-Хадсон… — прошептала я, дрожа всем телом. – Господи… ХАДСОН!!

Я закричала так, что, наверное, вздрогнул весь этот чертов дом, готовый скрыть сейчас его хозяина в какой-нибудь укромной дыре подальше от меня. Только человек в халате даже не вздрогнул, не остановился, только, кажется, прибавил шагу.  Я кинулась по лестнице вниз – ДОГНАТЬ! СКОРЕЕ ДОГНАТЬ! И посмотреть ему в глаза – как он может вот так… Тут нога моя подло подвернулась, ее как будто, что-то пребольно пронзило, и я рухнула на ступени, только чудом не прокатившись по ним до самого низа, рискуя переломать себе все ребра. Слезы хлынули из меня так, что никакой силы воли не хватило бы мне, чтобы остановить их! Да и к черту! Не перед кем мне сдерживаться и корчить из себя стальную леди, самоуверенную и прекрасную. Хоть сама себя пожалею… Но неужели он не слышал, как я упала?! Неужели ему плевать, что мне так больно?! Так любить и… Все. Я плакала и плакала, во весь голос, навзрыд, так, что трясло меня от рыданий. Это я любила! Как дура, как просто идиотка, которой не хватало мужского внимания. Не абы-кабы какого, а самого лучшего человека в мире. И почему только я решила, что он, Хадсон, и есть тот самый, который лучше всех?! Потому, что говорил на моем языке? Потому что, делили мы с ним любовь к самому большому Чуду на свете, что одинаково грело и греет наши сердца? Потому, что… нежности такой я еще никогда не чувствовала ни от кого? Поделом мне! Теперь и боль я чувствую такую, какая и не знала я, что существует на этом свете… Ничего не бывает просто так. Хадсон, Тайлер – все перепутала, решить не смогла, кто же мне все-таки, нужен. Но ведь… Не могла же я всерьез надеяться, что Ричард Тайлер заинтересуется мной больше, чем на одну забаву! Опять моя дурь. И я никогда не избавлюсь от нее, никогда не пойму, кто есть я и чего стою. А Хадсон… Мне показалось, что он оценил меня, решил вдруг, что я бесценна. И я понесла эту фантазию перед собой, как знамя, растаяла, как мороженное на солнце, возомнила, что люблю его, и теперь нет мне покоя…  Я всхлипнула и увидела Шерлока, появившегося не известно, откуда, как всегда, и теперь неуверенно вилявшего хвостиком.