Робеспьер. Мне хотелось бы ее даже народу отдать, но это было бы ошибкой.
Дантон (нетерпеливо). Ну да, ну да…сверкай своей злорадною улыбкой! Я знаю, что ты хочешь сказать. Что, вот, народ, смотри – она убила вашего друга и брата, она убила не кого-то, а именно – Марата, но мы судим ее как всех, ведь каким тяжким не был бы грех, мы все равным перед судом и ликом смерти…
Демулен. Хотите верьте… или не верьте, но мне думается, что это только начало. Девица Корде взялась за кинжалы. Вам не кажется, что это в духе Марата?
Дантон. Что ты несешь, Демулен? Причем тут Марат, причем и зачем?
Демулен (немного неуверенно). Мне кажется, что это…как жертва. Для победы. Понимаете?
Дантон закатывает глаза и хочет что-то сказать, но вступает Робеспьер.
Робеспьер. Да, это в его духе. Любой войне нужна жертва, для лучшей и верной победы. Смерть Марата – это только начало, у нас есть враги и врагов немало. Мы свяжем девицу Корде с ними и это…многое позволит нам.
Дантон. Что? Но она же клялась, что никто не знал…
Замирает, оглядывает Робеспьера, затем Демулена, которые смотрят на него, ожидая его ответа.
Дантон (медленно). С другой стороны, почему мы верим преступным словам…
Сцена 2.15 «Во имя его памяти!»
Дом Марата. Всё в запустении. Две женщины – Альбертина и Симона совершенно убиты горем. Они сидят и, кажется, не могут осознать происходящее, что-то не складывается в их головах, потрясшая их смерть Жан-Поля все еще не может хоть как-то позволить им очнуться.
