Тайлага
Глава 14 — Пеми

В тот день после разговора с королём Нерр отвёл Лернера в его комнату, а сам отправился на собрание Равенства, которое экстренно созвал Кла. Нетрудно было догадаться, что цель собрания — обсуждение дальнейших действий после новости о том, что Лернер хочет вернуться на Землю. Сложно было заранее предположить, чем всё закончится, ведь Лернер почти никого из Равенства не знал, за исключением своей семьи и Оли. Судя по всему, там состояло ещё четыре тайла, и вряд ли они знали его так хорошо, чтобы вступаться за него и за его интересы. Оли наверняка будет сильно злиться, когда поймёт, что Лернер натворил… Да и если совет решит оставить Лернера в Тайлаге, им с Нерром будет ещё сложнее вытащить его из замка, а потом и из города… Он столько проблем создал своим друзьям, которые были готовы ради него многим пожертвовать и на многое пойти. Но что теперь-то делать? Лернер не привык к тайнам и ненавидел ложь, он не мог долго скрывать что-то, что его тревожит. Понятно, что его теперь будут винить в таком глупом и необдуманном поступке, он и сам чувствовал себя безмерно виноватым перед другом и братом, и он не понимал, правильно ли поступил… Но это его не оправдывало. А как народ отреагирует на повторное исчезновение принца? Тайлы и так сейчас напуганы войной, они устали жить в бесконечном страхе перед королевой и Охотником, им нужна надежда на хороший конец. Но если принц снова исчезнет… Они могут подумать, что это дело рук королевы Таймира, тогда конфликт обострится, тайлы либо возненавидят её ещё сильнее, либо будут ещё сильнее бояться, и всё станет только хуже. А если общественности станет известно, что король удерживает принца силой, могут начаться бунты. Любой из вариантов не пойдёт Пронтариату на пользу. Лернер поставил короля в очень, очень неудобное положение. Но раз в совете состоит Оли, он наверняка придумает, как даже из этого извлечь выгоду. Ах, и снова Лернер всё сваливает на Оли… Тот, скорее всего, теперь не захочет его видеть, ведь Лернер и правда так ни разу ему и не помог, только добавлял проблем, тратил его ресурсы, время и силы…

Лернеру было сложно успокоится, не думать об этом, ведь ему дали единственную роль в этой миссии — не мешать, но он даже с этим не смог справиться. Зато, по крайней мере, Оли гарантированно останется жив. Эти мысли не покидали его весь вечер, что он просидел в комнате, и всю ночь. Ему даже не с кем было поделиться этим, ведь пока эта новость наверняка должна оставаться в секрете от народа. От безысходности Лернер стал молиться. Он долго говорил с Богом, с головой забравшись под одеяло. Он рассказывал о том, что наделал, о том, как сильно переживает, и просил, чтобы Оли простил его. Просить о том, чтобы собрание решило вернуть его на Землю он не решился, подумал, что это будет уже слишком эгоистично, и через несколько минут разговора на его душе внезапно стало так легко, словно кто-то, прикоснувшись, забрал все его тревоги, оставив только всеобъемлющий покой. Он не чувствовал больше ни радости, ни грусти, ни любопытства, ничего. Словно только что бушующий в его голове шторм мыслей стал безветренным штилем. Лернер, почувствовав этот покой, улыбнулся, поблагодарил Бога и быстро уснул. Результат от него всё равно уже не зависел, всё, что он мог делать — это ждать. Что сделано — то сделано, бесполезно переживать о том, на что ты не в силах повлиять.

Утром за окном был ливень, что вполне свойственно для этого сезона, как говорил Оли, но само утро всё равно Лернер посчитал несколько необычным. Во-первых, служанка, которая обычно убиралась у него по утрам, сегодня не пришла, во-вторых, из его гардероба пропало больше половины вещей, а в-третьих, когда Лернер принял ванну и оделся в то, что нашёл, к нему вместе с Нерром зашёл король.

Он был спокоен, словно Лернер не рассказывал ему о том, что хочет покинуть королевство, словно он забыл обо всём. Но Лернер всё равно стыдился смотреть ему в глаза. Он боялся увидеть там разочарование. Он лишь долго кивнул в знак уважения, приветствуя короля. Лернер хотел извиниться перед ним за то, что ранил его этой правдой, хотел выразить сочувствие, но это всё было бы бессмысленно. За правду не извиняются. Да, она бывает очень неприятной, но это всё равно лучше красочного обмана, и король наверняка это понимал. Наверное, Лернеру стоило бы извиниться за то, что он не рассказал этого раньше, но пока ему не озвучили решения Равенства насчёт его будущего, это было лишним. Он лишь смиренно ждал, когда король начнёт, понимая, от этого всецело зависит его жизнь.

Но внезапно король обнял его, как тогда, при их первой встрече. Лернер снова ощутил этот запах бумаги и дорогих сладостей, который он никогда уже не забудет. Он был в небольшой растерянности, не понимал, хороший это знак, или перед плохой новостью король решил пожалеть его и поддержать, но тот заботливо тихим голосом сказал:

— Скоро ты будешь дома, я об этом позабочусь. Спасибо, что не побоялся поделиться со мной правдой.

Лернер от удивления застыл на месте. Его что, действительно отправят домой? Сам король, его родной отец решил помочь ему уйти из Тайлаги навсегда, чтобы тот смог снова обнять свою семью, друзей и Вику?.. Это сон? От такой новости он весь покрылся мурашками, а его шерсть встала дыбом. Нет, это не сон, ощущения были более чем реальными. Король отстранился, и Лернер наконец посмотрел ему в глаза, в его глубокие, белые, как снег, и полные такой искренней любви глаза. Раньше на него так смотрел только папа. Счастливо от того, что он находится рядом с сыном, гордо и с восхищением от того, каким он стал, и в то же время с глубокой, необъяснимой тоской, предвещающей скорое расставание. Никто не может так смотреть кроме отцов. На лице Лернера показалась грустная улыбка, на на глазах выступили слёзы. Он был безумно рад тому, что король решил исполнить его единственное, самое заветное желание, но от этого ему также становилось очень грустно от того, что он покинет так сильно его любящего тайла, которого так и не успел достаточно хорошо узнать и не провёл с ним столько времени, сколько тот заслуживает. Лернер обнял Кла в ответ, понимая, что иначе выразить всю свою благодарность он никак бы не сумел, и мысленно тысячи раз благодарил Бога за исполнение того, чего он так хотел, но побоялся просить. Оли ошибался, когда говорил, что король никогда не захочет помогать Лернеру вернуться на Землю. Оли не знал Кла, и даже Нерр со своей наблюдательностью не мог разглядеть всего из-за неимения чувств. Пусть Лернер и пробыл здесь всего несколько дней, но он уже был уверен, что знал Кла больше брата и Оли вместе взятых, а всё потому, что они друг с другом были открыты, многим делились и поддерживали друг друга, хоть и пообщались всего ничего.

— Спасибо, спасибо тебе огромное! Ты даже не представляешь, как я счастлив! — говорил Лернер, после чего с сияющей до ушей улыбкой обнял и Нерра, который, кажется, совсем не ожидал настолько бурной реакции. — Я наконец-то смогу увидеть родителей, Сашу, Лизу, Макара, Вора и Вику! Да я самый счастливый человек на планете!!

Король смотрел на Лернера и тихо смеялся, словно впервые стал свидетелем такого сильного выражения радости. А Лернеру было всё равно, что он сейчас выглядел как ребёнок перед главнейшими тайлами королевства, ведь он действительно был самым счастливым человеком на свете, и скрывать этого он был не намерен. Бог совершил чудо для него, услышал его мысли и исполнил заветную мечту! Наверняка и с Оли они тогда не будут в ссоре, ведь теперь тому не придётся биться с Охотником, теперь Лернер сможет вернуться домой без его помощи, и ему больше не надо будет советоваться с другом, дёргать его по любому поводу. Наконец-то он сможет расслабиться и не думать о том, что кто-то пострадает по его вине. Ну разве это не чудо?

Король положил руку на плечо Лернера, заставив его немного успокоиться, и сказал с мягкой улыбкой, но чуть более низким тоном:

— Но у меня к тебе есть несколько просьб, которые я бы хотел, чтобы ты успел выполнить до возвращения на Землю.

— Ну конечно, что угодно! — с той же счастливой улыбкой ответил Лернер, не веря в то, что ещё и королевству чем-то послужить сможет, будет полезен самому королю! О большем он и мечтать не смел!

— Во-первых,— поднял палец король, и его взгляд стал более игривым, — Тебе стоит познакомиться со всеми членами Равенства. Это будет не слишком сложно для такого общительного тайла, как ты, к тому же они давно хотят с тобой пообщаться. А во-вторых, — он сделал недолгую паузу, давая понять, что вторая просьба будет сложнее и серьёзнее, — Ты поедешь в одну деревню под названием Пе́ми (читается как Пэ́ми) и уладишь там один государственный вопрос. Это будет моё первое и последние серьёзное задание тебе, как принцу Пронтариата. Хотя бы почувствуешь, что это такое — носить подобный титул.

Лернер немного растерялся от подобной новости, он ведь так мало всего знает и умеет, неужели от него будет толк в решении государственных вопросов? Он уже хотел спросить об этом короля, но ещё не успел ничего сказать, как король, заметив его выражение лица, поспешил успокоить:

— Не переживай, я отправлю с тобой двух членов Равенства, которые тебе помогут, да и Нерр будет рядом.

Лернер поймал на себе безэмоциональный взгляд брата, и как бы странно это ни звучало, но ему стало немного от этого легче. По крайней мере у Лернера будет поддержка и помощники, так что шансы на провал значительно сокращались. Тем более Нерр прежде часто помогал королю с решением государственных проблем, и он умеет далеко не только прорабатывать военные стратегии. Лернер, немного подумав, согласно кивнул.

— Я буду рад помочь тебе, отец. — сказал он, на что король благодарно улыбнулся, но было видно, что благодарность он испытывал не за то, что Лернер согласился.

— Я очень рад. Мы уже собрали все твои самые тёплые вещи и подготовили парте́ний (читается как партэ́ний). Позавтракаешь и можно отправляться.

— Как, уже?! — удивился Лернер, но король в ответ лишь игриво улыбнулся.

Оказывается, всё уже было подготовлено со вчерашнего вечера, и уже весь Пронтариат знал, что младший принц отправится в деревушку Пеми для решения какого-то конфликта, возникшего там. Лернеру даже толком ничего не объяснили, лишь наспех накормили и собрали, предложив выбрать, с кем поехать — с двумя членами Равенства, которые, как оказалось, почему-то никогда не расставались, или с братом. Лернер пока не горел желанием ехать с членами Равенства в одной карете на протяжении целого дня, боясь, что если общение не заладится, эта поездка превратится для них в пытку, поэтому поехал с Нерром. Да и по дороге Лернер решил не упускать возможности и продолжить обучение, которое его даже начало увлекать. Чем ещё им было заниматься?

Из города их проводили с овациями, правда не всегда тайлы расступались перед каретой, чтобы пропустить принцев, иногда они специально не давали им проехать, но в таких случаях в дело вступала королевская охрана, которой король для сыновей не пожалел, сказав, что Лернер с Нерром могут доверять им и полагаться на их защиту.

Путь был достаточно долгий, и без Оли атмосфера в долгой поездке была какой-то другой, из-за чего поначалу Лернеру было как-то некомфортно. Но вскоре он приспособился и к грохочущей карете, не подавляющей шум, и постоянной тряске из-за плохих дорог вне города, и к не готовым к ним колёсам, и к сильно барабанящему по крыше водному дождю, а также к впитыванию информации от Нерра в этой своеобразной обстановке. Кстати о продолжении обучения Лернер даже немного успел пожалеть, ведь Нерр, как и обещал позавчера, изменил план занятий, основываясь на том, что Лернер достаточно быстро учится, и теперь передышек стало намного меньше.

— Кто такие парте́нии? — спрашивал Нерр, раскрыв учебник, главу из которого Лернер только что кое-как с миллионом запинок дочитал.

— Так называют животных, которых в основном используют для передвижения. Они похожи на Земных лошадей, только с костяными наростами по бокам, в которых тайлы проделывают дыры и вставляют ноги, чтобы крепче сидеть.

— Допустим. — ответил Нерр, понимая, что в учебнике про Земных лошадей не было ни слова, но то, что Лернер проводит ассоциации с привычным для него миром наоборот могло пойти ему на пользу, ведь так он быстрее сможет всё запомнить, поэтому Нерр его не поправлял. — Сколько составляет средняя зарплата в Пронтариате?

— Десять-двенадцать тысяч шан. В Таймире — семьдесят пять ми́ков.

— Что такое мар, кинн и хлопо́к?

Лернер посмотрел на брата с гордой ухмылкой.

— Неужели ты думаешь, что я таких простых вещей не знаю? — Лернеру было скучно просто отвечать на вопросы, так что, ради интереса, он сейчас пытался строить из себя всезнающего умника, хоть и узнал значения всех этих терминов только сегодня. — Мар — единица измерения времени, по продолжительности равная примерно двум Земным часам. Кинн — Земная минута с лишним, а хлопок чуть ли не в половину короче Земной секунды. В одном дне в Тайлаге десять мар, в одном маре сто киннов, в одном кинне сто хлопков, а чтобы узнавать время в Пронтариате сейчас ведётся разработка часов, первый экземпляр которых уже установили на строящейся башне.

Лернер был доволен собой и тем, как сильно он продвинулся в знаниях этого мира. Оли не ошибся, когда заметил, что Лернер быстро сможет освоиться в Тайлаге. Ещё пара дней, и Лернер по знаниям сможет сравниться с настоящими тайлами! С тайлами лет пяти… И всё же, это был большой прогресс. Только вот создание лекенов пока давалось ему с трудом. Нерр объяснил, что тот лекен, который Лернер создал самым первым — называется пустым. В нём не содержится ни тока, ни силы стихии, и он ничего не может. Чтобы создавать другие лекены, которые будут что-то делать, необходимо научиться различать их силу. Сперва это будет тяжело, особенно не в грозовую погоду, но чем больше Лернер будет тренироваться, тем скорее сможет почувствовать разницу между силами стихии. В постоянно шатающейся из стороны в сторону карете было невозможно сосредоточиться или даже ровно сидеть, ни за что не держась, поэтому Лернер попросил перенести занятие по молнии до их прибытия в деревню. Может, хотя бы на пару часов, то есть на мар, у них получится отдохнуть от дел и оказаться в тихой и спокойной обстановке, где их бы не потревожили.

— А какой первый закон Пронтариата? — спросил Нерр, и самодовольная улыбка Лернера ненадолго сползла. Он не мог вспомнить.

— Что-то связанное с уважением к королю? — предположил он, но Нерр помотал головой:

— Любить Бога и исполнять Его волю.

— Точно… — ударил себя по лбу Лернер. — Но, погоди, этот закон ведь так часто нарушают… Неужели всех за это строго наказывают? Банально же, например, чувство зависти или гордости — уже будет преступлением. Как тогда это контролировать?

— Боюсь, это слишком сложно объяснить. — ответил Нерр, но Лернер не унимался:

— Ну хоть попытайся! Я же тоже тайл, к тому же принц я должен понимать, какие законы как действуют в моём королевстве.

Нерр осмотрел Лернера с головы до ног, словно по его виду пытаясь понять, поймёт ли его брат, и, сдавшись, начал:

— Обязанность исполнения воли Бога также лежит и на тех, кто ввёл этот закон, то есть на мне, отце и всём Равенстве. В таком случае мы, объективно, должны простить тайла, нарушавшего закон, если он раскаивается, но простить и отпустить некоторые вещи, сам понимаешь, не всегда удаётся. Разумеется, этот закон не всегда получается исполнять, особенно когда не можешь понять, врёт тайл, притворяется ли… Мы не тайлы крови, мы не можем по взгляду узнать, лжёт тайл или нет, так что приходится полагаться исключительно на факты, профессионализм некоторых детективов и чутьё. То же касается и мыслей, как ты правильно заметил. Да и всё простить, в любом случае, нельзя, это может заставить народ чувствовать себя полностью безнаказанным, и все будут просто творить, что хотят, так что по большей части наказания всё равно следуют даже для тех, кто раскаялся, основываясь на выводах, что если тайл понимает, что совершил что-то ужасное, то он также прекрасно понимает, что правильно будет его наказать. Даже мы, верхи власти, бывает, его нарушаем, но стараемся быть также строги на исполнение закона к себе, как и к народу. Мы даём тайлам пример, и за нами следуют. Также чтобы народ соблюдал этот закон, мы используем специальных тайлов, учащих народ простым истинам, и это действительно работает. Многие тайлы, провинившись, сами приходят и во всём признаются, прося, чтобы их наказали, потому что хотят избавиться от пожирающего их чувства вины и быть прощёнными. Таких, как правило, наказывают не слишком строго.

— То есть для исполнения первого закона у вас действует пропаганда, вбивающая в головы тайлов, что хорошо — а что плохо? — задумавшись, спросил Лернер с сомнением в голосе, ведь в таком случае Пронтариат не даёт тайлам выбора верить в Бога или нет.

— Скорее, озвучивание правды.

— Твои слова звучат, безусловно, красиво, но ты старательно пытаешься скрыть один очень неприятный факт. — сказал Лернер, не веря в то, что заговорил, как Оли.

— Какой же? — безразлично спросил Нерр, на что Лернер попытался ответить без раздражения, которое снова начинало в нём нарастать.

— Вы заставляете тайлов идти за Богом, что я не считаю таким уж правильным. Если бы Бог хотел заставить всех следовать за Ним — Он бы давно это сделал, но Он нас любит, поэтому мы сами можем выбирать свой путь. Вы же, на мой взгляд, идёте совершенно обратным путём, перечёркивая Его идеи.

— Как я и говорил, — ответил Нерр, — Это и правда сложно объяснить. Но ещё ни один тайл в королевстве не высказывался против, так что пока этот закон будет иметь свою силу. Если найдутся протестующие — тогда посмотрим. Сейчас всех всё более, чем устраивает.

Лернер долго размышлял над этим законом, но вскоре они стали подъезжать к месту назначения, и мысли занял настоящий момент. Нерр рассказал Лернеру, что эта деревня представляет из себя множество построек, в том числе домов, фонарных столбов и даже некоторые элементы мебели полностью сделанные изо льда под большим куполом снега. Улицы, дома, особняки и парки — всё сделано из льда и снега, а в самом центре деревни находится небольшое земляное возвышение, на котором растут алые цветы под названием ра́ра, считающиеся главным символом Пеми. Их особенность в том, что они растут в лютейшем морозе, а тепло их губит, при этом они почему-то не могут расти где-либо ещё кроме этой возвышенности. Прошлой ночью деревенские арестовали одного тайла, который уничтожил эти цветы. Уцелел лишь один небольшой цветочек, и теперь на восстановление живого сердца деревни уйдёт не один год. Жители так сильно разозлились на виновника, что захотели его убить, и задачей Лернера является не допустить такой жестокости и уладить конфликт, может даже помочь в восстановлении цветов рара.

Дело не из простых, но Нерр заверил, что те два тайла из Равенства, которых Кла отправил с ними — поехали неслучайно. Один из них лучший детектив королевства, а другой — верховный судья. В городе этих двоих пока замещают, король решил, что отправить их с Лернером будет правильнее, да и им давно нужен был отпуск, так что таким образом получилось выполнить два дела сразу.

Когда карета подъезжала к деревне, её накрыла огромная тень гор, у самого подножья которых располагалась Пеми. Здесь дождя не было, они резко выехали из водяной стены, и через стёкла кареты, преломляясь от стекающих водных струек, засветил опускающийся нардов. Лернер увидел, что здесь кое-где уже лежит снег, только он, на удивление, был не белым, а голубоватым. Лернер сперва подумал, что он стал дальтоником, но Нерр рассказал, что лёд, как и снег, от природы голубой, и он, оказывается, никак не связан с водой. Если нагреть снег, он не превратится в жидкость, а просто испарится, то же и со льдом. В Тайлаге лёд не являлся ни минералом, ни твёрдым состоянием воды, он был чем-то другим, новым и необъяснимым, что также после испарения идёт в атмосферу и, переместившись по небу, выпадает где-нибудь в другом месте, как вода и лава. Вода в этом мире также не имеет твёрдого состояния, как лёд жидкого, из-за чего в Пеми с сильно низким градусом спокойно текут реки. Лёд, являясь большей концентрацией холода, намного труднее заставить испариться. Он является некой противоположностью огню, потому что замораживает всё, что находится рядом и сильно поглощает тепло. Чтобы его испарить, огонь должен быть очень высокой температуры, и чем больше глыба льда, тем выше температура должна быть у огня. Если огонь будет слабым, то он будет гореть, но не даст ни одного процента тепла, даже если к нему прикоснуться, даже если от него загореться, потому что его тепло будет поглощать лёд. Огонь будет разъедать и превращать в угольки то, что заставляет его гореть, но оно не будет подвергаться его температуре, словно огонь просто будет спокойно есть свой обед. Огники питаются теплом, оно для них заменяет воду, ветрянники могут питаться ветром, а лёдников питает холод, и как огник умирает за несколько минут, оказавшись в воде, так и лёдник быстро умрёт, оказавшись у огня. Для лёдников деревня Пеми — настоящий рай, потому что здесь они никогда не будут нуждаться в холоде, тогда как остальным прибывшим тайлам разных стихий здесь приходится не так легко из-за лютого холода. Но, к счастью, в деревне жил один тайл, единственный огник, женившийся на девушке-лёднике, семья которого с радостью согласилась приютить принцев и всё их сопровождение у себя.

Когда карета въехала в деревню, сразу же стало холодно, и Нерр достал для себя и брата тёплые вещи, которые они собрали с собой, сказав, что только в доме этого огника будет тепло, во всех других уголках деревни их ждёт сильный холод. Но даже это Лернера нисколько не смутило. Он не мог оторвать взгляда от окна: огромный город голубого цвета находился под таким же голубоватым потолком. Сколько же здесь было домов, вырезанных умелыми лёдниками, сколько колонн, декораций! Лернер словно попал в ледяной городок, только намного, НАМНОГО больших масштабов, и накрытый сверху таким же ледяным куполом. Где-то располагался каток, на котором толпилось множество лёдников, где-то тайлы продавали замороженную еду… Дети хвастались своими умениями в создании лекенов и соревновались в том, насколько хорошо у них получится создать ту или иную фигурку или полезный предмет. Лёдники при виде кареты принцев радовались и дружелюбно улыбались, а некоторые дети, скользя по льду, провожали их и махали до тех пор, пока им не надоедало. Лернер заметил, что лёд вокруг светится, и Нерр добавил, что при поглощении тепла лёд источает слабый голубоватый свет, а чтобы освещать весь город, однажды один огненный тайл поместил по всему городу, в ледяной пол, колонны, стены и потолки огненные лекены, которые являются вечным источником тепла, и теперь, поглощая их тепло, каждый уголок в деревне Пеми всегда будет сиять.

Лернер словно попал в другой мир. Лёдников в Пронтариате в это время года пока было мало, для них ещё было жарковато, зато, по рассказам Нерра, в холодные сезоны их в Пронтариате было так много, что весь город утопал в их ледяных творениях до прихода тепла, испаряющего все их труды.

Карета остановилась на окраине города, возле очередного ледяного сооружения, которое имело намного более внушительные размеры и было сделано из разных материалов, не только льда. У входа их встретила вся семья: огник с женой и тремя дочерьми-подростками. Когда Нерр с Лернером вышли из кареты, по хозяевам усадьбы было ясно, что они очень рады принимать у себя столь знатных особ. Все пятеро одновременно учтиво поприветствовали принцев кивком, но не могли скрыть широких счастливых улыбок.

— Добро пожаловать в Пеми. — улыбнулся огник. — Спасибо, что приехали так быстро. Дорога была не слишком сложной, я надеюсь?

Лернер, понимая, что Нерр не самый лучший кандидат на ведение светских бесед и выказывания радости и радушия, с улыбкой пожал руку хозяина, положив свою ладонь сверху, как его учили.

— Очень рад встрече. — вежливо сказал он. — Дорога была приятной, спасибо.

— Это хорошо. — ответил огник.

— Прошу прощения, — всеми силами стараясь следовать этикету, которому его никто никогда не учил, и о котором прежде он читал только в исторических рассказах, продолжал Лернер, — Я не уловил вашего имени.

— О, да, где же мои манеры! — смущённо усмехнулся огник. — Меня зовут Очаг, это — моя жена Снежа, а это наши дочери — Вспышка, Снежинка и Тая.

Лернер очень старался произвести хорошее впечатление на хозяев, чтобы его, как принца, запомнили в Пронтариате хорошо, и пусть у него не слишком хорошо получалось, хозяева явно оценили его стремление. С Нерром они также поздоровались, что-то спросив, но тот совершенно не был заинтересован в диалоге и построении дружеских отношений, он лишь пожал им руки, что, к удивлению Лернера, совсем не расстроило семью. Видимо, для граждан Пронтариата его сдержанность и вечная безэмоциональность не является сюрпризом.

— Для нас большая честь принимать вас в своём доме. — ещё раз поклонилась женщина. — Хотя у нас не так роскошно, как в замке, но и нам есть, что предложить. Идёмте, мы вас проводим.

Лернер благодарно кивнул, и они направились в усадьбу. Хозяйка о чём-то без умолку трещала, но Лернеру это наоборот показалось заботливым и милым, к тому же это могло просто оказаться последствием волнения из-за присутствия настолько уважаемых в Пронтариате особ. Внутри усадьба оказалась сделана из древесины и камня, хотя снаружи казалось, что она полностью изо льда. Здесь было не так холодно, но и недостаточно тепло. Видимо, супруги, чтобы существовать вместе, поддерживали здесь определённую температуру, при которой им обоим было бы комфортнее находится друг с другом. Тем не менее, наличие в доме тёплых и холодных комнат всё равно их немного разделяло. Женщина заверила, что их вещи будут доставлены и разложены в кратчайшие сроки по их уже подготовленным комнатам, в которые проводить их она, к сожалению, не сможет, потому что в том крыле, где они разместили гостей, очень тепло, а от такой температуры ей быстро станет плохо, так что комнаты им показали хозяин с одной из своих дочерей. Они сказали, что принцам придётся жить в одной комнате, как и двум другим членам Равенства, прибывшим с ними, комната которых располагалась прямо напротив комнаты принцев, но Лернера наоборот порадовала новость, что они с Нерром будут жить вместе. Несмотря на все странности брата, Лернер всё же хотел узнать его поближе и, может, помочь исправиться, и совместное проживание как раз может пойти им обоим на пользу. Также Лернер вспомнил, что так и не познакомился с членами Равенства, что хорошо было бы скорее исправить.

Сами комнаты, как и сказала хозяйка, не были такими роскошными, к которым уже привык Лернер, но оказались достаточно уютными. Не слишком большие две кровати, тёплый ковёр с иногда поскрипывающим полом, стол с подготовленными заранее бумагами и кисточками, а также несколько ламп с горящими в них небольшими огненными лекенами, которые закрывались специальной чёрной тканью, не пропускающей свет, если потянуть за верёвочку рядом. Небольшой шкаф, который уже скоро будет ломиться от количества королевской одежды обоих братьев, а также в конце коридора хозяева указали на две двери в гостевые ванные, одна с водой, а другая с лавой, которой может пользоваться один из прибывших с ними членов Равенства, являющийся огником.

Лернер, осмотрев комнату, подумал, что смысла задерживаться здесь сейчас нет. Пусть уже и был вечер, ведь дорога заняла весь день, но все они сильно устали от бездельничества, поэтому было бы неплохо под конец сделать что-нибудь полезное, и самым подходящим делом являлось само задание, для выполнения которого Лернера сюда отправили. Вряд ли они смогли бы всё сделать за один вечер, но хотя бы начать было бы неплохо. К тому же в карете они даже поесть успели, поэтому сил было ещё достаточно. Лернер пока имел слишком скудное представление о том, что именно здесь произошло, и чтобы это выяснить, он предложил Нерру поехать, поговорить с тем тайлом, который уничтожил цветы рара. Нерр лишь молча кивнул, и Лернер, собравшись, уже хотел выйти из комнаты, но внезапно столкнулся с каким-то парнем-растенником, взглянув в лицо которого Лернер тут же захотел зайти обратно, закрыв перед ним дверь комнаты. Лицо парня не было уродливым или что-то в этом роде, просто его улыбка… Широкая улыбка с множеством клыков от уха до уха словно была приклеена к лицу этого незнакомца, а малюсенький вечно бегающий зрачок единственного глаза, не закрытого пышной чёлкой, делал его взгляд и вовсе безумным, словно этот тайл совершил что-то столь ужасное, что даже оставило след на его лице, вырвавшись из сознания наружу. Дыхание Лернера замерло, когда это… существо обратило на него внимание. Его суженные зрачки словно дрожали, смотря ему в глаза, а Лернер от какого-то неведомого прежде страха не мог пошевелиться. Тайл резким шагом заставил его прижаться к стенке возле проёма в его комнату, и рассматривая принца, тайл заговорил противно-скрипучим, немного шипящим и высоковатым голосом:

— Блеск, посмотри, я нашёл зверька Оли! Ну что, малыш, страшно без своего хозяина? — он не церемонясь схватил Лернера за щёки и покрутил его голову, осматривая. — Выглядит неплохо, я бы может и поторговался…

Лернер, не понимая, что происходит, рефлекторно схватился за запястье держащего его тайла, сопротивляясь, но не смел ничего сказать, понимая, что дверь в их комнату открыта, и Нерр это слышит. И тут, как Лернер и ожидал, у шеи растенника что-то блеснуло, заставив того отпустить Лернера и отступить к другой стене коридора. Нерр стоял возле него, прижав к шее парня свой меч с голубой рукоятью, после чего громко сказал, хоть в его голосе и не слышались отвращение или злость:

— Знай своё место, Лист. Отец неспроста запрещал тебе приближаться к Лернеру, он знал, что ты выкинешь нечто подобное.

Лернер, смотря на растенника, которого Нерр назвал Листом, пытался понять, кто он. Раз он владеет растениями и находится здесь, значит наверняка прибыл вместе с ними, но выглядел он далеко не как охранник или слуга. Половина нагрудника, от которого словно была отрезана остальная часть, закрывала только его грудь и правое плечо. На плече металл выпирал в сторону в виде немного загнутой вверх дуги, а с этой дуги свисал какой-то кулон. На ногах находились достаточно тонкие и свободные штаны со множеством цепей и, кажется, нечто похожим на наручники, а в высокие до колен сапоги, было вставлено много драгоценных камней. Назад с плеча нагрудника до бёдер свисал кусок белой ткани с каким-то бледным истрёпанным рисунком, разглядеть который было сложно. За его спиной длиной почти от пола и выше головы наискосок тянулось огромное копьё с кисло-зелёным наконечником, имеющем форму вытянутого ромба и с ещё двумя такими же ромбами по бокам, которые словно совсем не держались на оружии, а просто парили в воздухе.

Тайл точно не выглядел как житель Пеми, а броня и оружие давали понять, что он достаточно много сражается, раз даже на такое пустяковое, на первый взгляд, задание поехал в них.

— А вот и питомец короля… — ещё шире улыбнулся растенник. — Неужели хозяин настолько тебя ненавидит, что даже отправил в такую глушь?

Нерра его слова нисколько не задевали. Он всё равно ничего не чувствовал, поэтому упор на злость со стороны парня делать было бесполезно. Нерр даже не стал сильнее давить клинком на шею тайла, лишь холодным тоном сказал:

— Ты знаешь правила моей игры. Три предупреждения — и за решётку. Пусть ты и невероятно силён, но меня тебе не победить, и статус члена Равенства не поможет избежать наказания.

Так он — член Равенства?! Теперь Лернер смог разглядеть, что свисающий кулон на плече — это брошь Равенства, которая даётся только его представителям. Он испугался ещё сильнее. Неужели такой тайл стоит у власти в Пронтариате? Как он вообще туда попал, когда в Пронтариате существует первый закон о послушании Богу?! Сложно поверить, что этот растенник его соблюдает.

Нерр долго вглядывался в глаза парня по имени Лист, словно выискивая там обещание, что тот больше подобного не повторит, и даже не получив от него согласного кивка или даже выплюнутой фразы «ладно», отпустил его через несколько секунд, добавив:

— Первое предупреждение.

И всё же то, что принцы в глазах народа стоят выше других членов Равенства в подобных ситуациях бывает очень полезно. Что бы тут могло начаться, если бы они стали спорить, кто прав, а кто — нет, напоказ выставляя свой титул и угрожая устроить друг другу проблемы.

Лист, запустив руку в густые шелковистые волосы, которые закрывали один его глаз, снова посмотрел на Лернера, и под пристальным взглядом Нерра снова к нему приблизился. Лернер чувствовал себя уже немного увереннее рядом с братом, а Лист, кажется, стал более скромным, хотя его улыбка так ни разу за это время и не сошла с лица, словно была пришита, и как будто даже спит он, широко улыбаясь. Он протянул руку Лернеру и уважительно кивнул, мельком глянув на Нерра, что давало понять, что он это делает напоказ, лишь из-за того, что рядом старший принц.

— Рад знакомству, принц Лернер. Моё имя Лист, я один из членов Равенства, отвечающий за поимку и казнь преступников. Не судите меня по поведению, я всю жизнь общаюсь только с преступниками и Равенством, но когда и те и те мечтают от тебя избавиться, их легко перепутать.

Лернер, желая выстроить доверительные отношения с этим тайлом по просьбе короля, и понимая, что раз он детектив, то, возможно, ещё будет полезным, пожал ему руку, перевернув их ладони.

— Спасибо, что пояснил. — улыбнулся Лернер. — Но я не из тех, кто желает от тебя избавиться.

Сложно было сказать наверняка, лгал ли в этот момент Лернер, потому что с одной стороны он боялся этого растенника, но с другой понимал, что тот будет ему крайне полезен, ведь Кла неспроста отправил его сюда в качестве помощника. Да, наверное, он всё же не желал избавиться от Листа, но тем не менее такой знакомый вызывал у него сильное отторжение.

Лист внезапно рассмеялся, немного раскрыв свои неестественно острые зубы, продолжая сумасшедше улыбаться.

— Ах, Лернер, твоя корыстность и за версту бы сейчас почувствовалась. Но я совершенно не против. Используй меня ради достижения своих идеалов, я ведь ради этого здесь, не так ли?

Лернер удивился такой преданности, ведь минуту назад Лист вёл себя так, словно никто ему не хозяин, и он презирает всю существующую над ним власть, в число которой входит и Лернер. Или же он сейчас говорил так вежливо только из-за присутствия Нерра? Это было самой правдоподобной причиной. Тем не менее, Лернер не хотел обвинять нового знакомого в лицемерии, это могло бы не просто помешать им вместе работать, но и навлечь на Лернера большие неприятности, такие как появление о нём плохих слухов, причиной которых станет сам Лист, и даже подставы и предательства.

— Позвольте вам представить моего младшего брата — Блеска, — сказал Лист, театрально вытянув руку в сторону огненного тайла, который до этого стоял позади, не смея вмешиваться.

Это был очень сильный и высокий огненный тайл, внешность которого говорила о его суровом нраве и жёстком характере. Вечно сдвинутые к переносице брови, смотрящие свысока глаза, руки, сжатые в кулаки, и тяжёлые шаги, сопровождаемые лязгом доспехов. Его вид напомнил Лернеру охранника королевы, второго тайла, которого он увидел в этом мире, и который проводил его в тронный зал. Такой же угрюмый, зачастую стоящий в тени и немногословный, тем не менее представляющий большую опасность для тех, кто захочет пойти против того, кого он защищает.

— Он тоже из Равенства, — продолжал Лист, — Главный судья Пронтариата и мой верный подчинённый, беспрекословно исполняющий любой мой приказ.

У парня была длинная, перекинутая через левое плечо густая коса ярко-рыжих волос, в которой красовалась брошь Равенства. Он посмотрел на Лернера, и принц как будто увидел в его глазах мучительные страдания и боль. Лернера его взгляд немного напугал. Неужели это — то, что чувствует Блеск постоянно? В чём он живёт? Но заметив его испуг, Лист сразу же поспешил ответить на ещё не заданный вопрос:

— Наша жизнь всегда была связана с жестокостью, мы в ней выросли и продолжаем жить, обречённые вечно вычищать грязь из нашего королевства. Я казнил много народу, и это не могло пройти бесследно. В моих глазах застыла жестокость преступников, жадность, беспощадность, свидетелем которых я становлюсь ежедневно, поэтому многие страшатся моего взгляда. А Блеск видел и слышал много историй о несправедливости жизни и мучениях разных тайлов, что также стало частью его самого. В глазах можно легко увидеть, чем тайл живёт, и в твоих глазах я вижу… — Лист наклонился ближе, но на этот раз Лернер не стал испуганно отстраняться, ему, скорее, было интересно узнать, что же Лист там увидит. — Доброта, радость, и страх… Это то, что зачастую испытывают тайлы вокруг тебя. Ну, или люди. — пожал он плечами, давая понять, что тоже присутствовал на вчерашнем собрании Равенства и в курсе о целе Лернера вернуться на Землю. — Не лучший набор для принца, но могло быть и хуже. — в завершение сказал он, так и не снимая с лица улыбку.

Лернеру было не слишком приятно услышать, что многие его бояться, но вспомнив свою жизнь на Земле, где и одноклассники, и даже учителя его постоянно сторонились, боясь заразиться его «молняшкой», как они называли его болезнь, связанную с гипнозом во время грозы, хотя это и не было заразно, он понял, что на самом деле его не ненавидели. Его боялись, оттого и сторонились. Боялись, его необъяснимых способностей, боялись, что он сможет что-то с ними сделать, поэтому и травили, чтобы он чувствовал себя настолько жалким и ничтожным, что никогда бы не посмел что-то им сделать, а лучше даже уехал бы куда-нибудь от них подальше. Страх многих толкает на не самые хорошие поступки, и Лернер, осознав это, почему-то перестал злиться на своих одноклассников и учителей. Ему, скорее, было обидно, что они поддались страху, стали распространять о нём страшные слухи, заглушив совесть и сострадание, и он хотел надеяться, что всё же когда-нибудь они поймут, сколько боли причинили маленькому мальчику и хотя бы больше подобных ошибок допускать не будут.

Лернер пожал руку Блеску, также перевернув их ладони, чтобы побыстрее с ним подружиться, и Нерр рассказал двум членам Равенства, что они хотят пойти к заключённому преступнику, которого так хотят казнить деревенские, чтобы выведать у него, что же там на самом деле произошло и по какой причине он решил уничтожить рара, а также понять, раскаивается он или же нет, чтобы на основе этого назначить ему наказание. Лист, потянувшись, сказал, что они всё равно здесь на неделю застряли, хотя остальные трое думали, что управятся всего за два дня. Лист говорил, что тут всё намного сложнее, пытаясь объяснить, что нормальный преступник скрылся бы с места преступления сразу же, а этого парня нашли рядом без сознания, что тоже заставило принцев задуматься. В словах самого опытного в королевстве детектива, сомневаться было глупо, тем более, что тот уже сделал такой вывод, основываясь лишь на сведениях о том, как поймали преступника, что уже доказывало его профессионализм. Наверняка, узнав больше, Лист сразу же всё раскроет и всех разоблачит.

Лернер не подозревал, что знакомство с членами Равенства будет настолько нетипичным, но в присутствии Нерра Лист и правда вёл себя более-менее адекватно, что давало Лернеру возможность немного расслабиться. Они сходили с холма, на котором располагалась усадьба, к речке, через которую был проложен ледяной мост. На улице и правда было холодно, и Лернер, чтобы немного согреться, приподнял меховой ворот, зарываясь в него носом, и засунул руки в карманы толстого белого пуховика. Мысли были о чём-то нестандартном, простом, при этом они не мешали ему наслаждаться красотой вокруг. Почему-то именно сейчас, идя рядом с двумя новыми знакомыми из Равенства, один из которых несколько минут назад вёл себя с ним очень грубо, он почувствовал такую лёгкость, словно всё вокруг хорошо, и больше ничего его не побеспокоит. Это чувство последний раз посещало его только в тот выходной, когда они с Оли, Капелем, Шумом и семьёй, которая их приютила, отдыхали на озере. В тот момент у Лернера тоже было такое чувство, что всё хорошо. Он ни о чём не переживал, и ему казалось, что он находится очень далеко от смеющихся друзей, будто просто стал наблюдателем, которого ничего не волнует и ничего не тревожит. Который просто… не вмешивается. Тогда это чувство он испытал после ссоры с Оли, когда они уже помирились и настал следующий день. Сейчас он чувствует это, скорее всего, после вчерашнего нервного вечера и ночи, когда в конце всего этого, сегодня утром ему передали счастливую новость. Наверное, это просто часть цикла, которая следует после сильных переживаний, сменившихся сильной радостью. Деревня Лесянка… Как будто он был там очень давно. Дни в Тайлаге шли так медленно, что казалось, будто за один день проходит пять. С трудом верилось, что в Лесянке Лернер был всего 6 дней назад… И Земной недели не прошло.

Чтобы не впасть в уныние из-за того, что семья, тогда приютившая его со спутниками, теперь уничтожена, Лернер стал рассматривать деревню, до оживлённой части которой они уже добрались. Из-за снежного купола здесь никогда не было ветра, никогда не шёл дождь или снег, и никогда не светил нардов, но это не шло деревне в минус, наоборот, это придавало ей уникальности. Она не была похожа ни на одно место, где Лернеру доводилось бывать: хоть тайлы здесь и жили под снежным куполом, но их нельзя было назвать затворниками, отгородившимися от мира. Они были такими же, как и везде, и Лернер, проходя мимо толпящихся здесь лёдников, часто слышал их разговоры о том, что они хотят сделать, когда поедут в Пронтариат, или что их там ждёт. Полгода они жили в Пронтариате, а полгода здесь, в Пеми, и у каждого было как будто два родных дома, два листка жизни, в которых они писали свою историю по очереди. Интересно, наверное, так жить. Хотя поначалу может быть не очень удобно, потому что ты можешь только начать осваиваться в одном месте, как вдруг опять нужно возвращаться туда, где у тебя всё не так гладко, но когда знаешь, что всё равно вернёшься обратно через полгода, а здесь ты можешь жить совершенно по-другому, строить что-то новое, совсем не похожее на то, что было там, это помогает вовремя менять обстановку, не зацикливаться на чём-то одном и не застаиваться долго на месте. В Пеми ты можешь быть самым богатым, известным и популярным, а в Пронтариате, например, тебя будут считать странным, и это словно даёт возможность прожить две жизни вместо одной, попробовать развиваться в нескольких направлениях и отдыхать от того, что наскучило, переключаясь на что-то другое. Это даёт взглянуть на себя, на других с разных ракурсов и ощутить все вкусы этой жизни, что, наверное, прекрасное решение, хотя некоторые, бывает, выбирают что-то одно.

Лернер любовался сооружениями, статуями, которых здесь было полно на каждом шагу, и даже видел, как лёдники создают очередные шедевры, в хвосте держа лекен, а руками придавая льду форму, словно он был мягкой глиной, после чего брали другой заранее заготовленный лекен рядом и пальцами словно по маслу вырезали на этом льду узоры или отрезали какие-то части. Лернер был в полном восторге от того, насколько много здесь живёт творческих тайлов, чья голова не забита расчётами доходов и вырабатыванием военных стратегий, как у Оли с Нерром. Они жили в удовольствие, создавали что-то новое и прекрасное, что остальные не так ценили, но всё же они были счастливы, чего нельзя было сказать, например, о Нерре… Что, если работа машины расчётов на самом деле ему не нравится, и он делает это просто потому, что ему приказали? А ведь он даже не поймёт, что ему это не нравится, если не научится прислушиваться к себе…

Всю дорогу Лист пытался разговорить Нерра, разузнать о жизни подле короля и что значит ни в чём не нуждаться. По этим вопросам Лернер понял, что не все члены Равенства так богаты, как Оли, хотя оружие, доспехи и одежда у Листа была не сказать что дешёвые. Возможно, он просто не умеет правильно распоряжаться деньгами и быстро просаживает всё куда-нибудь, а потом голодает.

— Ну вот смотри, — говорил Лист, — Если ты, допустим, получил приказ от короля, но понял его неправильно и выполнил, соответственно, не то, что он от тебя требовал, то как в следующий раз не допустить подобного? Ты же не можешь каждый раз как дурак уточнять, что значит та или иная фраза, а то, что ты чего-то не понял — ты никак не угадаешь, потому что ты будешь думать, что понял всё правильно.

— Отец не даёт непонятных приказов. — невозмутимо ответил Нерр.

— Ну вот пока, может, такое и не случалось, — не унимался Лист, — А если случиться однажды, ты сможешь это предотвратить?

— Такого не случится. — продолжал настаивать Нерр. — Я знаю отца, его планы и намерения, потому что всегда присутствую при их обсуждении, а значит соответствующие приказы рано или поздно поступят, и даже если прозвучат они двусмысленно, король будет знать, что я всё пойму, потому что зная его, я знаю, чего он хочет.

— Яяясно. — заговорщически протянул Лист и посмотрел на Блеска. — Значит, чтобы точно исполнять приказы, нужно всего-то отлично знать своего начальника. А ты что, плохо меня знаешь, братишка? Или ты просто тупой?

Лернер поморщился. Ему было крайне неприятно находиться в обществе такого тайла, который, кажется, даже с собственным братом иногда общается, как с преступником. Он говорил, что все с ним общаются так, словно хотят от него избавиться. Неужели Блеск такой же? Или Лист просто не считает его за тайла, с которым можно пообщаться? Вопреки ожиданиям Лернера, на вопрос Листа Блеск ответил:

— Если ты считаешь меня тупым, значит так оно и есть.

Лист в ответ лишь рассмеялся, явно чувствуя во фразе брата своё превосходство, а Лернеру стало тошно от того, что такие тайлы стоят чуть ли не на вершине власти. Как король вообще их туда поставил? Они же не только на Равенство и народ распространяют свои идеалы о подчинении, но и друг на друга, демонстрируя это при любом удобном случае и преподнося это как «настоящую дружбу и взаимопонимание». Лист точно был не в своём уме, иначе его поведение объяснить не получалось, а Блеск просто безвольная, сильно подавленная жертва абьюза. Хотелось бы как-то ему помочь, но тот, кажется, даже не понимал, что что-то не так, во всём и всегда слушаясь старшего брата, который выглядел даже слабее его самого.

Через какое-то время они всё же дошли до центра деревни, где перед ними предстало само место преступления: огромная дыра в потолке снежного купола, в которую ветром периодически заносился снег, и от которого продолжали иногда откалываться огромные куски льда, падая прямо на небольшой земляной холмик с задавленными красно-розовыми цветами с бирюзовыми стеблями, лишь один из которых, растущий на краю, остался жив. Лёд вокруг из-за осколков глыб был сильно поцарапан, а тайлы обходили это место стороной, боясь повредить улики. Лернер попросил спутников поторопиться, но на удивление Лист высказал предложение разделиться. Они с Блеском пока могли осмотреть преступления, собрав все необходимые сведения и улики, чтобы лёдники могли как можно скорее приступить к восстановлению купола и цветов, а Лернер с Нерром сами допросят заключённого. Лернер кивнул, понимая, что так действовать будет грамотнее, и они с Нерром вошли в большое здание, украшенное множеством лент и стоящее ближе остальных к площади. Это было здание главного управления. Здесь их почему-то даже не встретили. Войдя внутрь, братья поняли, что холл пуст, а с верхних этажей резко раздались звуки ударов и крики.

Несложно было догадаться, что именно в той стороне находился заключённый, над которым, похоже, издевались жители деревни за уничтожение символа Пеми, и Лернер с Нерром подорвались с места, желая прекратить насилие. За этим они были здесь — назначить справедливое наказание заключённому, не дав жителям деревни его убить. Сердце забилось быстрее от бега, от которого Лернер уже отвык, прохлаждаясь в колеснице Оли и замке, но это не было помехой. Лернер понимал, что, видимо, даже в главном центре управления Пеми тайлы желают смерти заключённому. Даже органы власти этой деревни были настроены против преступника настолько, что желали от него избавиться.

Нерр с ноги вышиб дверь, в мгновение оказавшись возле главы деревни, который злым взглядом наблюдал за избиением молодого парня, закованного в наручники с какой-то толстой перекладиной между запястьями, не позволяющей ладоням соприкасаться, чтобы создать лекен. Глава, услышав грохот от падающей двери, которая чуть его не задела, с раздражением обернулся, не представляя, что сделает с тем, кто ему помешал, но в этот момент Нерр резким выпадом вперёд создал иллюзию того, что хочет воткнуть лезвие в ему в лоб, остановив меч в миллиметре от кожи главы, который, увидев приближение лезвия, в ужасе отшатнулся назад словно от удара. Два охранника, избивающие парнишку, остановились и даже сделали пару шагов в сторону Нерра, желая обезвредить того, кто решился напасть на главу, но признав в нём принца, остановились, смотря на него со страхом и частичкой злости от того, что он их прервал. Они прекрасно знали, зачем Нерр прибыл сюда, и понимали, что им теперь тоже не избежать наказания за избиение преступника. Наверняка они думали, что после долгой дороги принцы утомятся и придут только завтра, так что сейчас их ждал сюрприз.

— Вон из комнаты. — скомандовал Нерр охранникам, качнув головой в сторону выхода, и те, нехотя уважительно кивнув, вышли за дверь, чуть не сбив задыхающегося от непродолжительной, но очень быстрой пробежки Лернера, который перед самой комнатой не выдержал и упал на четвереньки. Он давно не занимался спортом, прокачивая лишь свои умственные способности, так что сейчас просто помирал, пробежав всего пару этажей и несколько коридоров.

— Ваше Просветление! — дрожащим от страха голосом заговорил с Нерром глава деревни. — Как хорошо, что вы пришли! Я как раз заметил, что охранники избивают преступника и поспешил остановить их, но…

— Следующие два дня ты проведёшь в карцере, как те двое, ты меня понял? — приказным тоном скомандовал Нерр, совершенно не выражая злости и смотря на главу деревни привычным пустым взглядом.

Тот нервно сглотнул и кивнул. Нерр убрал меч, велев ему подождать их снаружи, и глава, опустив голову, поплёлся к выходу. Нерр встал возле проёма, у которого теперь лежала слетевшая с петель дверь, чтобы заключённый не сбежал, и кивнул кое-как отдышавшемуся Лернеру, позволяя начать допрос.

Лернер, подняв голову, посмотрел на преступника. Тот совершенно не выглядел как злоумышленник, который хотел навредить деревне или отомстить кому-то. Он сидел, зажавшись в угол, и рыдал от боли после избиений. Он был грязным, очень худым, с длинными волосами, а в глазах читалась такая открытость и доброта, обладая которой, казалось, невозможно совершить нечто подобное. У Лернера сжалось сердце. Он не мог смотреть на то, как ужасно жители деревни обращаются с лёдником, который, быть может, отработав ущерб и вытерпев наказание, сможет вернуться к нормальной жизни. Каждый может измениться, признать ошибки и раскаяться, и этот парнишка, кажется, уже тысячу раз пожалел о содеянном и проклял себя за это, если вообще был виновен.

Лернер помог лёднику встать и усадил за стол, стараясь говорить с ним максимально спокойно, чтобы его не напугать, и чтобы тот рассказал, что произошло ночь назад. Но напуганный, рыдающий от страха и боли парень лишь помотал головой, вытерев рукой кровь, вытекающую из сломанного носа.

— Вы всё равно мне не поверите. Никто не верит. — он говорил дрожащим голосом, а всего его трясло то ли от пережитого стресса, то ли от голода. Он схватился за голову, как позволяли наручники, и снова всхлипнул, и этот звук казался немного глухим из-за повреждённого носа. — Все говорят, что это всего лишь легенда, но я… Я видел её!

— Кого ты видел? — с сочувствием, но всё же заинтересованно спросил Лернер, всей душой надеясь, что у парня хватит сил рассказать о произошедшем ещё раз, хотя, видимо, как раз после того, как он рассказал, его сейчас и избили, раз это произошло в комнате для допроса, а не в камере.

Парень ожидаемо вновь покачал головой.

— Нет, я не хочу… Чтобы меня снова били. — в подтверждение мыслей Лернера ответил он. — Не хочу выглядеть ещё большим глупцом. Просто уже назначьте мне наказание и прекратите меня мучить.

Он будто уже молил о любом наказании, лишь бы больше не переживать побоев, но Лернер не собирался так быстро сдаваться. Подозрения Листа могли оказаться правдивыми. Возможно, этот парень на самом деле ни в чём не виноват, а допустить, чтобы наказали невиновного, Лернер не мог. Это задание ему дали не просто так. Наверняка король тоже понимал, что тут всё сложнее и глубже, чем кажется, и чтобы со всем разобраться, нужно упорно копать, так что Лернер, понимая, что он сейчас на самом деле является принцем и имеет огромную власть, выдохнул, подготовившись говорить, и начал:

— Послушай, то, как отнёсся к тебе глава деревни и как относится вся деревня — непростительно. Я здесь для того, чтобы не допустить твоей смерти и защитить тебя. Ты можешь продолжать хранить молчание, но я приехал сюда от лица самого короля Пронтариата лишь с одной целью — во всём разобраться, найти виновных и проследить, чтобы они получили по заслугам. Король очень не хочет твоей смерти, он хочет помочь тебе, и если ты отказываешься от этой помощи, то не думай, что я просто оставлю всё как есть и уйду. Мне дали чёткое задание, и я намерен его выполнить. Я продолжу докапываться до истины, и рано или поздно всё узнаю. У тебя есть возможность ускорить этот процесс, помочь мне и самому королю поймать виновных и обеспечить тебе защиту, но пользоваться этой возможностью или нет — решать тебе.

Лернер снова выдохнул, замолчав, и понимая, насколько же круто это сейчас звучало. Пообщавшись с такими деятелями, как Оли, Нерр и король он кое-чему от них научился, и наконец хоть где-то это могло принести свои плоды. Впервые он чувствовал себя настоящим принцем, представителем королевской семьи, знати, и он впервые так сильно был рад носить подобный титул. Всё равно это ненадолго, всё равно скоро он вернётся на Землю, и всё будет хорошо. Это временные трудности, временные приключения, в которые ему напоследок позволили окунуться, за что Лернер был безмерно благодарен.

Заключённый снова вытер вытекающую из носа кровь и всхлипнул, смотря в пол и обдумывая слова Лернера. Безусловно, эта речь произвела на него впечатление. Он посмотрел в глаза Лернера и спросил:

— Вы обещаете, что меня больше не побьют до вынесения приговора?

Лернер с серьёзным видом кивнул.

— Я обещаю, что больше к тебе никто не притронется.

Парень какое-то время вглядывался в глаза Лернера, выискивая там подтверждение его словам, и, опустив взгляд на стол и ещё раз всхлипнув, наконец, начал свой рассказ.

— В ту ночь я поздно возвращался домой. Вся деревня уже спала, и я шёл мимо площади с цветами рара. Я шёл, смотря вниз землю, и заметил, что на площади как-то слишком ярко, а от меня тянется какая-то новая, очень чёткая тень. Я поднял голову и увидел, что в самом центре клумбы рара лежит лекен. Но не просто лекен, а… Лекен молнии. Настоящий, с застывшей молнией внутри! Я был в шоке, когда увидел это, но вдруг позади раздался чей-то смех. Я обернулся и увидел её… Девушку, такую красивую, с белой шерстью и длинными белыми волосами, в тонком белом платье до пола. Она словно светилась белым сиянием, а синеватый оттенок льда не оставался на ней, словно она была ненастоящей. У неё отсутствовали глаза, вместо них зияли две огромные чёрные дыры, что делало её и самой прекрасной и самой ужасающей девушкой, которую я только видел. Она легко посмеивалась, прикрывая рот рукой. Я знаю о ней совсем немного, как и все, наверное, но точно знаю, что каждый в Пронтариате слышал о девушке, владеющей молнией. Никому неизвестно ни её имя, ни добрые или злые у неё намерения, даже существует ли она сказать точно никто не может, но все знают, что она очень красивая. Если бы не глаза, она была бы самым красивым существом на планете, ей, наверное, поклонялись бы как Богу или королю… А также всем известно, что у неё прекрасный голос, и что отсутствие глаз на самом деле делает её слепой.

Она как будто не знала, что я нахожусь рядом с ней, оно и понятно, она же не видит. Посмеиваясь, она вытянула руку вперёд, водя ей из стороны в сторону, словно что-то ища, и стала медленно ко мне приближаться. Я безумно испугался, максимально тихо отошёл в сторону, надеясь, что она не меня ищет и не заметит моего присутствия, несколько раз протёр глаза, думая, что это всего лишь видение, но я действительно видел её. Она пошла дальше, в сторону клумбы, где, видимо, оставила свой лекен, и именно его и искала, но как только до клумбы ей остался всего один шаг, сверху прогремел взрыв. Огромные куски льда посыпались с потолка, и я, боясь, что она пострадает, кинулся ей на помощь, но потерял сознание, видимо, получив льдом по голове. Когда очнулся, меня уже заковали в кандалы, толпа скандировала, что я преступник и уничтожил их цветы, а я всё пытался разглядеть среди завалов ту девушку, но, как мне сказали, ни девушки, ни лекена они не нашли. — парень вздохнул. — Хочу верить, что она в порядке. Возможно, она забрала свой лекен и ушла, я не знаю… Но я точно ни причастен к взрыву и уничтожению рара, хоть и понимаю, насколько глупо и неправдоподобно звучит моя история.

Лернер был в шоке. Он, конечно, понимал, что рассказ может показаться ему нереальным, но именно он, именно Лернер находил в нём истину. Слепая, очень красивая девушка с прекрасным голосом, владеющая молнией… Не её ли голос слышится в грозу? Не она ли говорит с ними при создании лекена и мучает своей бесконечной болтовнёй Нерра? Не её ли голос привёл Лернера в Тайлагу? Что, если всё на самом деле намного, намного сложнее, чем можно даже предположить? Что, если этот парень говорит правду, и у Лернера наконец-то появился шанс докопаться до истиной природы голоса, источник которого никто никогда не видел?

Нерр был непроницаем. Либо его совсем не тронула эта история, и он даже не попытался связать её с голосом молнии, либо он уже слышал эти показания и успел их обдумать и переварить, либо вовсе не верил несчастному парню.

— Спасибо большое. — улыбнулся Лернер, постаравшись сделать это максимально спокойно, чтобы у заключённого не возникло ощущение, что над ним смеются или не доверяют. — Я обещаю со всем разобраться как можно скорее.

Он встал из-за стола, и собрался уходить, а Нерр жестом подозвал с другого конца коридора других охранников, чтобы они отвели заключённого в камеру.

— Постойте, — остановил Лернера парнишка, — Скажите… вы мне верите?

Нерр, явно тоже желая узнать на этот вопрос, посмотрел на брата, пока тот судорожно соображал, как правильнее будет ответить. Он не хотел, чтобы его посчитали наивным фантазёром, верящим во всё, что ни скажи, но и солгать о том, что он не верит в рассказ заключённого, он не мог. Да и к тому же, он представлял, как тому будет плохо сидеть в заточении, понимая, что никто ему не верит и не вступается за него, так что, пока охрана не пришла и не услышала его, Лернер сказал:

— Да. Я тебе верю.