Вырубившись, пьяная, Маруська лежала на диване, отвернувшись к стенке, ничего не слыша… Гости давно разошлись, родители Славика тоже расползлись спать. Он же, изрядно выпив, мотался из комнаты на кухню, заваленную грязной посудой, и обратно… Отделавшись от гостей, Славик вошел в комнату и сразу увидел Маруську, лежавшую теперь на спине. Водка, которой она не жалела весь вечер, свалила ее, как подкошенную. Славик уселся рядом, глядя на нее, абсолютно ничего не воспринимавшую, беззащитную. Он дотронулся тихонько до ее руки, но Маруська лишь что-то пробормотала несвязное, зашевелилась и снова замерла. Славик подполз ближе и, набравшись пьяной смелости, просунул руку под подол ее платья. Маруська не отреагировала. И тогда Славик зацепил край ее колготок, трусиков и осторожно потащил с ее бедер. Ему удалось снять все это достаточно легко и быстро, так, что Маруська даже не пошевелилась. Он отдышался, вытер разом вспотевший лоб, чувствуя, как заходится от мгновенно вспыхнувшего, так давно тлевшего желания, сердце, как мучительно сладко тянет в паху.
-Черт! – прохрипел он, вскочил и запер дверь комнаты на шпингалет.
Вернулся. Маруська продолжала лежать так же, как он ее оставил.
Уставившись на нее, боясь, что она может проснуться, Славик задрожавшими руками, схватился за ремень брюк, с трудом расстегнул его и буквально сорвал с себя брюки. Встал на колени на диван, рядом с Маруськой, взялся за ее ноги, ярко белевшие в неясном свете луны, и раздвинул их. Он дрожал всем телом, ложась на нее, стараясь только не наваливаться, не разбудить.
Он никак не мог попасть, нервничал, тыкаясь без толку и… заскулил, как щенок, не удержав слишком давно, слишком мучительно копившиеся соки.
-Стерва!.. Стерва!! – стонал он, отвалившись от нее, едва не плача. – Чертова стерва!!
Еле отдышавшись, он приподнялся, оделся кое-как и закурил, глядя в темное с редкими силуэтами голых деревьев ночное небо.
Когда зазвонил Маруськин телефон, Славик почти докурил. Дернувшись от неожиданности, он обжег пальцы. Чертыхнувшись, он затушил окурок, высмотрел телефон, звеневший мелодией из репертуара «Королевского Креста», взял его в руку и открыл. Имени не было. Только латинская буква R. Славик нажал на кнопку приема. Он слышал хриплый мужской голос, говоривший по-английски, и он понял, что звонивший просил Маруську. Ну, а кого же еще?! Больше Славик не понял ни слова, но ясно совершенно почувствовал в этом голосе необъяснимую силу. Силу, скрывавшуюся за с трудом произносимыми словами – точно человеку на том конце было плохо – но силу явно существующую. Силу мужчины, которому принадлежала Маруська. Этот незнакомец имел на нее все права, хотя никакого высокомерия, никакого нажима в голосе не ощущалось. Славик просто это понял. И прекратив разговор, он бросил телефон на стол. Тот, стукнувшись, скользнул на пол. А Славик повернулся к Маруське, так и лежавшей с задранным по пояс платьем, обнажившим ее тело. Ноги оставались раздвинуты… И тут, то ли от злости, то ли от досады за предыдущий раз, Славик поднялся, снял брюки и посунулся было к ней, как вдруг прозвучал ее голос:
-И какого черта тебе опять надо?!
Славик застыл со спущенными штанами, а Маруська села, одернув платье.
-Ты, я поняла, уже попытался?
-Так ты… не спала?!
-Спала. Меня разбудил телефон… Я просто поняла, что ты уже лез ко мне… И чего после этого стоят твои слова? Чего ты сам стоишь, как мужик, если осмелился трахнуть, когда женщина в отключке?!..
-Ты, вообще-то, моя жена теперь! Не забыла? Что хочу, то и делаю!
-Да ты что?! Осмелел, да? А ты не в курсе, что статья есть за это? И если я подам в суд за насильное склонение к исполнению супружеских обязанностей, можешь срок получить. А? Как?
-Да ладно, Маруська… Ну что ты бесишься? Прости меня! Я ведь люблю тебя, я так давно хочу тебя! Ну, вот не сдержался…
-Где мой телефон?
-Он… он упал куда-то под стол. Я сейчас!
Славик кинулся под стол, нашарил в темноте телефон.
-Вот, держи…
И он снова закурил, стараясь не глядеть на Маруську, и в то же время, ему очень хотелось увидеть ее реакцию на то, чей номер она увидит. Только видеть и не понадобилось. Маруська тихо вскрикнула, просто не в силах сдержаться. Звонил Ричард, и Славик послал его подальше… Конечно, Ричард ничего не понял по-русски, но только и одного лишь Славкиного голоса хватило бы!.. Наверное, даже если бы потолок обрушился ей сейчас на голову, он ударил бы ее меньше. Маруську, точно, оглушило, придавив, расплющив, выбрызнув из нее всю кровь… Омертвевшая, она молча, встала, положила телефон на стол и медленно вышла из комнаты. Заперлась в ванной, открыла воду и… Слез не было, и Маруське хотелось кричать. Вопить так, что бы оглохли все здесь… Вот только Ричарда это не вернуло бы. А то, что он больше не позвонит, она была просто уверена. Еще бы – глубокая ночь, а вместо нее по ее телефону отвечает ему какой-то мужик. Отвечает на другом языке, но так грубо, что предположить происходящее не трудно. Она и сама бы так подумала… Надо позвонить самой! Но не сейчас, нет. Завтра. Завтра она уйдет отсюда подальше, что бы морды Славкиной не видеть, и позвонит сама… Ричард… Господи боже, Ричард!!.. Ты же не можешь вот так бросить меня, не узнав правды, не разобравшись?! Кто-то другой – возможно, но только не ты! ТОЛЬКО НЕ ТЫ!!!
Она долго мылась, намыливая кожу и смывая мыло, оттирая себя мочалкой до багровых пятен. И все равно, чувствовала себя испачканной, извалянной в грязи, попросту изнасилованной. Как ей теперь? Как жить после всего этого?! И Ричарда нет… Господи, его нет. Она больше не чувствовала его незримого присутствия. Пустота. Глухая, черная, проклятая…
И она звонила. Все время пыталась дозвониться в Лондон. Каждые десять, пятнадцать минут. Ничего. Лишь все те же неизменные слова на английском, произносимые мягким женским голосом – аппарат вызываемого абонента отключен или находится вне зоны доступа … Маруська не знала, что телефон Ричарда и впрямь находился вне всякого доступа, безнадежно утонув в маленьком искусственном водопаде, в саду дома Ричарда, куда закинула его Лорна.
Часы, дни шли мимо нее. Как она жила, что делала, как работала, а потом возвращалась в Славкину квартиру, Маруська не замечала. Приходя, она падала на диван, смотрела в экран телевизора или отворачивалась к спинке. Молча все, оставаясь равнодушной ко всему. Славкина мать еще пыталась с ней заговорить, намекнуть, что надо бы ей что-то приготовить для Славика, который придет с работы. Но Маруська только глядела на нее непонимающе, пожимала плечами и закрывала за собой дверь комнаты… Приходил с работы Славик, тоже пытался с ней заговорить, как-то расшевелить ее. Обижался и ворчал на ее молчание, но Маруська отвечала только, что устала, что нет настроения болтать. Тогда он притаскивал в комнату что-нибудь поесть, она ела, пила чай и шла в ванную. А потом сворачивалась калачиком на самом краю уже разложенного Славкой дивана, куталась в одеяло по самые уши и делала вид, что уже спит. Хотя, чаще всего она просто беззвучно плакала, не понимая, как еще выносит все это, как сердце ее не разорвалось еще от горя – телефон молчал. А когда она набирала номер Ричарда, снова и неизменно все то же – абонент недоступен. Вот и все… Маруська уже разговаривала со Славиком о прописке. Давила на то, что на работе неприятности. Славик согласился и на днях они должны были сходить в паспортный стол… Только что теперь от этого? Ричарда, точно, и не было никогда. Никто ее в Англии не ждет… А может, просто взять и уехать туда? Остаться, закрепиться как-то… Только что бы больше не видеть этого города, этих лиц. Не увидеть, не пройти случайно мимо гостиницы, которая приняла их, которая помнила их счастье, которая впитала его в свои стены…
Но однажды ночью ей приснился сон. Как наяву, так ясно, как никогда она об этом даже не мечтала, к ней пришел Эдди. Они сидели друг напротив друга, он глядел ей в глаза, держа ее руку в своей ладони и нежно, тепло ей улыбался. Потом поднял другую руку, убрал челку с ее лба, и снова заглянул ей в лицо.
-Мэри…
Какой же ласковый, какой трепетный у него голос! Слезы моментально навернулись ей на глаза.
-Только не плачь, детка!.. Не плачь… Время слез прошло. Давно. Да?
Она сорвалась, бросилась перед ним на колени и уткнулась в его колени лицом. Эдди даже не пытался возражать, поднимать ее. Он просто гладил ее по голове. Молча, нежно проводил ладонью по ее волосам. Маруська подняла зареванное лицо к его глазам.
-Видно, не прошло… — всхлипнула она и попыталась улыбнуться.
Эдди скорчил смешную рожицу, и она еще неуклюже, еще не очень искренне, но рассмеялась.
-Вот видишь?! Смеяться ты умеешь!.. Иди ко мне!
И он поднял ее, усадил к себе не колени. А Маруська крепко обняла его за шею, ткнулась в нее лицом.
-Да, да, и нечего прятаться!.. Погляди на меня.
Она поглядела, увидела его взгляд, такой, какого ни у кого больше не будет. Вздохнула.
-Эдди… Что мне делать? Почему время слез прошло?
-Делать надо именно то, что и хотела. Ты же обещала! А обещания надо выполнять!
И он легко коснулся пальцем кончика ее носа.
-Ты поедешь в Великобританию! Вот и все. Ты же хочешь этого? Ты всегда мечтала об этой стране, Мэри. Из-за меня ли, из-за Ричарда теперь, из-за нас всех – не важно. Сейчас важно другое – чего ты хочешь сама. Вот прямо сейчас!
-Хочу, что бы… что бы ты поцеловал меня! – выпалила она и удержала его взгляд, не испугалась.
И Эдди взял ее ладонью за затылок, притянул к себе и…так сладко! Ее тело немедленно заполнила теплая волна. Его усы щекотали ее щеку, а губы были такими мягкими, такими чувственными, горячими… Он обнял ее, крепко-накрепко прижав к себе, прильнув губами к ее шее.
-Детка… — прошептал Эдди ей в самое ухо, — девочка… Для меня ты совсем еще ребенок… Подумать только, мне было бы уже сейчас за шестьдесят!
Эдди хихикнул и чмокнул ее в щеку.
-Славная, хорошая девочка! Моя… Ох, я знаю, как ты любишь Ричи! Свезло этому балбесу, как никогда…
И вот он заглянул ей в лицо – она так и не опомнилась еще от его поцелуя и глаза ее блестели – улыбнулся, сияя взглядом. Таким чистым, ясным, ласковым…
-Ты еще и очень смелая девочка. Сумасшедшая! Но только вот так и надо – с места в карьер, ни на что не оглядываясь и ни о чем не жалея. А главное… Я сильно обжегся когда-то, уверенный, что для достижения целей все средства хороши. Но даже после этого я скажу тебе – делай все, что считаешь нужным, что бы добраться до Ричи, что бы получить все, чего хочешь. Ведь не постеснялась же ты попросить моего поцелуя! Просто захотела и все. Так?
-И ты не подумал обо мне плохо?
-Нисколько! – Эдди тихонько поцеловал ее в краешек губ. – Нравится?
Она кивнула.
-Это же ты!
Он усмехнулся и прижал ее к себе так, что сердце у нее зашлось.
-Все никак не поверишь в то, что происходит? – тихо спросил Эдди.
-Ты о Ричарде или о себе?
-Я здесь…Разве ты не чувствовала? Никогда?.. Убей слезы, Мэри. Ты умеешь.
-Это ты убивал мои слезы. Всегда. Как бы плохо мне ни было, я слушала твой голос, и мне сразу становилось лучше…
-Значит, ты научилась у меня!.. Хотя, мне кажется, те, кто это умеют, плачут горше всех. Только этого никто не видит… И пока ты не веришь в Ричи, тебе будет тяжело, очень тяжело… Слава Богу, ему неведомо, в какой омут ты окунулась! Но теперь ты должна выплыть, утонуть не имеешь права. Не имеешь, Мэри!
-Но мне трудно, мне очень трудно, Эдди! – взмолилась Маруська, обхватив руками его плечи и теперь невыносимо боясь отпустить руки.
-Я знаю… Иначе и не стал бы вмешиваться… Ты ведь чувствовала, что я рядом, а, Мэри?!
-Я всегда боялась в это поверить! Принять желаемое за действительное.
Эдди вздохнул и его глаза влажным, самым трогательным, самым проникновенным взглядом глядели на нее.
-Когда-нибудь… — я не знаю, когда – ты поверишь. Меня не удержали, но я удержу… Наступит день, девочка, и ты поймешь, ты узнаешь очень много. Ты узнаешь все… Нет, нет, не спрашивай меня сейчас ни о чем!.. Тс-с!.. Но сейчас ты должна выплыть, ты должна спастись. Что бы ты сейчас ни думала, чего бы ни боялась, тебе надо выкинуть это из головы. Трудно, я знаю! Миллион сомнений и визжащие бесы, которым неймется разорвать твое сердечко в клочья. Знаю!.. Но там… там Ричард. И спасая себя, ты спасешь его. Ясно?.. Знаю, что не ясно.
Эдди вздохнул.
-Когда-то, очень давно для тебя, ты ступила на долгий, в чем-то грустный и тяжелый, не дающий никаких твердых надежд путь. Мало того, очень часто, глядя на окружающих тебя людей, на их счастье, тебе этот путь начинал казаться гибельным, держащим тебя на грани сумасшествия… Тем не менее, ты осталась на нем – ты цеплялась всеми силами, порой до боли, до крови сжимая пальчики своего сердца – теряя надежду, ты то брела по нему, то бежала вприпрыжку. Ты уходила все дальше и дальше, даже не представляя, куда приведет тебя это путь…
Маруська слушала его бархатный голос, затаив дыхание, ловя каждую интонацию, запоминая, как молитву, каждое слово. И она чувствовала под пальцами своих рук кожу, тепло его плеч. Сердце ее едва не взрывалось!
-И вот уже виден его конец, Мэри… Ты почти дошла. И кажется мне, что, не смотря ни на что, ты ни о чем не жалеешь. Вот веришь ты мне или нет, но ты оказалась к нам ближе всех! Да, да, детка! И не хлопай ресницами!.. Тебе тяжело сейчас, я знаю, вижу это по твоим потемневшим глазкам, для которых уже и слез не хватает…
Эдди гладил ее по голове, тихо, нежно, как взахлеб проревевшегося ребенка.
-Слушай меня, Мэри! Слушай внимательно, потому что… потому, что вся моя жизнь прошла в ожидании любви. Я отчаивался, твердил, что больше уже и не хочу ничего, что устал, что в шрамах весь от тех ран, что наносили мне те, в кого я хотел верить, кого любил. Но это неправда, Мэри. Неправда! Правда в том, что жизнь, Судьба – они очень любят посмеяться над теми, кто хочет верить, кто верит, но не до конца, кому не хватает сил. И тогда человек или отчаивается, или прет, как обезумевший бульдозер, к своей цели. И тогда его уже не проведешь… Запомни, Мэри, то, что ты видишь, слышишь, воспринимаешь – очень редко на самом деле таково, каким кажется. Я открываю тебе сейчас страшную тайну!
Эдди улыбнулся лукаво и очень нежно.
-Поняла?
-И даже счастье? Даже любовь? – вырвалось у нее при воспоминании об объятиях Ричарда, о словах его, обещаниях.
-Нет, Мэри, я только о том, что причиняет боль, о том, что убивает надежду, о бесах, кричащих так громко, что и не услышать правды, сердца не услышать, которое не обманет… Слушай свое сердце, Мэри. Это избитые слова, но это все, чем я тебе смогу сейчас помочь. Да и нет другой правды. Вернее, как говорилось когда-то – правда у каждого своя, а истина одна и…
-… ее не дано знать никому? – всхлипнув, прошептала Маруська.
-Истина… в вине!! – рассмеялся Эдди и чмокнул ее в лоб. – Смейся, Мэри, смейся, родная, в глаза всем бесам и верь в то, во что хочешь верить. Вот и все! Ричард… он… — глаза Эдди на секунду потемнели, он, точно, осекся, и сердце Маруськи пребольно кольнуло, точно, споткнувшееся, но Эдди тут же улыбнулся, — он есть. Понимаешь? Он ЕСТЬ!
-У меня? У меня есть, Эдди??
-А это как ты захочешь, как ты поверишь!
И он прижал ее к себе, объятия его обхватили ее всей нежностью. Такой огромной, такой искренней, что проснулась Маруська в слезах. В слезах облегченного сердца. Телефон молчал по-прежнему, номер Ричарда не отвечал, но сегодня Маруська получила свой новенький загранпаспорт и с замиранием сердца отправилась в консульство Великобритании. Она просто старалась не думать, ни о чем не думать, совсем. Он хотела лишь одного – поехать в Лондон. И пусть дальше будь, что будет!..
Они требовали целую кучу документов, справок, они были предельно вежливы и, наверное, чисто по-английски высокомерны. Только не слышать этого их тона, только не бояться! Маруська знала – ее документы в порядке, она собрала все, что требовалось – страшно удивленная и готовая задать кучу вопросов, Юлька не раз бывала в Лондоне, в гостях у сестры, заполучившей английского мужа. Она рассказала ей всю процедуру, во всех подробностях и Маруська была готова ко всему. Да, да! И она так же вежливо улыбалась. Знала она и о том, что на оформление визы может уйти много, слишком много времени. Все зависело от господина консула, который и ставил эту самую визу в сроки, ведомые только ему.
За дверьми консульства, мягко захлопнувшимися за ее спиной, Маруська вдохнула теплый, влажный воздух, тянувшийся с реки. Все! Теперь осталось только ждать звонка. Она достала из кармана своей коротенькой кожаной куртки пачку сигарет, хотела прикурить, но вдруг постеснялась чего-то. Прямо у дверей консульства! Стараясь на провалиться в грязную слякоть мокрого снега, она добралась до перехода, вышла на набережную и только там, у парапета прикурила. Вкус сигарет показался ей отвратительным, но ей надо было прийти в себя, успокоиться. Маруська облокотилась на мокрый гранит, закрыла глаза. Может быть, совсем скоро она вот так же, чувствуя запах реки, другой реки, зажмурится, откроет глаза и сама, воочию увидит остроконечные шпили Вестминстерского аббатства… Поднимет взгляд на пасмурное небо Лондона, глубоко, очень глубоко вдохнет его и… почувствует, куда ей идти. Разве это будет чужой город?! Разве эти улицы оттолкнут ее, не отведут ее к нему, к Ричарду?.. Маруська открыла глаза, увидела серо-бурую воду Москвы–реки и… заплакала.
-Эдди… Эдди!! – всхлипывала она. – Видит Бог, я слышала тебя, я верю тебе… но… но как же мне теперь?? Как найти его? Почему он молчит, почему его номер недоступен? Неужели он так оскорбился ответом на последний звонок, что попросту сменил номер… Только что бы я не дозвонилась!.. Разве любовь его так слаба, что это идиотское недоразумение могло вот так отвратить его от меня?! Я так устала, Эдди… Я люблю его, я верю только в него и в тебя. Как же мне теперь дальше?..
Маруська вздохнула прерывисто, отошла было от парапета, что бы больше не видеть эту вдруг ставшую ненавистной реку, но сильное головокружение заставило схватиться за парапет и зажмуриться.
-Ну, вот, не ела ничего, теперь и ноги не держат… — усмехнулась она.
И вдруг, точно, дуновение ветра… Нет, как-то по-другому… Словно, коснулось ее лба что-то, как будто… как будто поцелуй! Легкий, нежный…И слезы градом потекли из ее глаз.
-О, Эдди! – плакала она. – Спасибо, родной мой! Сердце мое, спасибо! Спасибо…
Она бродила и бродила по городу, сменяя улицу за улицей и даже не замечая их названий. Шла, сама не зная, куда, чувствуя лишь, что кружит где-то по центру, не рискуя заблудиться. Витрины магазинов, яркие, светящиеся, хваставшие дорогущими шмотками, о которых и мечтать не приходится. Шикарные рестораны и небольшие уютные кафе – как же много их стало в Москве! Она шла мимо, впрочем, вспомнив уже о том, что у нее есть пятьдесят тысяч фунтов Ричарда. Она их не тронет. Она уже так решила, и пусть они лежат в ее рюкзачке, в потайном кармане. Глупо, конечно, таскать их с собой – сумма огромная, и мало ли охотников за кошельками?! Но и оставлять их дома опасно. Славик, правда, не имел привычки шарить в ее вещах, но в последнее время изменился как-то. Молчал, редко заговаривая с нею, да и то – о делах каких-то. Спал на своем краю дивана, ложась раньше ее, заворачиваясь в свое одеяло под самый подбородок, и вскоре Маруська слышала его сопение и храп. Он, точно, следил за ней, превратившись в слух и зрение. Если звонил ее сотовый, он вперивался в экран телевизора, но Маруська чувствовала – он слушает каждое ее слово. Что бы она ни делала, Славик оказывался тут как тут, снова делая вид, что он просто случайно здесь оказался, и вовсе нет ему дела, куда она собирается, какие у нее планы и настроение. Вот и сегодня… Маруська собралась в то же время, в какое уходила на работу, хотя, для визита в британское консульство было еще слишком рано. Славик дотронулся до папки с документами, торчавшей из рюкзачка, ожидая, видимо, что Маруська сама расскажет, что в ней. Но она молчала, припудриваясь напоследок.
-А… что это? – наконец, решился Славик. – Документы какие-то?
-Да, — коротко бросила она.
-Что за документы-то?
-Ну, какая тебе разница?! – фыркнула она. – Документы. На работе надо.
-А-а… Я все спросить хотел, да как-то не решался – вдруг опять ворчать на меня будешь.
-Что? – она обернулась, не ожидая ничего хорошего.
-Да, ерунда, в общем… У тебя кольцо новое что ли? – решился он. – На серьги похоже, что я тебе подарил. На заказ сделала, да?
Ее едва не стошнило от его напоминания о том, что ТЕ серьги куплены им.
-Нет. Просто купила, увидев похожее.
-А серьги где? Ты не носишь их? – он убрал с ее уха прядь волос.
-Господи, ну вот что ты привязался?! – воскликнула она, отдернув голову. – Потеряла я одну. Вот и все.
-Можно сделать такую же. А то жалко ведь… Тем более, что и кольцо к ним есть. Хочешь?
-Я… не знаю. Не до этого теперь.
Она встала с дивана, подхватила рюкзачок.
-Уже пошла?
-Да, пора. Пойду…
Он, как всегда, высунул голову из проема входной двери.
-Марусь?
Она обернулась на лестнице, еле сдерживаясь.
-Чего?
-Счастливо!
-Ага… Спасибо.
И каблучки ее застучали вниз по лестнице…
Вернувшись из консульства, она очень надеялась, что Славика еще нет дома. Зашла тихонько, разделась, стараясь не привлечь к себе внимания, и проскользнула в комнату. Славика не было. И тогда она легла на диван, свернувшись калачиком и думая о том, как бы пробраться на кухню за чаем. Надо ведь сначала чайник поставить, дождаться, пока он, закипая, засвистит и успеть быстро выключить его, пока Славкин отец, обретавшийся в своей комнате за стенкой кухни, не выползет оттуда с ворчанием. Господи! Какой же дурдом!..
Так и не решившись выйти на кухню, Маруська незаметно для себя уснула. Без сновидений, провалившись в какую-то ватную, обессиливающую дремоту.
-Маруся? – Славкин голос вместе с его взлохмаченной шевелюрой вполз в комнату, в ее сонное сознание.
Она приоткрыла глаза, пытаясь понять, что происходит, где она находится и вообще… Звонок телефона заставил ее подпрыгнуть на диване. В висках застучало. Славка все еще торчал, просунув голову в дверь, а она пыталась вспомнить, где бросила телефон, который продолжал звонить, но как-то странно глухо… Господи, он в рюкзачке! А рюкзак… Маруська подскочила, в панике оглядывая комнату и понимая, что не видит… Вот же он! Она подхватила рюкзак, упавший с дивана на пол, резкими, отчаянными движениями расстегнула «молнию» кармана и достала телефон, бренчавший сигналом, установленным на незнакомые номера. Ричард?.. Господи Боже!
-Да!.. Я слушаю!
-Мисс Усольцева? Или миссис, судя по вашему паспорту?
Мягкий мужской голос с чувствительным акцентом.
-Да, это я.
Ей не хотелось, никак не хотелось признавать себя замужем за Славиком, а уточнять, что она незамужняя тоже как-то не очень, пока он торчит здесь и слушает, как и всегда, ее разговор.
-Хорошо.
Голосу в трубке, похоже, было все равно, как ее называть.
-Мне поручено сообщить вам о приглашении в консульство Великобритании в Москве. Господин консул выразил желание лично переговорить с вами завтра, в тринадцать часов. Вам это удобно, мисс Усольцева?
-А… в чем собственно дело? Простите! Я ведь сдала сегодня документы… — она осеклась, едва не проговорившись при Славике о визе. — С ними что-то не так?
У Маруськи похолодело внутри при одной только мысли о том, что ее могут «завернуть» вместе с ее бумажками.
-Я не уполномочен говорить с вами об этом, мисс. Мне поручено лишь передать вам приглашение господина консула и узнать ваше решение… Впрочем, думаю, если бы с вашими документами, как вы выражаетесь, было «что-то не так», господину консулу вряд ли понадобилось бы разговаривать с вами лично. Вы так не считаете?
Голос смягчился.
-Видимо, так. – Маруська выдохнула и улыбнулась. – Я обязательно приеду завтра к тринадцати часам.
-Что ж, это очень хорошо. В таком случае, обратитесь к дежурному в холле, я встречу вас и провожу к господину консулу. Постарайтесь не опоздать, мисс! У господина консула время жестко распределено.
-Да, да, я понимаю. Я буду пунктуальна.
-Благодарю! В таком случае, до завтра, мисс.
-До свидания!
Маруська положила телефон и прикурила.
-Что, проблемы какие-то?
Славик зашел в комнату, сел на диван.
-Нет, все в порядке.
-А куда завтра ехать надо?
-А… Это в банк надо, насчет карточки. Там у них путаница какая-то. То ли сбой в системе, то ли что…
-Так ты документы туда сегодня возила? Такую кучу?
-Ну… да. Не знаю, так надо. Может, хватит уже об этом?!
Славик вздохнул и поднялся с дивана.
-Не обязательно так раздражаться!
-Я устала. Сильно устала сегодня… Извини.
-Есть будешь? Там мама котлеты жарит. Ты же любишь котлеты?
Он приоткрыл дверь в прихожую и из кухни немедленно донесся запах жарящихся котлет. В другой раз у Маруськи, обожавшей котлеты, слюнки бы уже потекли. Особенно, если учесть, что за весь день она не съела ничего, кроме жалкой сосиски в тесте, купленной где-то в городе и съеденной совершенно без аппетита. Но теперь этот запах вызвал приступ внезапной тошноты. Неожиданной никак, ударившей в желудок, в горло. Маруська поморщилась и едва удержалась, что бы не помчаться в туалет.
-Чертова сосиска! – прохрипела она. – Нет, Слав, я не буду есть котлеты, не полезет. Как бы вообще сейчас не вынесло!
-Что с тобой?! Тебе плохо?
Он, было, кинулся к ней, но она выпростала вперед руку – не приближайся!
-Нет… подожди… Я сосиску в тесте съела днем… Может из-за этого так погано. Черта с два теперь куплю такую дрянь!
-Так может, желудок прочистить? А? Марусь!
-Не знаю. Полежу немного, а потом видно будет. Может просто чаю попью… Ты иди, поешь без меня.
Только бы он вышел! Только бы не было его здесь хоть полчаса!! Ей надо подумать.
-Давай я с тобой посижу – вдруг, что надо будет. А поедим потом вместе.
Он уже присел было обратно на диван, но Маруська уже вскипала.
-Слава! Я ОЧЕНЬ ТЕБЯ ПРОШУ – ИДИ ЕСТЬ!! Я полежу здесь одна.
-Ладно, не кирчи, не кирчи! – снова эта его дурацкая манера корежить слова, будучи уверенным, что это Бог знает, как смешно. – Пойду я.
Вышел, наконец!.. Маруська улеглась, чувствуя, что тошнота проходит и в голову лезет еще слабенькое желание выпить кофе и съесть бутерброд с сыром… Что же там в консульстве? Что может быть не так? Зачем самому консулу с ней разговаривать? Стоп, надо позвонить Юльке!
Маруська схватила телефон и набрала Юлькин номер.
-Юль, привет!.. Слушай! Во-первых, меня завтра опять не будет…
-Звони Николавне! – немедленно рявкнула Юлька. – Она ругалась сегодня. Сначала, говорит, мне пусть звонит, а потом хоть всем архангелам!.. Что случилось-то?
-Хорошо, Юль, я поняла… Да нет, все в порядке, вроде бы… Только непонятно как-то. Документы у меня забрали, никаких придирок, возражений. А сейчас вот звонил какой-то тип из консульства и заявил, что сам господин консул ждет меня завтра к тринадцати часам к себе на прием. Юль, что это может значить?.. Не знаешь… Но это не означает, что мои документы не в порядке или они отказывают мне по какой-то причине?… Да нет, я тоже так подумала и тип этот сказал, что уж если что-то с документами, то консул здесь ни при чем и самолично сообщать мне об этом ему не резон. Но что же это может быть?… Ладно, подожду до завтра, ты права. Больше мне сейчас все равно ничего не остается. Просто страшно как-то… Не буду, хорошо!
Маруська улыбнулась на Юлькино увещевание не переживать.
-Тогда до послезавтра!
И Маруська с удовольствием съела бутерброд с сыром, выпила чашку кофе и пораньше улеглась спать. Плевать на Славку! Она потребовала выключить свет и телевизор, зная, что Славик пойдет смотреть его к маме в комнату – он не хотел пропустить какой-то фильм. Так лучше – она побудет одна, уснет спокойно… Ей и впрямь удалось быстро уснуть, но посреди ночи она вдруг почувствовала, как кто-то касается ее волос. Еле-еле, едва ощутимо. Славка! Маруська дернулась, проснулась окончательно, повернулась к Славику, готовая послать его подальше, но увидела, что он крепко спит, завернувшись в одеяло спиной к ней. Он даже храпел и явно не наиграно, натурально. Но тогда… тогда что это было? Может, показалось? Она улеглась обратно и замерла, возможно, надеясь, что что-то еще произойдет. Но ночь была темна, глуха. Тишина стояла такая, что даже в ушах звенело. Хотя здесь, в центре Москвы всегда шум от машин, ночных гонщиков, пьяных компаний во дворе. На этот раз она не слышала ничего. Абсолютно! И тогда Маруська обхватила подушку руками, прижалась к ней щекой и подумала о Ричарде. Так подумала, точно, он лежал рядом с ней, точно, не к подушке она жалась щекой и губами, а к плечу его или губам.
-Ричард! – прошептала она. – Мой Ричард! Я не верю, что потеряла тебя. Не верю!! Ведь ты со мной, правда? Даже здесь ты со мной!
Она всхлипнула от нахлынувших воспоминаний, от нежности невыразимой, что хлестала из нее, стоило ей только вообразить, что он рядом, что чувствует она его губы, его кожу, что слышит он ее.
-Я не знаю, почему ты молчишь, не знаю, где ты, но… но ведь ты вернешься. Правда? Мне… мне просто жить не за чем, если это не так. Услышь меня, пожалуйста!.. Вернись, Ричард!!
И плача, она уснула, а утром, умываясь и одеваясь, долго не могла успокоиться, все еще ощущая, что был Ричард рядом, совсем рядом этой ночью. Что сила, соединившая их, все еще есть. А еще… Что-то напугало ее. Она видела его глаза, ясно видела во сне. И было в них столько боли! Страдания, которое не хотят делить…
Еще почитать:
Синий Цветок — Синий Цветок. Глава 20
Джейн Грей и Ворон Истуканов — Глава 73: Футбол. Футбольная лихорадка!
8 Разновидностей — Волчара
«
»
