Я потряс головой.

— Не совсем…

— А «совсем», – капитан подался вперёд, приблизившись ко мне, — не может никто! Даже я! Но, некоторые твои способности дают тебе плюс. Большой плюс. В том числе то, как ты чувствуешь машину. Я знал о тебе много, знал, что ты любишь полёты. В какой-то степени, я понимаю, почему ты выбрал Заставу, — с иронией сказал капитан. – Я наблюдал за тобой и твоими полётами, в том числе за твоим экзаменом с Троекуровой. Но, после того как мне рассказали и показали, что творится с модулем! Ведь, вспомните, — он обратился к нам обоим, — после вашего экзамена, его никто не тестировал. Мы его закрыли, потому что это было невозможно! Блок запечатан так, что мы не можем расшифровать информацию! Да, доступы есть, но нам этого не понять. И программистов такого уровня, чтобы расшифровать коды, у нас нет. И мы… не можем понять, что с ним творится!

Мы с Динкой сидели, открыв рты, особенно, наверное, я.

— Да, я чувствовал модуль, — промямлил я, — но не думал, что всё так плохо. Вот жеж, засада!

— И не говори! – поддакнул капитан. – Ещё какая! И мне очень-очень хочется покопаться в твоих мозгах, Славин! Ты даже не представляешь, как! И мне хочется, чтобы ты, — капитан указал на меня, а я даже отпрянул, — поговорил с модулем!

— Это как? – удивилась Дина.

— Очень просто. Снова подключиться к нему.

— Ой, нет, — внезапно, на выдохе, выдала Динка. – Ему же будет плохо!