В самом сердце величественного белого дворца, в окружении высоких каменных стен и башен, раскинулся пышный и праздничный зал. Его стены были украшены богатыми гобеленами и изысканными фресками, а пол был выложен мозаикой и покрыт пушистым белым ковром. В конце зала возвышался роскошный трон, но король не хотел в этот славный день возвышаться над своими подданными, вместо этого он, тепло улыбаясь, общался с гостями и составлял компанию новоприбывшему принцу. Все присутствующие были одеты в роскошные и совершенно неповторимые наряды, автор которых наверняка высоко ценил свои произведения искусства. Мужчины носили камзолы, жилеты и брюки, украшенные золотого цвета пуговицами и лентами из нежных дорогих тканей. Женщины же облачались в платья с пышными юбками и кружевными воротниками, их головы украшали замысловатые прически, увенчанные драгоценными камнями и бусами. Играла оживленная музыка, которая наполняла воздух мелодичными звуками неизвестных Лернеру инструментов, звучащих то ритмично, то совершенно потерянно, но гости, давно привыкшие к подобной музыке, совершенно не уделяли ей внимания. Они наслаждались изысканными блюдами, которые были поданы на больших роскошных подносах и украшены свежими цветами, общались, танцевали и веселились, наслаждаясь атмосферой праздника. Каждый уголок зала был наполнен атмосферой роскоши и великолепия. Все присутствующие являлись самыми уважаемыми и влиятельными господами нынешнего общества Пронтариата, которых уже давно окружали подобные красота и богатство. Этот вечер, ставший настоящим праздником, который теперь в королевстве собираются отмечать каждый год, запомнится всем ещё очень надолго, ведь принц, считавшийся без вести пропавшим уже как 18 лет, наконец-то вернулся домой.
Кла с Нерром не отходили от Лернера и представляли ему десятки разодетых особ, пока тот с трудом улавливал происходящее от переизбытка стресса.
— Лернер, познакомься, это Холод, один из членов Равенства, отвечающий за архитектуру и землевладение Пронтариата. — весело произнёс Король, указав на какого-то парня с голубовато-белой шерстью, одетого намного скромнее остальных, больше напоминающего местного монаха с длинными волосами до плеч.
— Предельно рад знакомству, Ваше Просветление. — произнёс он, поклонившись и пожав принцу руку, в этом жесте показав свой менее значимый статус, но Лернер его не услышал.
Он сейчас находился где-то за гранью этого мира, за гранью этого замка и Пронтариата. Он был здесь, но в то же время и очень далеко. Он ничего не чувствовал, безмятежность и абсолютное спокойствие окутали его с головой, и он не мог сказать, что происходит вокруг. Лист, Блеск, Пена… Ему представляли всё больше гостей, но ни одной эмоции не промелькнуло на его пустом лице и в его стеклянном взгляде. Но гости не подавали виду, что заметили его странное поведение, они говорили с ним также вежливо и выражали глубокое уважение. Лернер же, казалось, в это время летал где-то выше облаков. Там было так спокойно и хорошо, там не надо было ни о чём думать, не надо было беспокоиться о своём поведении и внешности, чтобы произвести наилучшее впечатление, не надо было смотреть на всю эту роскошь и осознавать, насколько он отличается от гостей, собравшихся здесь. Там не надо было думать ни о Тайлаге, ни о Земле, и всё, что его волновало — это душевное равновесие, которого он внезапно для себя достиг. Хотя на самом деле он ушёл туда из-за страха, и именно это чувство давало ему обманчивое ощущение безмятежности.
Он не помнил, что был на празднике. Не помнил ни одного события, ни одного тайла, с кем его знакомили, он даже не был уверен в том, что коронация действительно состоялась. Только оказавшись на улице и вдохнув свежий воздух он, наконец, пришёл в себя. Лернер стоял на балконе. Перед ним открывался вид на главную площадь возле самых врат замка. Она была украшена множеством ярких цветов и праздничных огней, создавая лёгкую и весёлую атмосферу для такого особенного дня. Фонтаны сияли разноцветными брызгами, а деревья были украшены гирляндами и лентами. На площади было множество столов с бесплатными угощениями для всех желающих, что привлекало множество тайлов. Под окнами дворца развернулся настоящий фестиваль, который собрал вместе все слои общества. Бедные и богатые, дети и взрослые — все были здесь, чтобы насладиться этим прекрасным вечером. Дети играли, прыгали и танцевали, объедаясь до отвалу, а взрослые, наконец, могли ненадолго расслабиться, забыв о своей работе, и пообщаться со знакомыми и незнакомыми. Несколько ветрянников выполняли феерические трюки в небе и даже исполняли танцы прямо в полёте, привлекая внимание зрителей, а другие, по-видимому, фокусники, удивляли своими чудесами и заставляли зрителей улыбаться. Сияющая площадь была наполнена радостью и весельем, и каждый мог найти здесь что-то для себя. Но каким бы прекрасным ни был вид, как бы сильно он ни манил к себе, заставляя окунуться в веселье с головой, Лернер не мог почувствовать себя на этом празднике хорошо.
Он стоял на балконе, опёршись локтями о перила и наблюдал за веселящейся толпой внизу. Этот праздник был устроен в честь него, для него, он здесь был главной звездой, но тем не менее чувствовал себя здесь он очень одиноко. Незнакомые лица гостей, богато украшенные залы и одежды, оценивающие и высокомерные взгляды — всё это было ему чуждо, он был далёк от жизни, что ему преподносили на золотом блюдце. Прежде он боялся, что привыкнет к Тайлаге, привыкнет к новой семье и друзьям, но оказавшись здесь, понял, что жизнь среди богатств и власти ему не по душе, и он вряд ли когда-нибудь сможет привыкнуть и полюбить это место. Слишком уж оно отличалось от его родного дома, к которому он так привык и куда так стремился вернуться.
— Неужели тебе здесь настолько плохо? — внезапно раздался слева голос Кла, из-за которого Лернер вздрогнул и обернулся. — Извини, что напугал. — улыбнулся он.
— Нет-нет, — начал оправдываться Лернер, — Это Вы меня извините. Вы так старались, готовились к этому празднику, даже задержали наше возвращение на день, а я, получается, всё пропускаю…
Кла не ответил. От него веяло какой-то многолетней мудростью, но в то же время бесконечной тоской по кому-то, кто никогда к нему не вернётся. От этого Лернеру стало грустно. Он не знал своего родного отца и уже сразу подсознательно его отвергал, желая вернуться к Земной семье, когда тот, не зная об этом, всё ещё безумно его любил и надеялся на взаимность.
— Я вижу, вы с Олугуаром хорошо сдружились. — перевёл он тему, возможно, чтобы не заполнять атмосферу молчанием.
— Да. — улыбнулся Лернер. — Мне повезло, что именно он вытащил меня из Таймира. Не думаю, что нашёл бы общий язык с кем-то другим и доверился бы кому-то кроме него так быстро.
Король тоже усмехнулся.
— В этом весь Олугуар. Осторожный, но в то же время и безрассудный. Без него Равенство бы стало обществом безучастных политиков, мёртвым взглядом взирающих на свои владения и как голодные, жадные чудовища требующих больше. Он смог внести свою лепту и перевернуть понятие «бизнесмен» с ног на голову, научив всех нас увлекаться чем-то и жить не ради власти и богатств, а ради помощи другим и собственного счастья. Насколько мне известно, все, кто работает под его началом, рано или поздно проходили такую своеобразную проверку, когда Оли заставлял их задаться вопросом, а нравится ли им то, чем они занимаются. Очень многие ушли, ответив отрицательно, а те, кому у него нравилось, получали больше прав и заслуживали его доверие. Новички же или те, кто до сих пор терзается этим вопросом, пока не заслужили его внимания. «Ещё сырые», — как он о них отзывается.
— Всё же я многого не знаю об Оли… — с улыбкой вздохнул Лернер.
— Ты даже не представляешь, насколько… — с той же интонацией произнёс Кла, слегка качая головой, поджав губы и вскинув брови.
Они встретились взглядами на какое-то время и оба усмехнулись. Наверняка сказывалась усталость. Оба за этот день пережили слишком многое.
На какое-то время снова повисла тишина. Странно было ощущать какую-то связь между ними, даже какие-то внешние и внутренние схожести, но всё равно Лернеру было не слишком комфортно находиться рядом с тайлом, к которому не испытывает таких же тёплых чувств и той же любви. Ощущения были как с Жаром на крыше: ночь, звёзды и жгучее чувство вины от того, что предаёшь тайла, который тебе доверяет. Хотя сложно было сказать, доверял ли Лернеру Жар. Наверное, он доверял всем и одновременно с этим никому. Но с Кла ситуация была немного другая. Даже не зная его, Лернеру казалось, что они знакомы всю жизнь и уже были готовы довериться друг другу без раздумий. Их узы были прочнее, чем с Оли, они словно никогда друг друга не теряли, а общались днями напролёт и уже могли заканчивать друг за друга предложения. Но это было лишь чувство, на самом деле они такого не могли, и они совершенно друг друга не знали. Так вот как работает родственная связь? Вот почему люди и тайлы легко доверяют родственникам, хотя те могут быть им совсем незнакомы и даже нисколько на них не походить?
— Нерр не рад мне? — спросил Лернер с ноткой досады в голосе, хотя старался звучать как можно более спокойно.
Этот вопрос заставил Кла помрачнеть. Он нахмурил брови и опустил взгляд. В его голове крутились самые ужасные мысли, что очень ярко передавал его ставший почти чёрным от глубины взгляд. На мгновение Лернер даже успел пожалеть о том, что поднял такую сложную тему, но стоило ему об этом подумать, как Кла заговорил:
— Нерр стал жертвой обстоятельств. — начал он. — То, что от него осталось — это давно не мой любимый сын, а лишь его пустая оболочка. Несколько лет назад, когда ему было всего шесть, его похитили, избили до полусмерти и выбросили на улицу, как мешок мусора. Они знали, что с ним ничего не случиться, ведь у него, как и у меня, и у тебя, присутствует регенерация во время грозы. В такую погоду даже если попытаться отрезать нам голову, она будет моментально сращиваться вслед за режущим клинком. В грозу мы становимся бессмертными. Он мог вызвать грозу и моментально исцелиться, нужно было лишь успеть, не умереть и пересилить себя. Он смог, вызвал грозу и исцелился, и когда пришёл в замок, рассказал всё мне. Я нанял нескольких верных подданных, чтобы они провели расследование и выяснили, кто это сделал. Но они так и не смогли никого найти. Насилие повторилось, а Нерр даже не мог сказать, были это тайлы или другие разумные существа, что уж до внешности похитителей… Я ставил охрану, но он словно каждый раз испарялся и появлялся в совершенно другом месте, избитый и полуживой. Его бесконечные тренировки не помогали, он всё ещё не мог постоять за себя, и каждый раз способ похищения отличался, поэтому было невозможно подготовиться к нему заранее. Как он рассказывал, даже стена однажды засосала его в какую-то пыточную камеру. И тогда, решив в очередной раз проследить за его безопасностью, я лично остался с ним, держал его на руках, чтобы проследить, кто к нему приходит и что с ним делает. Чтобы защитить его. И в один момент он просто исчез из моих собственных рук. Я сразу же вызвал грозу, чтобы он не умер, если с ним что-то попытаются сделать, и отправил стражу на поиски, но когда через мар его нашли, я его не узнал. Всё, что осталось от моего сына — лишь безэмоциональная пустая оболочка, которая беспрекословно слушается любых моих приказов, никогда не врёт и всегда действует в интересах Пронтариата. Другими словами, он превратился в марионетку, нити которой почему-то оказались привязаны ко мне. — Кла печально вздохнул, прикрыв глаза. Ему было очень больно вспоминать такое и говорить об этом, но он всё же продолжил. — Он превратился в этот живой труп десять лет назад, в восемь. Два года он терпел насилие и издевательства со стороны моих подданных, а я никак не смог ему помочь и даже до сих пор не поймал виновников. Меня всё ещё терзают кошмары. Я не знаю, смогу ли однажды вернуть Нерра в сознание, смогу ли вернуть его к жизни. Я столько способов перепробовал, и всё тщетно.
Кла держал руку на лбу, сильно хмурясь и закрывая глаза. Даже сейчас он размышлял о том, как помочь своему старшему сыну, даже сейчас пытался найти ответ на такую сложную загадку. Он облокотился спиной на перила, протирая лицо ладонями в белых перчатках. Лернер не знал, что сказать, чем помочь, но ему очень хотелось поддержать своего кровного отца. То, что произошло с Нерром — и правда ужасно. Сложно представить, что пришлось пережить в те моменты тайлу, потерявшему жену и уже второго сына. Смотря сейчас на Кла, Лернер видел его слабость, видел его страдания, но в то же время поражался тому, насколько сильным тайлом он является, если даже после такого продолжил править и приводить своё королевство к процветанию.
Послушав эту историю, Лернера внезапно посетила безумная догадка, и чтобы в ней удостовериться, он спросил:
— А как я пропал?
Кла продолжал стоять, не отреагировав. Какое-то время он молчал, явно задумавшись, но вскоре ответил:
— Я не знаю. Стража передала, что ты исчез у них на глазах, пока лежал в своей кроватке.
Вот оно. Исчезновение Лернера и его попадание на Землю может быть связано с состоянием Нерра. Что, если некто специально издевается над принцами? Что, если он следует какому-то своему плану? Это может быть тот же тайл, что и привёл Лернера сюда, написал записку и активировал врата. Может, он затаил какую-то обиду на королевскую семью? Или, может, гоняется за какой-то великой целью, для достижения которой надо было одного принца свести с ума, а другого воспитать на Земле? Что же это за цель такая? Кла так многое пережил, но всё равно не оставил престол. Может, этот некто добивается трона? Но тогда зачем ему понадобилось возвращать Лернера? Это же наоборот только залечит раны короля… Какая-то бессмыслица.
Но о своих догадках он побоялся рассказывать Кла. Если он не прав, и у того имеются веские аргументы, то догадка прозвучит глупо, к тому же король после вопроса Лернера может и сам прийти к этому выводу и поразмыслить, а может, он уже к нему пришёл…
Не получив от Лернера продолжения мысли, Кла глубоко вздохнул и с натянутой улыбкой произнёс:
— Ладно, давай сегодня не будем думать о грустном. Сегодня праздник. Нам с тобой ещё столько всего надо наверстать.
К концу фразы его фальшивая улыбка превратилась в искреннюю. Он заботливо обхватил плечи Лернера, ожидая его ответа и смотря своими белыми глазами в его красные.
— Как скажете.
Но Кла нахмурился и замотал головой.
— Убери эту интонацию и манеры. «Как скажешь.» Я же, всё-таки, твой отец. Идём.
Он аккуратно подтолкнул Лернера в спину и они снова исчезли в ярком свете пышно украшенного зала.
Там продолжала играть оживлённая музыка, все плясали и общались, лишь Нерр стоял где-то в стороне, наблюдая за всем происходящим своим пустым безучастным взглядом, от которого Лернера снова бросило в дрожь. Гости продолжали веселиться, кажется, даже не заметив отсутствия принца. Все уже успели забыться в бесконечных танцах и разговорах, не замечая больше ничего вокруг. Роскошь королевского дворца их опьяняла, давала какое-то сладкое чувство превосходства, статуса, которым они, не стесняясь, хвастали. Лернеру не хотелось здесь находиться, но чувствовал себя он уже явно лучше.
Он попробовал несколько блюд, вкус которых был совершенно необъясним для человеческого разума, но чувствовалась сильная разница с кухней Капели и ресторанов, в которых они бывали. Лишь блюда из ресторана в Маркше эти не превосходили. Были какие-то как лист бумаги тонкие чёрные солёные хрустящие закуски, по форме напоминающие сильно завинченные рога барана, но полые внутри, из-за чего их нафаршировали разными овощами и специями. Другое блюдо называлось «воздушным пирогом» напоминало по внешности маленький кексик, но стоило его слегка проткнуть трубочкой, как он начинал быстро надуваться, и из трубочки можно было попить получившееся в следствии химической реакции пюре, периодически закусывая верхним слоем вздувшегося пирога. Были также и напитки, большинство из которых имели толстую пенку, наверное, в Пронтариате подобный вид считался модным.
В итоге праздник прошёл достаточно хорошо. Хотя Лернер не запомнил ни одного тайла, с которым его познакомили и так ни с кем не пообщался кроме Оли, который периодически к нему подходил, дабы удостовериться, хорошо ли тот себя чувствует. Наверное, после предыдущего банкета в Таймире Оли переживал, что приступ принца может повториться, поэтому уделял ему особое внимание. В конце, когда гости стали расходиться и Оли тепло попрощался с Лернером, пожелав ему не волноваться и плыть по течению, Кла с Нерром проводили младшего принца до его новых покоев, которые должны были стать ему новым домом. Лернер боялся всего и всех после того, как Оли ушёл. Ему было страшно оставаться одному, без тайла рядом, который мог бы ему помочь, поддержать и дать совет. Но он держался достойно. У Оли были свои дела, свои заботы, и зависеть от него было неправильно, поэтому Лернер очень старался стать самостоятельнее и надеялся, что здесь, во дворце Пронтариата, у него это получится, хотя, наверное, смешно это слышать от только что коронованного принца, за которого всё равно всю работу будут делать слуги. Но Лернер видел ситуацию не так, как многие привыкли. Да, он — принц, но это совершенно не значит, что ему будет разрешено бездельничать, нет, здесь его ждёт жёсткое обучение грамоте, политике, экономике и владению молнией. Это всего лишь один из многих тысяч стартов в его жизни. Это только начало. Один этап завершён, наступает другой, более сложный, но и более интересный.
Новые роскошные покои были наполнены тонким ароматом неповторимых духов и цветов, растущих на балконе, что выходил в сторону раскинувшейся вдали степи. Каждая деталь интерьера была продумана до мелочей, чтобы создать атмосферу элегантности и изысканности. Тонкие воздушные занавески мягко колыхались от легкого дуновения ветерка, проникающего через огромные окна во весь рост. Мебель была выполнена из дорогих пород дерева и украшена резьбой и инкрустацией, а дорогая кровать с балдахином была застелена мягкими, как пух, перинами и подушками. На туалетном столике были разложены все необходимые принадлежности для ухода за собой, а также украшения и много различных духов. Всё это наверняка принесли сюда совсем недавно. Отдельная гардеробная была наполнена лучшими нарядами, которые только можно было найти в королевстве. Здесь были костюмы для официальных приёмов, вечерние наряды для балов и торжественных мероприятий, а также повседневная одежда для прогулок и отдыха. Также имелась и ванная комната, она была настоящим произведением искусства. Каждый предмет, начиная от раковины и заканчивая золотого оттенка купальнями, был выполнен с непревзойденным мастерством. Купальня была из дорогого белого камня, напоминающего мрамор, и украшена красными узорами. Вся комната отливала бело-золотыми тонами и с кроваво-красными отдельными элементами, отражая внешность своего владельца. В целом, покои представляли собой идеальное сочетание роскоши и элегантности, от одного только взгляда на них Лернер ахнул. По коже пробежали мурашки, шерсть приподнялась вместе с волосами на затылке, а глаза не верили в то, что всё это — теперь его. В груди сердце забилось чаще, отстукивая его волнение, а в сознании на мгновение мелькнуло чувство превосходства. Всего на мгновение, но этого хватило, чтобы Лернер влюбился в эту комнату. Да, пускай всё это не отражает его прошлой жизни, пускай всё здесь кажется ему слишком непривычным и неправильным, но после утомительной дороги до Пронтариата, ранних подъёмов и скуки в дороге, он был рад, наконец, отдохнуть, тем более осознавая, что всего этого всё равно скоро лишиться, надо выживать из моментов максимум, пока есть такая возможность.
Он с радостью плюхнулся в мягкую кровать, всё ещё не веря, что теперь он — официально принц. Он встретился со своими кровными отцом и братом, и скоро услышит ту долгую историю, получив ответы на все свои вопросы и узнав много нового и интересного. Его распирало от восторга.
— Спокойной ночи. — тепло пожелал король. — Завтра будет не менее интересный для тебя день. Отдыхай, а нас с Нерром ещё ждёт много работы.
Лернер посмотрел на своего отца и с улыбкой сказал:
— Спасибо огромное. Вы тоже не забудьте хорошо отдохнуть.
— Об этом не тревожься. — кивнул Кла и вышел вместе с Нерром, потушив свет каким-то рычажком в стене и закрыв дверь.
Лернер лёг обратно в кровать. Вечер прошёл незабываемо. Даже если бы очень постарался, он никогда бы не смог назвать всё произошедшее сном. Даже если бы он прямо сейчас открыл глаза у себя дома или в больнице, даже если бы его нашли у себя кровати, он никогда бы не признал всё это сном. Так просто не бывает. Слишком многое сделано, слишком многое испытано, чтобы оказаться обычным сном или бредом. Всё это происходило с ним наяву, всё это он ощущал вокруг себя прямо сейчас, смотря в пока ещё непривычный ему потолок, который уже скоро ему надоест. Страх одиночества куда-то отступил, на смену ему пришла какая-то неизвестная прежде радость. Он снова чувствовал себя как дома, словно находился в своей тарелке, словно всегда жил здесь, всегда знал короля с принцем и всегда был тайлом… Он протёр глаза. Нет, это сказывается усталость. Завтра его ждёт не менее интересный день, хотя он пока и не знал, чего именно ожидать. Наверняка его попытаются чему-нибудь научить. Лишь бы учитель попался адекватный…
Лернер скинул с себя белую праздничную одежду прямо на пол, не желая заморачиваться и откладывать сон, и быстро нырнул под толстое лёгкое одеяло на мягкие подушки. Глаза приятно закололо, а голова стала свинцовой. Недолгое ощущение падения, и он отключился. Во сне он снова оказывался в том зале с десятками гостей, снова ел что-то вкусное и общался с Оли и королём, только при взгляде на Нерра мир вокруг почему-то искажался, становился тёмным и мрачным, всё куда-то уплывало, а Нерр открывал рот, желая что-то сказать, но не мог. У него как будто не было голоса. В его глазах всего на секунды мелькал живой блеск, но именно в эти моменты Лернера одёргивал кто-то другой из зала, и он, забывая о том, Нерр пытался ему что-то сказать, шёл веселиться дальше. Это продолжалось несколько раз. С одной стороны Лернер помнил, что с ним произошло, но словно его персонаж, отыгрывающий роль в этом спектакле, каждый раз после взгляда на Нерра терял память и иногда то и дело повторял слова и вопросы, которые уже задавал. Сон был очень странным, но хорошо передавал все впечатления, что на Лернера сегодня оказал этот праздник и рассказ Кла о его старшем брате.
Утро прошло достаточно непривычно: его случайно разбудила служанка, убирающаяся в его покоях. Заметив, что помешала сну принца, она стала извиняться и пыталась уйти, но Лернер успокоил её и попросил не обращать на него внимания. Служанка была явно рада подобному отношению, и с улыбкой подняла праздничный костюм, лежащий на полу, убрав его в корзину для белья, с которой пришла. Лернер же продолжал лежать, думая о своей дальнейшей жизни. Вот и утро. Кла обещал сегодня интересный день, чего же можно ожидать? Наверняка, как он и думал прежде, бесконечная учёба с каким-нибудь строгим учителем. Эти мысли действовали на него удручающе. Не хотелось так быстро погружаться в жизнь принца, не хотелось отдаляться от Земли, но его мнения никто не спрашивал. К тому же, всё это ради благой цели. Всё это должно помочь ему вернуться. Это необходимая мера. Пока Оли играет свою роль, ему придётся отыгрывать свою, и продолжаться это будет до тех пор, пока Оли не скомандует «занавес». Никто не обещал, что ему будет просто, но, возможно, это и правда будет интересно. Ему и в поездке с Оли нравилось узнавать что-то новое об окружающем его мире, может и сейчас всё будет не слишком скучно? По крайней мере, он хотел на это надеяться.
В комнату постучали. Лернер отозвался, прося войти, и перед ним показались король с принцем. Их одежда была далеко не такой пышной, как вчера, скорее даже чем-то смахивала на дорогую пижаму: лёгкие мягкие белые ткани с лентами и сверкающими пуговицами, простые удобные лодочки и перекинутые через плечи полотенца. Король держал в руках расписную чашку с утренним чаем, а принц молча наблюдал за убирающейся служанкой своим жутким безэмоциональным взглядом.
— Извини, что так внезапно, — смущённо произнёс король, но от Лернера не ускользнула его радостная улыбка, — Вчера я всё обдумал и обсудил с советниками, они посчитали это решение неплохим, хоть оно и противоречит многим правилам королевства. В общем, — Кла выдержал недолгую паузу и произнёс, — Нерр станет твоим новым учителем и параллельно с этим телохранителем.
У Лернера по спине пробежал холодок. Получается, теперь он без своего старшего брата-марионетки и шагу ступить не сможет? Это шло вразрез с планами Оли, к тому же теперь в необходимости для их побега Нерра Лернер убедился окончательно. Неужели Оли заранее знал, что это случиться? Тем не менее, Лернер постарался ответить радостно, чтобы не расстраивать короля:
— Мой старший брат будет меня обучать? — он поднялся с кровати и подошёл к принцу, который перевёл на него свой пустой взгляд. — Это же отлично, мы сможем лучше друг друга узнать и, может, подружимся.
— Это неизбежно. — металлическим тоном произнёс Нерр, и Лернер, впервые услышав его безучастный безэмоциональный голос, на секунду от него отпрянул.
Король рассмеялся и поспешил успокоить Лернера:
— Ты его не бойся, он не причинит вреда. Да, он не слишком многословен и его слова могут иногда звучать достаточно грубо, но он ничего не чувствует и не знает, что такое чувства, поэтому не понимает, что может чем-то обидеть. Зачастую он просто отвечает на вопросы и говорит лишь факты, которые сам замечает или вычисляет, и то лишь в том случае, если понимает, что сказать это надо. Он будет тебе прекрасным учителем.
Лернер ещё раз окинул взглядом братца, не веря, что такой парень, с почти безупречной внешностью и красивыми белоснежными, но пустыми глазами ничего не чувствует. Что-то в нём всё же было, это чувствовалось, и Лернер, вопреки словам короля, не хотел общаться с ним как с машиной. Он хотел, чтобы тот почувствовал себя живым, чтобы взглянул на мир впервые за 10 лет не оценивая и не ища в нём что-то, а просто наслаждаясь его красотой и даже недочётами, без которых картина не была бы настоящей.
— Я вас оставлю, у меня ещё полно работы. А вы позавтракайте и проведите первый урок. — последнее он сказал явно Нерру, возможно, чтобы тот понял, что нужно сделать.
Оба принца одновременно кивнули и Кла вышел за дверь. Лернер остался с Нерром один-на-один. Ну, если не считать служанку. Он боялся заговорить с братом, всё ещё думая, что может сморозить что-то не то, а тот продолжал за ним наблюдать, доставляя ещё больший дискомфорт.
— Ну что… — неуверенно произнёс Лернер, -может, пойдём позавтракаем?
— Тебе сперва нужно переодеться. — ответил Нерр и подошёл к служанке. — Подайте принцу не слишком вычурный уличный костюм.
Служанка кивнула и исчезла в гардеробной, а Нерр открыл дверь из спальни и коротко бросил Лернеру:
— Я сейчас вернусь.
То, как заговорил Нерр — было очень необычно. Хотя даже факт того, что он говорит, уже был необычен, но Лернер чувствовал в его голосе и действиях не только холодный расчёт, но и что-то ещё. Он не только безмолвно выполнял приказы, но и думал своей головой, принимал решения и это было признаком присутствия внутри него настоящего разума, что способен чувствовать. Так вот, почему Кла до сих пытается его вернуть и видит, что шансы есть. Нерр исчез в этой оболочке не полностью, далеко не полностью. Всего несколько его слов поселили и в Лернере надежду на то, что Нерр сможет вернуться к нормальной жизни. Лернер хотел ему помочь, ему хотелось тоже поучаствовать в его пробуждении, и это стало его новой мотивацией, новой целью на время пребывания в городе. Это лучше, чем стараться ничего не испортить и просто плыть по течению, ожидая, когда его отсюда вытянет Оли.
Не прошло и пяти секунд, как служанка появилась с новым нарядом, ища глазами Нерра, видимо, желая удостовериться, что этот костюм подойдёт, но не увидев его, неуверенно вручила одежду Лернеру. Это был камзол с картинками каких-то неизвестных ему белых цветов из высококачественной дорогой ткани, а белая обувь, что предложила служанка, была из какого-то материала, напоминающего кожу, на высокой подошве, дабы обеспечить комфорт и устойчивость на любой поверхности. Также служанка предложила ему надеть украшения: кроваво-красные кольца, соединённые между собой цепочками, браслеты и серьги. От серег Лернер всё же отказался, ведь за это время, с момента попадания в Тайлагу, дыры в его ушах уже успели затянуться, да ещё и последняя гроза помогла. Прокалывать придётся заново, а сейчас тратить на это время он был не готов.
Только служанка надела на него белую корону, как в дверь снова постучал Нерр. Лернер сам открыл ему и вышел из комнаты, оглядывая брата. Тот в своём наряде выглядел ещё краше, наверняка всю его одежду шили на заказ и по его предпочтениям, что давало некую изюминку его образу. Нерр также оценивающе оглядел Лернера, кивнул и направился вдоль по коридору, глухо отстукивая шаги по белому ковру своими невысокими каблуками. Они проходили мимо стоящих в высоких вазах цветов, мимо пустых залов и кабинетов. Из высоких окон исходил тот же цветочный аромат, а на стенах висели картины и гобелены, придавая замку особый шарм и элегантность. Дойдя до очередного зала, Нерр прошёл в него, и Лернер увидел, что здесь стоял большой квадратный стол на четверых тайлов. Он уже был накрыт и изобиловал вкуснейшими угощениями, но рассчитан завтрак был лишь на две персоны. Возле стены горел большой уютный камин, украшенный декоративными элементами камня и металла, огромные окна выходили к склонам гор, открывая захватывающий дух вид, а зал, казалось, сиял от количества утреннего прохладного света. На полу был расстелен такой же белый ковёр, но с высоким ворсом, и наступать на него было очень приятно, создавалось ощущение, что идёшь по облаку.
По бокам от стола стояла прислуга, которой Нерр махнул, чтобы они уходили. Они одновременно, отрепетированным движением поклонились и ровными рядами покинули зал. Нерр быстро уселся за одно из готовых мест, а Лернер неуверенно занял место напротив. Нерр совершенно не обращал на него внимания, принявшись трапезничать, выполняя ранее данный приказ короля и совершенно не чувствуя напряжения между ним и Лернером. Лернер же не мог просто так начать есть. Ему хотелось больше узнать о брате, хотелось, чтобы тот рассказал что-нибудь о жизни здесь, может, поделился бы каким-нибудь своим опытом, и попытался начать с нейтральной темы:
— Здесь четыре места. Для кого предназначено четвёртое?
— Для нашей матери, королевы Мервены. Отец до сих пор её ждёт и верит, что она одумается, и мы заживём в гармонии, забыв о прежних разногласиях и войне. — объяснил Нерр.
Ответив на вопрос, он снова замолчал. Он не собирался проявлять инициативу и расспрашивать о чём-то Лернера, ему это было ни к чему, поэтому Лернеру приходилось тащить диалог на себе.
— Оли рассказывал, что вы с ним лучшие друзья.
Нерр молчал, продолжая есть. Видимо, не услышав вопросительной интонации, он решил, что отвечать на это нечего. Лернера подобное отношение раздражало, но он всё же терпеливо продолжил:
— Как вы подружились?
— Его приняли в Равенство, и я чем-то привлёк его внимание. Он часто просил о тренировке, чтобы научиться ещё более искусному владению оружием, но каждая наша тренировка оказывалась для него неудачной. Но его это не останавливало, и он продолжал приходить. Мы вместе участвовали в сражениях против таймирцев, он постоянно что-то рассказывал и называл меня другом, хотя я до сих пор не понимаю, чем подобное звание заслужил.
Лернер улыбнулся. Типичный Оли. Находит друзей там, куда другой никогда бы не посмотрел. Этот разговор немного развеял между ними напряжение, и дальше Лернер ел уже спокойнее, периодически продолжая задавать Нерру какие-нибудь вопросы о его жизни. Нерр без колебаний на них отвечал, но когда Лернер спросил о той длинной истории, которую ему уже так давно обещают поведать в Пронтариате, Нерр сказал, что её расскажет Кла, когда Лернер чему-нибудь научится и король поймёт, что принц к ней готов. Этот ответ был ещё хуже ответа Оли, и Лернер сразу погрустнел. Он так долго ждал, когда ему расскажут что-то настолько важное и наверняка интересное, но от него все продолжают лишь отмахиваться, не ставя чётких условий и времени.
После завтрака Нерр подозвал слуг, чтобы те убрали посуду, а сам молча снова повёл Лернера по коридорам. Как оказалось, они направлялись в сад, где должно было пройти их первое занятие. Выйдя туда, Лернеру открылся прекраснейший вид на тысячи неземных цветов, деревьев и кустарников, которые были выращены специально для этого места, для королевской семьи. Одним из главных элементов сада был выполненный из белого камня фонтан, на котором красовалась статуя двух сидящих на коленях напротив друг друга тайлов. Они обнимали друг друга, но в грудь одного из них насквозь был воткнут меч. Лицо убийцы было задумчивым, тоскующим, а лицо жертвы выражало искреннюю радость и смирение. Он с закрытыми глазами и улыбкой обнимал своего убийцу, даже осознавая, что тот сделал. Также в саду можно было найти множество статуй и скульптур, которые символизировали различные исторические события и личностей. Например, где-то была статуя кричащей девушки, простирающую руку к небу, а эту руку обвивала змея, тянущаяся ещё выше. Лернер ещё очень многого не знал о Пронтариате с Таймиром и их истории, хотя Тайлаге, по словам Оли, всего 79 лет… Тайлы очень далеко продвинулись за такой непродолжительный срок, наверняка скоро изобретут и много разных инноваций и, возможно, даже обгонят людей.
Кроме того, в королевском саду часто можно было увидеть различные сооружения и беседки, которые были построены специально для комфортного времяпрепровождения и отдыха среди природы. Одним из таких зданий была пустая прямоугольная беседка с сундуками с различными видами оружия и висящими под потолками флагами Пронтариата, наверняка служащая для тренировок. Всё здесь отражало богатство и величие королевской семьи, являлось символом власти и могущества, но в то же время олицетворяло мир и покой, в котором сейчас пребывает королевство.
Нерр вёл Лернера вдоль аккуратно уложенных плиткой дорожек, петляющих по всему королевскому саду, и в конце концов остановился возле уютного декоративного водопада, рядом с которым зачем-то лежали подушки. Вода в водопаде как будто специально текла медленно и плавно, создавая ощущение покоя и умиротворения, в которой также ощущался и аромат цветов с бездонной свежестью. Под водопадом находился маленький прудик, в котором плавало много разного вида рыб, которых Лернер прежде не встречал. Нерр не видел этой красоты вокруг себя, или же просто давно к ней привык, не обращая внимания. Он снял обувь, сел на одну из подушек, скрестив под собой ноги, и выпрямился, ожидая, когда Лернер сделает то же самое. Лернер, пусть и догадывался, что Нерра невозможно разозлить и вывести из себя, всё же не хотел заставлять себя ждать и тоже быстро уселся напротив в той же позе.
Без лишних предисловий Нерр сжал руки вместе и раскрыл их, образовав лекен молнии. Он был таким же белым, таким же красивым, как его представлял себе Лернер. Внутри, в самом центре сияла застывшая на месте молния, которая была определённым образом повёрнута к Лернеру, с какой бы стороны он ни пытался на неё взглянуть.
— Повтори. — скомандовал Нерр.
Лернер хотел попробовать, но сложив ладони тут же их разомкнул, передумав. Он вспомнил, что не собирался обучаться владению лекенами, что научившись, он может случайно ими воспользоваться на Земле, чего ему очень не хотелось.
— Прости, но я не могу. — опустил он взгляд.
— Все тайлы могут. — тем же металлическим тоном произнёс Нерр, но Лернер замотал головой.
— Я знаю, но я не хочу этому обучаться. Я боюсь, что это может войти у меня в привычку, и я могу кому-то навредить. — стал пояснять он, стараясь избегать упоминания людей и Земли.
— Отвергая себя, ты лишь большей опасности подвергнешь окружающих. Научившись владению молнией, ты не только научишься призывать её, подвергая других опасности, но и контролировать, управлять, чтобы подобного не допустить. Ничего плохого не случиться, если ты чему-то научишься. Ты можешь это не применять, но тебе придётся этому обучиться. Пользы от нового умения всё равно больше, чем вреда.
Лернер опустил голову и закрыл глаза. Сейчас в его голове шла напряжённая борьба, он пытался понять, как поступить будет правильнее. Вспомнилась легенда об огненном тайле, который случайно создал огненный лекен и, не зная, что это и на что способно, принёс его в деревню лёдников, тем самым её уничтожив. Тогда, услышав эту историю, Лернер принял решение не обучаться владению молнии, но что, если это решение было неправильным и эта история говорит о совершенно обратном эффекте? Может Нерр прав, и Лернер сейчас, как тот огник, отвергает себя, не желая познавать свои умения? Что, если не узнав своей силы и не научившись ею правильно распоряжаться, он также как тайл из легенды, подвергнет свой дом опасности? Но и если он научиться, всё равно гарантии, что этого не произойдёт по его вине, нет… Риски были и там и там, и Лернер всё никак не мог решиться. Но в итоге он поднялся с места и твёрдым тоном заявил:
— Нет, я не хочу обучаться молнии.
— Ты её боишься. — прищурил глаза Нерр, видимо, как и говорил Кла, озвучивая свои наблюдения.
— Не исключено. — повысил голос Лернер. — Но даже если я буду ей обучаться, страх никуда не исчезнет. Я принял решение.
Он резко развернулся и направился к выходу из сада, и до его уха донеслись слова Нерра:
— Молния — часть тебя. Она не будет смирно сидеть где-то внутри. Рано или поздно она высвободится, и ты никак не сможешь этому препятствовать.
Это могло бы звучать обеспокоенно, но Нерр так не умел. Его безучастная пустая интонация только больше злила Лернера.
— Мне всё равно. — раздражённо крикнул он.
Ему не хотелось продолжать спорить, к тому же он и сам до конца не был уверен в том, правильно ли поступает. В голове бушевали противоречия, а слова Нерра эхом отражались в его сознании, не давая покоя. Лернеру было невероятно трудно сейчас что-то решать. С одной стороны ему нужно было плыть по течению, но с другой это может навредить его дальнейшей жизни на Земле, может закрыть для него путь домой, где он уже никогда не станет своим.
«Нужно поговорить с Оли.», — пронеслось у него в голове, и Лернер направился к выходу из замка по памяти. Но за спиной он услышал шаги. Обернувшись, он обнаружил следующего за ним Нерра. Его Лернер хотел сейчас видеть меньше всего. Присутствие принца давило на него, не давая нормально всё обдумать, но Нерр, словно прочитав его мысли, ответил:
— Я твой телохранитель. Мне запрещено отпускать тебя куда-либо одного.
Лернер окинул его недовольным взглядом, но поделать всё равно ничего не мог. Он снова опустил голову и потёр лоб, стараясь успокоиться и не действовать на эмоциях. Немного помолчав, он ответил уже более сдержанным тоном:
— Ты можешь отвести меня к Оли?
Нерр молча кивнул и повёл к выходу из замка. В голове Лернера продолжалась неразбериха, но он уже более спокойно воспринимал спорящие между собой мысли и понимал, что злиться сейчас бессмысленно, тем более в этом нет вины Нерра, тот лишь выполняет приказ. Самым страшным для Лернера сейчас казался разговор с Кла, если он всё же решит не обучаться владению молнией. Это наверняка будет сложно, ведь король не глуп и может что-то заподозрить, да и не хотелось как-то его разочаровывать во второй же день знакомства. Кла только успокоился после долгих мучений в догадках о благополучии своего младшего сына, как тот внезапно заявляет ему, что не хочет владеть королевской стихией. Для тайлов это наверняка то же самое, что отказываться учиться писать. Это один из самых базовых навыков, умение, которым они пользуются также часто, как хвостом, и принц не откажется от него просто так. На это должна быть веская причина, которую Кла после этого наверняка будет выяснять. Да и если принц так поступит, и об этом узнает общественность, не исключено, что его будут осуждать или же наоборот начнут подражать, ставя в пример, что вызовет большой переворот в истории Пронтариата и всей Тайлаги. Такое маленькое решение обязательно будет иметь глобальные последствия, потому что он не просто какой-то тайл, он — принц, важная фигура на местной шахматной доске, и его малейшая прихоть может легко испортить всю игру. Шестерёнки в механизме не могут ни с того ни с сего начать двигаться в обратном направлении, а если и начнут, они повлияют на всю систему. А если одна из главных шестерёнок в один момент бесследно исчезнет… Это же остановит весь механизм. Мысли Лернера было уже не остановить. Он думал о судьбе Пронтариата и Тайлаги, во что прежде зарекался не лезть. Что же с ним случилось? Неужели это богатства так вскружили его голову? Он дотронулся до короны, находившейся на его голове, и с тяжёлым сердцем признал, что он начал мыслить, как принц. Он перестал думать только о своей судьбе и своих желаниях, он думает о больших последствиях своих решений и о том, как это отразится на королевстве и на всём мире. Это на него не похоже. Что же с ним делает этот мир? Почему он поддаётся его чарам и действует так, как от него требуют? Правильно ли это? Бог бы это одобрил?
Принц вернулся домой. Теперь в этих словах Лернер видел больше смысла, больше правды. Он был рождён принцем, был рождён в королевской семье, и никто не спрашивал, хотел он этого или нет. Это просто остаётся фактом. Его образ мыслей, его поведение всегда были как у настоящего принца, просто Земля их немного заглушила. Но оказавшись в на родине, он снова стал тем, кем был изначально. Было ли это его настоящей личностью или же нет — он не знал. Его словно разрывало на две противоположности, одна из которых — принц, а другая — человек. И эти две противоположности с трудом умещались в нём одном. К чему же приведёт их спор? Кто из них одержит верх и раздавит другого? Человек был силён и существовал достаточно давно, а принц появился буквально только что, но очень быстро набирал всё больше сил и мог в любой момент перемерить ситуацию. Внезапно в голове всплыл образ той статуи на фонтане. Два тайла, один из которых убивает другого. Нельзя было точно сказать, кто из них двоих злодей, а кто — герой. И злодей может убить героя, впервые осознавая, что поступает неправильно, а герой может пожертвовать собой, чтобы того успокоить и показать, что мир вокруг не так жесток, как тот думает; и герой может убить злодея, с тяжёлым сердцем исполняя свой долг, чтобы злодей больше не отравлял чужие сердца и не сеял хаос, когда злодей, наконец, осознав своё место, может смиренно принять судьбу. Кем же из них станут человек с принцем, кто кого убьёт? И кто в этой истории поступит правильно, кто будет считаться героем? Лернер постепенно терял себя, не понимая, какой из его двух «я» настоящий. Ему мог помочь лишь один тайл в этом мире, который знал его секрет и никогда бы не оставил на произвол судьбы.
Привет! Я самый обычный писатель, как и многие, только, возможно, слишком жизнерадостная и энергичная, что вполне адекватно для подростка))
