Обвиняя меня, ты обвиняешь народ,
А его винить — измена!
Революция — смерть, пена морская и бог,
И ее деяния — священны.

Марат бесчинствует. Он подходит к горожанам и никто, почему, не делает попытки остановить его, Трибунал безмолвствует. Марат наслаждается славой, которую оказывает ему толпа и почтением.

Скажи, ты, трибунал! —
Как смеешь винить
То. что ты сам желал,
И то, что тебе дозволяет судить?

Мы идем за народ,
А я — Друг его и опора!
Ну, трибунал? Вперед —
Суди! Я жду приговора!

Марат сочетает в себе обвинение самого Трибунала и речь, восхваляющую народ. Трибунал переглядывается в явном смятении. Барбару делает попытку вырваться и что-то сказать, но его удерживают.

Марат замечает, однако это, и по его ухмылке легко представить, что ему даже на руку был бы срыв Барбару, от которого удержали Шарля сторонники.

вы, не смеющие сказать,
То, что смею сказать я,
Как смеет обвинять
Того, кто отдал себя?

Скажи, трибунал!
Как смеешь ставить в вину
То, что сам развязал:
Измену и войну?

Испуганный шелест. Змеиный шелест. Толпа обращается в единое слово, сказанное Маратом. Марат поворачивается к своим обвинителям.

Скажи тот, кто посмеет,
Кто мне там позор предрекал?
Я уничтожу предательских змеев!
Ну, что ко мне, трибунал?!

                Замолкает, даже не скрывая своей победной улыбки, от которой его лицо не становится добрее или мягче. Поднимается сумятица.