— Лейтенант!

Я бросаюсь к Светловой, помогаю снять шлем, замечаю, что она морщится. Что? На комбезе вижу кровь.

«Твою же дивизию!»

— Торопись, курсант, — говорит она мне, — времени у нас… ноль!

— Но… я помогу вам.

— Нет! – она резко отстраняет мою руку. – Ищи кабель, быстро! Это приказ!

Я в панике. Что делать? Пытаюсь наладить связь, — не работает. Мы внутри Шатла2, и действует защитный экран. Даже мой канал с Бандой не воспроизводит связь, а только одни помехи.

— Я справлюсь, — говорит мне Светлова, видя моё замешательство. – И не из такого выходили! А ты, курсант, давай! Иди…

И я иду.

Не знаю, что меня подтолкнуло остановиться около своей кабины, может, чувство какое, но я наклонился и вытащил основной блок истребителя со своего руля управления.

Бросив взгляд на Светлову, которая выбиралась уже из кабины, поглядывая по сторонам, метнулся в темноту.

Я проворачивал в голове схемы Шатла2, понимая, что врезались мы в нужном месте, и что мне надо только сориентироваться, и найти нужную точку или информационный узел, откуда можно подключиться к базе космолёта.

Сердце судорожно колотилось, во рту был неприятный привкус, и в голове немного звенело, и саднило под рёбрами.

Лавируя по лабиринту проходов, я, наконец, нашёл нужное направление, и, подсвечивая сотиком, свернул в тоннель, увешанный кабелями и с редкой, приглушенной подсветкой откуда-то сверху. Одновременно с поиском нужного узла я пытался наладить связь, покручивая микшеры на аппарате.