— Нет, — говорю я, и в некотором роде лгу. – Я не разговариваю с модулями, — добавляю к своему ответу. – Я просто сижу в них и думаю. Это успокаивает. – Я приваливаюсь к тёплому, уже нагретому мной, железному боку модуля.

— Успокаивает? – удивлённо спрашивает она.

— Да, помогает успокоиться.

— И о чём же ты думаешь?

— О чём угодно. – Я пожимаю плечами.

— Неугомонный ты, Славин!

— Возможно, — тихо отвечаю я. – Но жить хочу.

Волошина рассмеялась.

— Думаешь, мы хотим лишить тебя жизни?

Нет, конечно! Но вы можете сделать это по неосторожности!

— Вы знаете, что я чувствую, когда через БиоФаз, со скоростью 1000 гигабайт в секунду, в мозг поступает информация?

— Нет, Славин, не знаю, — ответила Волошина на мой дерзкий вопрос. – Но зато я знаю, что, ни капитан, ни медицинская служба, ни программисты, и уж тем более, твоя Банда, не допустят, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

Она пристально смотрела на меня, словно пыталась этим взглядом подтвердить свои слова.

— А вы? – к чему-то спросил я.

«Засада!»

— И я, — сказала, улыбнувшись, Волошина. – Если тебе нужно время побыть здесь, побудь. Но к трём часам вернись в свой блок. Поспать тебе, всё-таки, надо!

Она прошла мимо меня, приложив свою ладонь к моему плечу. Почему-то я сразу вспомнил, что так всегда делает капитан, когда у нас с ним  получается разговор по душам. Я привык к его тяжёлой руке, и привык к этому жесту в целом. Ладони Волошиной не хватало «тяжести», какой-то другой, особенной энергии, которая исходила от капитана.