спишь, посмотри на меня, — снова прошептал Эдди.
Мэри повернулась к нему, осторожно сняв со своей груди руку спящего Ричарда. Посмотрела Эдди в лицо.
-У тебя очень красивые глаза, ты знаешь об этом? – улыбнулся он. – Только о чем же ты грустишь? Ведь все в порядке? Да? Тебе хорошо с ним?
Эдди кивнул на Ричарда.
-Вы сегодня уедете отсюда, а потом и вовсе… — ответила она и вздохнула.
-Вот оно что… Ну, да. Да, Мэри… Иди-ка ко мне!
И он достаточно бесцеремонно привлек ее к себе, провел рукой по ее щеке, шее, груди. В другой раз и с другим человеком она отскочила бы, вскинулось бы все в ней после всего, что произошло здесь, после Ричарда. Но сейчас она прикрыла глаза, снова готовая заплакать. Это был Эдди!.. И он смахнул кончиком пальца слезинку, предательски прокатившуюся по ее щеке. Нежно-нежно… А потом обнял ее, прижал к себе и поцеловал в висок.
-Бедная моя девочка… Знаю, странно тебе это будет услышать, но может быть, именно из-за того, что здесь произошло, ты еще ближе для меня, чем в тот момент на сцене. Помнишь?
-Помню…
-Ты теперь нашей крови… Ты и была нашей крови – я видел это по твоим глазам, встречавшим нас каждый наш приезд. Ты принадлежишь нам и будешь принадлежать еще очень долго, может быть, всю твою жизнь…
Эдди устало целовал ее в висок, в щеку, гладил ее спину и прижимал к себе все крепче, словно, для того, что бы так она уже наверняка запомнила его слова. И Мэри обняла его, обняла, как самого родного, роднее отца человека, плакала и не замечала этого…
-Конечно, мы уедем – иначе это были бы не мы. Нам еще очень много надо успеть! Так много, детка, что для тебя места рядом просто не будет. Мне бы совсем не хотелось, что бы ты болталась рядом, как собачка на поводке, которую время от времени, походя, гладят и кидают вкусный объедок! Это не для тебя, девочка… Тише, я знаю, слишком хорошо знаю, что ты хочешь сказать! Тебе и в виде собачки, но рядом с нами было бы легче, чем вдали от нас. Черт возьми, я и сам готов забрать тебя, что бы не затосковало мое сердце на долгие-долгие годы. Оно и так… Прости, Мэри! Тебе не надо этого знать…
-Я люблю тебя, Эдди! – прошептала она. – Я так тебя люблю!!
-Я знаю, детка… Знаю. Ричарду не следует этого слышать – он лопнет от ревности. Но я выдержу, даже слишком хорошо понимая, что здесь между вами произошло. От тебя пахнет им, воздух еще носит твой стон… Я не забуду тебя, как и ты меня никогда не забудешь. Ты сердцем будешь слышать мой голос, и он спасет тебя, Мэри. Когда будет больно, когда будет страшно или даже просто грустно, он тебя обнимет так же, как я сам обнимаю тебя сейчас… Поцелуй меня, Мэри! Поцелуй же скорее, пока еще ночь, пока мы еще здесь!!
И она подняла зареванное свое лицо, утонула в его губах, захлебываясь им и плача…
-Ты сумасшедшая маленькая девчонка! – шептал Эдди. – Сумасшедшая, как и мы… Но только больше никогда, больше никому ты не сможешь принадлежать, кроме Ричарда и меня. Понимаешь?… Ты понимаешь?… Воротить тебя будет от всех, словно во сне ты жить будешь, не помня ни одного уходящего дня… Только мы! Навсегда, Мэри!…
-Да… Эдди, да… — задыхалась она, и он целовал ее снова и снова, забирая ее вздох и растворяясь в нем.
И когда замерло все в неверных сумерках пасмурного утра, когда жалась она к Эдди, тая в его непередаваемой нежности, он прошептал:
-Не думай ни о чем, не бойся рассвета, в который мы уйдем – ты все сделала правильно. Ты ведь любишь Ричарда? Ты найдешь его, когда он будет нуждаться в тебе, как ни в ком другом? Сколько бы ни прошло времени, каким бы он ни стал! Так?
-Да… Но ты…
-Я… А я и так всегда буду с тобой. Всегда, Мэри!.. Ты везде услышишь меня, в любой момент почувствуешь, что я рядом… И когда мы уйдем, поплачь и успокойся – мы в тебе самой, в сердце твоем, таком большом, где бы не носила нас жизнь. Запомни, Мэри!.. Ты будешь слушать наши новые песни, ты будешь смотреть наши записи и концерты, будешь читать о нас. Гордись нами, Мэри! И помни каждый миг, что любая наша песня для тебя, прежде всего. И кто бы ни оказывался рядом с нами, ближе только ты. Ясно тебе? Запомнишь? Не будешь думать, что я все это говорю, что бы мозги тебе запудрить, утешить попусту?
-Нет… — выдохнула она. – Нет. Тебе я верю, как никому на этом свете… Только больно очень!..
-Ничего… В жизни всегда больше боли. Так уж она устроена. Но ты ведь узнала, что такое счастье? Скажи!
-Узнала. Я узнала его, еще когда впервые услышала вас! И я подожду. Я дождусь Ричарда, что бы ни было… Я дождусь…
-…Я дождусь…, — Мэри проснулась с мокрым от слез лицом, глянула в окно и увидела пасмурные сумерки зимнего утра. Точно такие же, в какие ушли они, забрав ее с собой на всю жизнь.
Еще почитать:
Выбирай тщательно! — Глава 4
Друзья ангелов — Глава 4 Друзья ангелов
Отражение желаний — 9 глава
Сергей ;Загребалов Феномен’s. Черный цвет. Мы не можем вырвать ни одной страницы из нашей жизни, хотя легко можем бросить в огонь саму книгу. Часть 2. Лунное затмение. Глава 6
«
»
