Где-то вдалеке защебетали птицы, разнося свою неземную песню по свету. Лучи от светила стали робко пробираться в открытые окна и заливать светом всё, что было им доступно, не спрашивая разрешения. Животные просыпались после долгой спокойной ночи и шли к водопою, чтобы побыстрее перекочевать в другое место, где бы их не выследили хищники или охотники. Насекомые начинали работать, добывая припасы для своих сородичей и строя или же прорывая свои домики. Деревья, иногда покачиваясь, зашелестели листвой, как только к ним приблизилось мимолётное прикосновение ветра. Они как будто потягивались после долгого сна, и теперь мирно наблюдали за жизнью, кипящей вокруг. Цветы распускали свои бутоны, впитывая тепло и благодаря каждый кусочек света за то, что он обратил на них свой ласковый взор. Даже вода в реках, кажется, стала течь быстрее и более шумно. С приходом утра жизнь продолжала своё движение после небольшого перерыва. Всем хотелось в этот день успеть что-то сделать, что-то закончить и перейти на следующую ступеньку жизни. Цели были у всех, и все в этот день хотели их осуществить.
Для Лернера это утро было спокойнее обычного. Его спутники никуда не торопились, не собирались вновь успеть проехать какое-то расстояние до следующего привала. Сегодня был выходной. Один из немногих, которые бывают у них в жизни. В доме царила какая-то ленивая и неторопливая атмосфера. Все хорошо выспались и за завтраком обсуждали, чем заняться. Каждый хотел сделать сегодня одну из двух вещей: либо провести день в полнейшем спокойствии, либо провести его весело, и за столом неторопливо шёл спор о том, что из этого выбрать. Жара с утра никто не видел, по словам Цунами он ещё до рассвета ушёл гулять по лесу в поисках вдохновения для своей баллады, так что сейчас их осталось только пятеро. Капель настаивал на пикнике возле озера, которое находилось недалеко от деревни, и купании, а Рости хотел поохотиться на о́рбана, такое дикое животное, по описанию похожее на хорька с рогами барана, хвостом кролика и по размеру немного больше кошки. Как Лернер позже узнал, его рога очень дорого стоили и являлись ценным трофеем. Их обрабатывали и выжигали из них разные фигурки, как в резьбе по дереву, только рога было невероятно сложно поцарапать, и форму им придавали не с помощью ножей и пил, а с помощью огня. Рог орбана был единственным, который при соприкосновении с определённой температурой менял свою форму и плавился, как масло, сразу приобретая какую-то форму. Причём чем выше температура, тем интереснее форму примет рог. Орбаны используют свои рога для того, чтобы определять температуру вокруг себя, так как кожей они её не ощущают, это чувство у них вытеснил слух. Орбаны слышат кожей, оттого их рога являются такой редкостью: эти зверьки за несколько километров могут услышать ползущего по дереву жука или же хлопанье крыльев бабочки, поэтому ловить их, даже при помощи хитрости, весьма затруднительно.
— Я вчера перед сном прогуливался по окрестностям и видел его гнездо на дереве. Ошибки быть не может, он точно живёт в этих лесах. — утверждал Рости, доедая свою порцию ореховой каши и переходя к лепёшкам с каким-то необычным вареньем. — Ты только представь, сколько мы сможем получить, если продадим её в Таймире! Таймирцы не вылезают из своего города, наверняка такая диковина многим богачам придётся по вкусу.
— Это бессмысленно! — вскинул руки Капель, — Поймать орбана практически невозможно, лишь четыре тайла за все времена смогли поймать их живыми, а остальным просто повезло, что они нашли рога уже мёртвых до того, как они обратились. Ты не учитываешь статистику. Сколько тайлов за всё время пытались их поймать, и у скольких получилось? Их выслеживают годами, а ты хочешь его поймать за один день!
— Ты, верно, забыл, что именно я когда-то был одним из этих четырёх, которым удалось поймать живого орбана. Я хорошо осведомлён о его возможностях и манёврах и смогу его поймать. — скрестил руки на груди Рости, отложив лепёшку, и откинулся назад, высокомерно смотря на Капеля, понимая, что он одержал в этом споре победу. Этими словами он окончательно дал понять, что если никто не хочет с ним идти, он сделает всё сам. Капель печально вздохнул.
— Ладно, тебя не переубедишь. Бегать за орбаном весь день, а потом прийти ни с чем — будет печальным выходным. Я предлагаю вариант, который в любом случае доставит удовольствие, и в котором нет выигрыша и проигрыша.
Рости опустил взгляд. Гордость не позволяла ему согласиться с Капелью и пойти вместе со всеми на озеро после того, как он так настойчиво отстаивал свою позицию, хотя он, наконец, понял, что Капель прав. В конце концов он встал и из-за стола, вытер рот салфеткой и громко произнёс:
— Тогда после полудня я к вам присоединюсь, если мне так и не удастся подобраться к орбану.
Перед выходом он искренне поблагодарил Цунами и Дыма за завтрак, собрал вещи для охоты и ушёл. Дальше за столом поднялась тема о том, чем можно будет заняться на озере. Шум помогал Цунами готовить с собой еду, а Оли с Капелью о чём-то шептались с улыбками на лицах, будто вот-вот расхохочутся.
Также за столом завтракали Цунами, Дым и трое их детей, два мальчика — Уголь и Океан — и самая старшая девочка — Лава. Им было по 6 лет, а Лава была старше своих братьев-близнецов на 3 месяца. Дети были очень рады гостям и задавали им много вопросов, на которое те с радостью отвечали.
Семья Дыма тоже решила пойти с Оли и его друзьями на озеро. Хоть Дым и его сын с дочерью не могли насладиться купанием в воде, но они хотели повеселиться на песке и провести время с Оли, по которому так соскучились. Цунами и Дым были его хорошими друзьями, и они всё никак не могли наговориться, расспрашивая о его работе и опасных ситуациях, в которых он побывал. Лернер же просто молча наблюдал за всем происходящим, стараясь запомнить этот момент на всю жизнь, отложить глубоко в памяти и возвращаться к нему на Земле. Именно такие моменты раз за разом заставляли его задаться вопросом — среди людей ли его место? Может Оли прав, и на самом деле Лернер сейчас дома? Если бы весь этот мир был страшным и жутким, он бы, не сомневаясь, каждую свободную минуту искал бы выход, но здесь была какая-то собственная райская атмосфера, из которой так не хотелось уходить… Лернер заметил, что он много думает об этом мире, о Тайлаге. Он строил планы, что бы хотел успеть здесь сделать, увидеть и узнать, задавал вопросы, интересовался… И лишь небольшая часть разума твердила, что он не успеет, что на это понадобится вечность, которой у него нет. Он одновременно желал, чтобы пока он здесь, всё было весело, спокойно и хорошо, и одновременно ненавидел эту атмосферу, понимая, что она заставляет его задумываться о своём месте ещё раз, снова и снова…
Спустя какое-то время они все вместе шли по лесной тропинке к озеру. Оно находилось за лесом, рядом с полями, на которых деревенские выращивали овощи, фрукты, ягоды, зерно и орехи. Лесные пейзажи вокруг завораживали. Деревья отличались от Земных — были выше, ярче, красочней и имели в себе как будто больше творческого беспорядка, что в итоге складывалось в один большой шедевр. Ребята о чём-то болтали и смеялись, дети рассказывали о каких-то своих здешних друзьях и событиях, в которых они оказывались, Дым с Цунами влюблённо переглядывались, смотря на детей, а Лернер шёл позади всех, смотря на эту картину в целом и запоминал, мысленно с этим миром прощаясь. Скоро он приедет в Пронтариат, где получит много ответов, познакомиться со своей родной семьёй, а потом сбежит на поиски своего дома и вряд ли когда-то сможет побывать здесь ещё раз. Это напоминало какой-то короткий отпуск. Да, со своими причудами и сложностями, но всё равно, если задуматься, всё происходящее здесь было далёко от его привычной жизни. Это просто мимолётное приключение, которое скоро закончится. Как просмотр фильма или прочтение книги… Ты туда погружаешься, получая море эмоций и пищу для размышлений, но рано или поздно это заканчивается, и приходится снова возвращаться в свою жизнь, свою реальность… Наверняка каждый хоть раз ощущал нечто подобное. Когда в один момент внезапно понимаешь, что всё, происходящее вокруг — не важно. Эти мысли могут как утешать, так и вгонять в депрессию, но зачастую они даруют какой-то покой на сердце. Тебе ни хорошо, ни плохо, ты просто спокоен. Сложно описать это чувство и сказать, насколько оно правильное. Оно просто иногда есть, и с этим ничего не поделаешь.
— Да он оглох, по ходу… — с усмешкой заметил Капель, но Оли махнул на него рукой и снова обратился к Лернеру:
— Как чувствуешь себя?
— Лернер, ты какой-то бледный… — заметил Шум, и все дружно рассмеялись.
— Очень смешно. — с улыбкой ответил Лернер, протерев одним коротким жестом своей белой шерстяной руки глаз, словно после долгого сна возвращаясь в окружающий его мир.
Они уже подходили к озеру, и впереди начинали виднеться бескрайние поля, по ступенькам уходящие вверх, к огромной горе. На них уже работали тайлы из деревни в широких шляпах и тонкой одежде, отгородившись от палящей жары. Вокруг было так много воздуха, природы… Хотелось дышать ещё глубже, распахнув своё сердце перед этой красотой, захватить этот мир в крепкое объятие и просидеть здесь всю оставшуюся вечность.
На удивление других отдыхающих возле озера не оказалось. Подойдя к нему, по пути зачерпнув по несколько граммов песка в сандали, все стали располагаться. Постелили лежаки, поставили тент, разложили еду. Капель и мелкий парнишка Океан первыми нырнули в воду прямо в одежде. Для водных тайлов вода и плавание как будто были смыслом всей их жизни. Дым даже рассказал про одного тайла, который когда-то покинул Пронтариат только для того, чтобы найти океан и жить в нём. Вода блестела в лучах светила, а песок обжигал кожу даже через шерсть. Лёгкий тёплый ветерок давал лишь больше желания поплескаться в прохладной воде, но Лернеру было хорошо и на пляже. Он наблюдал за Капелью и Океаном, которые, превратив свои ноги в русалочьи хвосты, играли в подводные догонялки, пользуясь лекенами, чтобы ускоряться, слушал нескончаемую болтовню Шума, который спорил с Лавой о том, какое из блюд, которые при них были, полезнее, смеялся над шутками Оли, рассказывающего Цунами и Дыму о своих бесконечных приключениях. Этот день в одно короткое мгновение стал идеальным. Правда, не хватало холодного Рости и мечтательного Жара. Их присутствие могло бы добавить веселья. Лернер, сидя на песке, закрыл глаза и позволил ветру потрепать его шелковистые волосы. Сейчас ему не хотелось ни о чём думать. Всё вокруг было прекрасным. Всё щекотало его душу, заставляя улыбаться и проникаться событиями. Он забыл о том, что он вдали от дома, забыл о Таймире и о встрече с отцом и братом. Ему это было не интересно. Всё, чего он хотел в этот момент — наслаждаться жизнью. Да, всё здесь так скоротечно, так далёко от реальности, в которой он 18 лет жил, но это не значит, что нужно это пропускать, не воспринимая всерьёз. Это значит, что нужно ловить каждый момент, дабы сохранить его в своих воспоминаниях, выделив каждому отдельную полочку в своём сердце. Бесконечный поток мыслей внезапно утих, и всё, что он сейчас чувствовал — умиротворение.
— Нет! Спасите! — раздался громкий возглас Шума.
Лернер вновь посмотрел на озеро и увидел, как Капель старательно пытается затащить Шума в воду, который изо всех сил вырывается и кричит, помогая себе крыльями и пытаясь улететь. Брызги летели во все стороны от того, как они барахтались, а Оли с остальными в голос смеялись. Дым с Углём и Лавой спрятались за полотенцами, чтобы на них не попала вода, и тоже, наблюдая за этой ситуацией, посмеивались. В конце концов Капелю удалось заставить Шума нырнуть в воду, но тот сразу вырвался и ползком вылез на берег, тяжело дыша, а потом, окончательно вымотавшись, уткнулся лицом в песок. Оли снова разразился громким смехом, а Шум вскочил, как ошпаренный, и стал откашливаться и протирать глаза. Всё его лицо, тело и крылья были усыпаны налипшим на шерсть песком, и это смотрелось очень смешно.
— Кхе-кхе, неужели нельзя было предупредить, что, кхе, через песок дышать нельзя?! — от этих слов всем стало ещё смешнее.
Шум пытался отряхнуться, но ничего не помогало. Он ругал Капеля за то, что тот потащил его в воду, но и тот тоже улыбался, смотря на попытки Шума стряхнуть с себя песок и высушить шерсть. В воздухе витала такая лёгкость, как будто они все давние друзья и просто выбрались куда-то на природу. И не важно, что с Цунами и Дымом все, кроме Оли, вчера только познакомились, а с их детьми вообще сегодня. В этот момент было чувство, что никакой опасности в мире не существует и никогда не существовало. Как будто всё в мире на один день стало весёлым и беззаботным, тоже взяв выходной. Как будто Бог привёл их именно в эту семью потому, что знал, что здесь все будут себя чувствовать, как дома, и гости, и хозяева. Никто не чувствовал ни тревоги, ни напряжения, ни грусти, ни злости. Все были полностью расслаблены и наслаждались тем временем, которое было им дано. На секунду Лернер даже взглянул на своих спутников другими глазами. Как будто это снятие напряжения показало их истинную сущность, их истинную доброту и беззаботность, о которой они, наверняка, долго мечтали, но совсем забыли, каково это — веселиться, постоянно работая, чтобы спасать тайлов из Таймира и вечно боясь, что их раскроют и убьют. Сегодня они были другими. Сегодня они не были скованы своими страхами и серьёзностью. Они как будто на какое-то время превратились в смеющихся, резвящихся детей, совсем позабыв о том, кем должны быть. Лернер видел их и понимал, что они, наверное, ещё нескоро снова ощутят это чувство. Это одновременно и грустно, и радостно, ведь этот выходной действительно стал для всех них особенным и незабываемым, хотя и был таким простым…
После того, как все немного успокоились, Оли внезапно указал пальцем на Лернера.
— Он следующий.
Капель медленно повернулся к Лернеру и стал выходить из воды, направляясь к нему. Его походка могла бы быть устрашающей, если бы он весело не улыбался. Лернер, поняв, что сейчас произойдёт, стал пятиться назад, с улыбкой говоря:
— Нет, погоди, у меня белая шерсть, из-за песка она станет жёлтой, как у Жара…
Капель с той же весёлой улыбкой дёрнул бровью:
— Ты считаешь, что я, тайл воды, не смогу избавить тебя от песка?
— Но Шум ведь… — хотел сказать Лернер, но Капель, остановившись, обернулся на Шума и сказал:
— Нет, Шуму так даже больше идёт.
Шум, услышав это, топнул ногой:
— Эй!
Лернер, поняв, что у него сейчас единственный шанс сбежать, резко встал, развернулся, со всей силой отталкиваясь от мягкого песка, который разлетелся во все стороны, и побежал прочь, но не успел и пяти шагов сделать, как Капель его схватил, прижал к себе и потащил в воду. Лернер, смеясь, пытался выбраться, затормозить ногами, но предательский песок был слишком сыпучим, и ничего не помогало. Все вновь стали смеяться. Капель затащил Лернера в воду и стал уходить глубже, дабы хоть на секунду погрузить Лернера в воду с головой. Лернер продолжал сопротивляться, брызгаться в разные стороны, но это уже не имело никакого смысла, ему просто было весело. Когда Капель резко взял его в охапку и вместе с ним нырнул под воду, Лернер, почувствовав, что хватка соперника ослабла, быстро вырвался, проплыл куда-то вглубь озера и там всплыл на поверхность. С улыбкой он посмотрел на удивлённого Капеля и сказал, понемногу спиной вперёд отплывая всё дальше и дальше от берега.
— Спорим, ты не сможешь меня догнать? — весело спросил он, и Капель, как настоящий водный тайл, уже хотел принять вызов, ведь был полностью уверен в своей победе, как вдруг кто-то схватил Лернера за руку.
— Я его поймал! — радостно воскликнул Океан, один из сыновей Цунами и Дыма.
— Эй, это против правил! — смеясь, стал отрицать Лернер, брызгаясь в него водой, и пытаясь высвободиться, но через несколько секунд с другой стороны Лернера перехватил Капель, и, с помощью хвоста за несколько секунд отплыв на приличное расстояние от мальчика, крикнул:
— Он мой! Не отберёшь!
— Не будь так уверен! — ответил Океан и помчался за ними.
Да, этот выходной выдался прекрасным. Весь день они провели на озере, веселясь и болтая. Оли тоже успел искупаться, а к полудню пришёл Рости. Дети быстро полюбили его за его холодность и пытались всячески развеселить, а он всячески пытался от них отвязаться, хотя позже и признался, что с ними ему весело. Когда стало вечереть, Дым развёл огонь и стал для всех жарить своё фирменное блюдо — тра́пту. Такое название он выдумал сам. Оно готовилось из водорослей кину́, мохнатых грибов и овощей та́ны, которые по вкусу практически идентичны с картофелем. Водоросли для тра́пту нарвали со дна озера Цунами и Океан, овощи по счастливому стечению обстоятельств предоставили фермеры, которые работали в здешних полях, а грибы насобирал Рости, пока искал орбана. Кстати, как и предупреждал Капель, он не смог его поймать, а то самое гнездо на дереве оказалось заброшенным. За разговором Лернер поделился, что не переваривает мясо и рыбу, и что его тошнит даже от их запаха, и был удивлён, когда ему сказали, что все тайлы такие.
— Я не слишком хорошо знаком с людьми и с их культурой, — отвечал Капель, — Но мы, тайлы — не хищники, и убиваем животных только в том случае, если они на нас нападают. Если бы я увидел, что какой-нибудь тайл заносит нож над беззащитным цо́нем, я бы первым воткнул нож в этого психа. У нас есть такой закон: «Убил животное — стал животным». Когда на тебя нападают — это исключение, но даже в этом случае животное можно просто ранить или напугать, не убивая. Звери редко будут так сильно рисковать своей жизнью, желая добраться до тебя. Убийство — это страшное преступление, особенно, если животное ничего тебе не сделало. Они же прямо как мы, только лучше. Их разум не обременён соблазнами и грехами, они просто живут свей мирной жизнью, и лишить их этого — значит перестать быть тайлом. — закончил Капель, пока Океан вис у него на шее.
Лернер с сомнением покосился на Рости.
— А как же о́рбан? Ты ведь пошёл на охоту, а охота подразумевает убийство.
— Кто тебе это сказал? — недовольно понизил голос Рости. — Не смешивай меня с подобной грязью. Я просто хотел с помощью огня отделить у него один рог. Боли они от огня, как и от холода, не ощущают, и с рогами немножко покороче могут спокойно существовать, к тому же они за несколько дней вновь отрастут. Я бы его лишь напугал и только, но я, всё же, не такой эгоист, как некоторые. Когда мне что-то нужно забрать у животных, я беру для них еду и воду, чтобы после процедуры оставить им. Так все получают то, что хотят.
Лернеру стало приятно на душе от осознания, что тайлы, которые его окружают, никогда не убивали животных. Это говорило об их доброте. Возможно, кто-то когда-то и был вынужден какое-то животное убить из самозащиты, но никто из них этим не гордился и не хвастался, потому что для них убить животное своими руками — это трагедия, о которой не будешь делиться с улыбкой. Рядом с этими тайлами Лернер чувствовал себя в безопасности. Он чувствовал себя… Как дома… И только ему стоило об этом подумать, как с места поднялся Оли.
— Ребят, извините, нам с Лером нужно поговорить.
Лернер, не понимая, что происходит, встретился с серьёзным взглядом друга, который при всех не собирался ничего объяснять. Смирившись, Лернер всё же пошёл за ним в сторону полей. Возможно, он сделал или сказал что-то не то, и теперь Оли будет его за это отчитывать, но тот по какой-то причине молчал. Они уходили всё дальше от пляжа, где горел огонь. Вокруг уже стемнело и похолодало, но Лернер старался об этом не думать. Гуляя под двумя сияющими ночными светилами, они продолжали куда-то идти. Оли даже не оборачивался на Лернера, и у того начинало расти напряжение, но он всё никак не решался задать вопрос первым.
Наконец, взойдя на холм, Оли остановился. Дневного светила уже не было видно, только небо где-то вдалеке, со стороны запада, казалось фиолетовым, смешавшись с красным сиянием главной звезды. Прохладный ветерок, раскачивая траву и далеко стоящие деревья делали атмосферу какой-то загадочной. Оли смотрел на месяц в небе, над чем-то сильно задумавшись, и через несколько секунд, наконец, сказал:
— Лернер, ты допускаешь большую ошибку.
— Ты о чём? — спросил тот также тихо и спокойно, стараясь не нарушать гармонию вокруг.
Лернер встал справа от друга и тоже поднял взгляд на месяц, засунув руки в карманы новых тонких шорт. Оли, тяжело вздохнув, опустил голову. Было видно, что ему сложно собраться с мыслями и, может, даже не хочется это говорить, но в итоге он посмотрел на Лернера и резко сказал, понимая, что оттягивать суть упрёка не имеет смысла:
— Ты не должен сближаться с нами и с этим миром, если всё ещё хочешь вернуться домой.
Лернер продолжал вглядываться вдаль. Прохладный вечерний ветер дул в спину, а волосы лезли ему в глаза, мешая обзору, но он их игнорировал, погрузившись в мысли. Он понимал, что если сейчас скажет что-то не то, то они вновь поссорятся, и важно было озвучить свои мысли так, чтобы Оли его понял. Хорошо обдумав свою речь, он ответил:
— Я не думаю, что пока нахожусь здесь, буду желать чего-то больше, чем вернуться, так что об этом тебе беспокоиться не стоит. Но пока у меня есть возможность сближаться с этим миром, узнавать его и дружить с кем-то, — Лернер с улыбкой посмотрел на Оли, — Я не хочу её упускать. Возможно, если я попаду домой, я больше не смогу вернуться в Тайлагу, так что нужно насладиться временем здесь по-максимуму. Мне будет больно, если ты станешь пытаться лишить меня этого.
Оли мягко улыбнулся и снова мечтательно стал смотреть на месяц, так, как будто видит его в последний раз. Через несколько секунд молчания он снова заговорил:
— Но ведь если ты что-то подпустишь к себе слишком близко, расставаться с этим будет больнее. И я сейчас не только о тебе говорю.
Лернер снова ненадолго замолчал, задумался, но в итоге выдал:
— Это лучше, чем шарахаться от всего и всех, боясь к чему-то привязываться. Боль — часть жизни. А если я к ней готов заранее, то она будет для меня не столь мучительной.
Оли медленно и еле заметно закивал, принимая ответ. Судя по его молчанию, больше упрёков он не имел. Лернеру было приятно, что теперь друг на его стороне и заботится о нём. Другой бы на месте Оли попытался бы привязать его к этому миру как можно крепче, чтобы переубедить. Но Оли понимал его и был готов помогать как физически, так и морально, что уже было заметно из этого разговора.
Лернер подумал, что на этом их короткая беседа должна закончиться, но почему-то Оли продолжал стоять на месте. Да и Лернеру не хотелось так быстро отсюда уходить. Что-то в этом полумесяце заставляло уходить глубоко в свои мысли, игнорируя реальность. Они простояли так ещё несколько минут, а потом Оли снова заговорил:
— Знаешь, не только у тебя жизнь круто изменится с прибытием в Пронтариат. Меня и мою компанию тоже ждут большие перемены.
— А если чуть точнее? — заинтересованно улыбнулся Лернер.
Оли усмехнулся.
— Ладно. У меня появилась новая подруга, с которой мы строим отношения. Она живёт в Пронтариате, так что я лишь изредка буду навещать свою подпольную торговую систему, в основном буду работать удалённо. Ещё нужно повидаться со многими друзьями, включая Нерра, я по ним очень соскучился. А ещё один мой друг нарыл кое-какую информацию по интересующему меня вопросу, которую нужно обсудить лично. Может, как-нибудь поделюсь, это долгая история.
— Много же у тебя этих долгих историй… — вздохнул Лернер, после чего они оба засмеялись.
Лернер задумался на пару минут, а потом внезапно печальным тоном сказал:
— Если я уйду, то никогда не смогу завести семью. Или же, если моё тело будет схоже с человеческим, я буду просто бесплоден, ведь, судя по строению тайлов, способ размножения у нас сильно отличается от людского.
— В Тайлаге если тайл женится не на той, кто ему предназначена, он на несколько дней теряет рассудок. А среди людей ты своей половинки точно не найдёшь. — сказал Оли, который уже должен был догадаться, что Лернер думает о ком-то конкретном. — По крайней мере, хорошо, что ты попал сюда до того, как женился. Теперь ты хотя бы можешь сделать выбор, зная правду.
— В каком-то смысле ты прав. — вздохнул Лернер и сел на траву. — Но если бы я был уже женат к тому моменту, как попал сюда, меня бы на Земле держало нечто большее. Может, то, что я сближаюсь с этим миром, действительно делает выбор куда сложнее. Потому что одно дело, если бы я был человеком, оказавшимся среди тайлов, тогда бы я, даже не задумываясь, старался бы вернуться. Но я — тайл, хотя мне до сих пор сложно это принять. — он посмотрел на свой уже свободно двигающийся хвост, и Оли, заметив это, улыбнулся и тоже сел с ним рядом, а Лернер продолжил рассуждать вслух. — Я среди своих, в мире, где меня понимают, где я родился, где должен был быть всю свою жизнь, и где для меня открыто столько возможностей… А там, на Земле, всё, что меня держит — это семья и друзья. Больше ничего. Ну, может, ещё чувство долга перед учёными, ведь они хотят создать лекарство от всех болезней с помощью моей регенерации во время молнии… Но, сказать по-правде, моя жизнь там была не такой уж радостной, больше тоскливой и скучной. Я жил как обычный подросток среди современной техники и окружаемый плохим влиянием общественности. Меня изучали как подопытную крысу, унижали одноклассники и учителя, сестра с самого детства всегда надо мной издевалась, и всё это просто из-за того, что я — не человек… Только сейчас я, наконец, начинаю это понимать. Как сложно было порой сохранять рассудок во всём этом безумии, состоящим из лжи и алчности. Я и правда устал от Земли и людей, но там есть те, кто без меня точно сойдут с ума, ведь их поразит огромный удар по их психике. И всё же… — Лернер снова задумался на пару секунд, а потом, прижав колени к груди и обхватив их, уткнулся в них лицом, шумно выдохнув и почти крикнув. — Господи, как же сложно!
Он понимал, что, скорее всего, изливает душу от усталости, и что это действие вечера, но сейчас ему было всё равно. Оли слушал его монолог, не перебивая, и благодаря этому Лернеру становилось спокойнее. Он чувствовал, что Оли стал его единственным настоящим другом, и очень хотел, чтобы они узнали друг друга ещё лучше.
— О чём я и говорю. — печально ответил Оли, и, помолчав немного, продолжил. — Вот мне всё равно, кто ты — человек, тайл, лави́д или вообще бегр, я в любом случае буду с тобой дружить и поддерживать тебя. Конечно, если ты не будешь идти на поводу у дьявола. Тогда я буду пытаться тебя остановить и вразумить, чтобы мой настоящий друг по имени Лернер вернулся. Я буду с тобой в любом случае, буду на твоей стороне, какой бы цели ты ни решил придерживаться в этом тяжёлом выборе. Но выбрать ты должен уже сам.
Лернер вздохнул. Эти слова его поддержали и дали хоть немного успокоится. Он очень давно ждал подобного хоть от одного своего друга, и Оли был первым, кто это сказал. Пусть их дружба не была проверена временем и вряд ли будет, так как оба понимали, что совсем скоро расстанутся навсегда, но они были готовы пойти друг за другом и в огонь и в воду, и это было крепким фундаментом их отношений.
— Она красивая? — внезапно спросил Оли, и Лернер, удивившись, уставился на него.
— Кто?
Оли усмехнулся и на секунду отвёл взгляд:
— Ну, та человеческая девушка, о которой ты думал, когда говорил о невозможности семейных отношений?
Лернер, засмущавшись, уткнулся лбом в колени и тихо пробубнил:
— Да, но тебе эта информация ни к чему.
— Ах вот как? — с улыбкой притворно обиделся Оли. — Тогда и я больше ничего тебе рассказывать не буду, в том числе и той девушке, с которой, если получится, мы поженимся.
Лернер снова поднял голову, понимая, что вряд ли пробудет в Тайлаге достаточно долго, чтобы побывать на свадьбе Оли, поэтому ему хотелось заранее узнать о его подруге, чтобы хотя бы в будущем предполагать, какая него будет жизнь.
— Ладно, убедил, расскажу. — улыбнулся Лернер.
Они проболтали на этом холме под двумя ночными светилами больше часа. Лернер рассказал Оли о Вике, о её замкнутости и скромности, красоте и мудрости, рассудительности и весёлости, а Оли рассказал о его пока что временной избраннице, которую звали Льдинка. Она была тайлом льда, невероятно добрая девушка, мечтающая о приключениях и путешествиях. Несмотря на свой достаточно спокойный характер умеет сражаться на мечах и стрелять из лука, но никогда не думала применять эти умения в настоящих битвах, относясь к этому лишь как к хобби.
— Ты познакомишь меня с ней, когда мы приедем? — спросил с улыбкой Лернер.
Оли смерил его оценивающим взглядом и резко, но всё с той же улыбкой ответил:
— Нет, вы слишком разные. Не хочу, чтобы мой друг и моя пока временная избранница испытывали напряжение в общении друг с другом.
Лернер засмеялся:
— Так нечестно! Я бы тебя с Викой познакомил, пусть вы и совершенно разные.
— Ну, а я бы не хотел, чтобы ты встретился с моей подругой. Что, моё мнение больше не учитывается?
— Да ты просто издеваешься, я же знаю. — пихнул его локтём Лернер.
Оба засмеялись и продолжили общаться, пока не услышали, как их зовёт Уголь. Они обернулись и увидели, что к костру на пляже приближается Жар. Он помахал им рукой, и Лернер с Оли, поняв, что прилично задержались, стали спускаться. В конце концов, они ещё успеют наговориться в колеснице.
Вновь оказавшись в кругу друзей и семьи Дыма Лернер ощутил спокойствие и лёгкую радость. Капель рассказывал Жару о том, как они сегодня веселились, и каждый добавлял что-то от себя, вспоминая какие-то отдельные ситуации, Рости поделился своим сегодняшним днём, а дети уговорили Шума каждого из них по очереди поднять в небо, так что они ушли куда-то подальше, и им было не до взрослых. Оли стал расспрашивать Жара о том, как тот провёл свой выходной, и тот, прокашлявшись, под аплодисменты встал и начал читать свою балладу. Она была о тайле огня, который всю свою жизнь прожил в глухой деревеньке с лёдниками. В той деревне до появления этого тайла никто и никогда не слышал о тайлах других стихий, и появление здесь огника здорово всех всполошило. Но лёдники оказались добрыми и приняли мальчика, вырастили и считали частью их деревни. Они убеждали и его, и себя в том, что он — такой же тайл льда, просто с некоторыми особенностями. Они запрещали ему создавать лекены, считали его дефектным, поэтому боялись, что своими способностями он может навредить или им, или себе. Но вот однажды, когда мальчик гулял далеко от деревни, он случайно создал свой огненный лекен и очень удивился, когда понял, что это не лекен льда. Он стал с ним играть, изучать его свойства, а потом понёс в деревню, желая всем показать, чему научился. Но он не рассчитал свои силы, и вся деревня сгорела вместе с тайлами льда.
— Я был так уязвим и так прохладен,
Я падал в бездну мрака, тишины.
Вокруг меня — безумные пожары,
Но сколько ни искал — нет ни души.
Лишь пепел, очерняющий одежду,
Сыпался мне в кровь, сжигая плоть.
Я был снежинкой, что на ниточке висела
Над пламенем, переломившим чью-то кость.
Я был напуган, думал, мир меня оставил,
Перевернулся вверх ногами без меня.
Я буду вспоминать тот миг однажды.
Буду видеть его в пламени огня.
Жар демонстративно захлопнул свою тетрадку и с улыбкой поклонился. Все стали радостно кричать, восхищаясь таким творением, а Капель даже присвистнул. Лернер тоже захлопал, поражаясь способностям Жара, но потом всё же решил поинтересоваться, что это за история и как тот её придумал, а Жар стал с улыбкой пояснять:
— Просто есть такая детская сказка о принятии себя. Никто не знает, выдуманная она или же нет, но здесь о ней слышал каждый. Печальная история с трагичным концом, оставляющая гадать, что бы произошло, если бы лёдники сразу поняли, кто этот мальчик, и если бы не пытались его переделать, а огник с детства не избегал бы своей силы. Не знаю, мне очень нравится эта история. Я хотел написать по ней балладу, тогда получилось бы закрепить её как настоящее произведение для наших потомков. Ну, и может, совсем небольшой причиной послужило то, что я хотел прославиться… — с улыбкой закатил он глаза.
— Да кого ты обманываешь, только это ведь и было причиной!- рассмеялся Капель.
Они продолжали смеяться и весело обсуждать творчество Жара, а Лернер крепко задумался. Эта история звучала как предупреждение, как будто это — то, что случится с Землёй, если Лернер раскроет там, кто он такой. Что ж, он и раньше не собирался никому из своей семьи и друзей рассказывать о своём путешествии, ведь ему точно никто бы не поверил, а учёные и врачи стали бы изучать его ещё тщательнее, либо подумав, что он повредился умом, либо поверив ему и пытаясь изучить его, уже как тайла. Теперь появился ещё один повод не рассказывать никому из людей об этом мире и о том, кто он на самом деле. А ведь Лернер сперва даже не думал об этом. Он сильнее любого человека на планете. Наверное, два-три тайла вполне смогли бы уничтожить не одну страну при помощи своих способностей. А Лернер, как тайл молнии, сын самого короля, наверняка представляет куда большую угрозу для человечества. Одно неосторожное действие — и кто-то может пострадать, как в этом печальном рассказе. Но также, прослушав эту историю, он понял, что не должен учиться создавать лекены и пользоваться ими, так как если он начнёт это уметь, будет куда больше риск, что он по привычке применит эту силу на Земле в какой-нибудь опасной для него или для кого-то другого ситуации. Это действительно было важным предупреждением, которое как будто специально пыталось перерезать ниточку, которая связывала его с Землёй, чтобы он больше не хотел возвращаться. Была вероятность, что кто-то подстраивал это специально, чтобы Лернер остался здесь, но он понимал, что никто кроме Оли не мог знать о том, что он хочет вернуться к людям, а тот не стал бы таким заниматься, даже сам просил его не связывать себя с этим миром. Может, кто-то подслушивал их разговор? Нет, это уже паранойя. Наверное, это всего лишь совпадение. Оли был прав, Лернер — часть этого мира, и узнавая что-то о нём, он узнаёт что-то о себе, от чего в будущем будет очень сложно отказаться.
Конец дня прошёл спокойно. После долгих разговоров и очень вкусной еды с костра все довольно быстро смогли собрать вещи и пойти домой. Лернер не очень-то участвовал в разговорах, больше витал в своих мыслях и наблюдал за всем со стороны, но Оли то и дело пытался втянуть его в общее веселье, хотя ничего и не вышло. Когда все пришли домой, вещи не стали по местам укладывать, Цунами сказала всё сложить в один угол, и что она завтра всё сама разберёт. Все были уставшими после удачного выходного дня, который пролетел так быстро и незаметно, и хотели поскорее лечь спать, понимая, что завтра рано утром вновь будут вынуждены отправляться дальше. В этот раз вместо Капеля в комнате с Лернером был Оли. Шум после игр с детьми Цунами и Дыма быстро отключился, а Лернер ещё долго не мог уснуть, всё думая о своём доме и о том, что будет делать, как всё объяснит, когда вернётся. Врать он не собирался, так что надеялся просто говорить, что с ним всё было хорошо, просто он оказался где-то очень далеко от дома, и несколько дней искал дорогу назад. Это было бы правдой без подробностей. Но что на это скажут учёные? Как его встретят дома? Будут ли на него злиться друзья? Будет ли по-прежнему ненавидеть Саша? Все эти вопросы долго не выходили у него из головы, и через какое-то время он стал шёпотом звать Оли, который пока что тоже не спал:
— Оли, скажи, а ты бы смог прожить, не пользуясь лекеном и хвостом? То есть, хвоста у тебя просто не будет, а вот лекенами нужно будет не пользоваться самому.
Конечно, Лернер не был уверен, что сможет создавать лекены, будучи в обличии человека, но внутренняя структура его организма, влечение к молнии и эта странная регенерация, делали такой вариант возможным.
Оли, удивлённо посмотрев на Лернера, задал уточняющий вопрос:
— Как долго?
— Всегда, начиная с нынешнего момента. — быстро ответил Лернер.
Друг ненадолго задумался, а потом с грустью, которая хорошо слышалась в его голосе, ответил:
— Лернер, думаю, ты знаешь, что я скажу.
Лернер медленно закивал головой. Это было ожидаемо, ведь Оли вырос, пользуясь всем этим, и ему было бы невероятно сложно адаптироваться к человеческому телу. К тому же, Лернер уже знал и о технологиях, которые есть у людей, и о науке, и о медицине, и о политике с экономикой… Оли бы впервые с этим столкнулся и, скорее всего, сразу захотел бы обратно, а Лернер понимал, что скоро достаточно хорошо узнает оба мира и несознательно может к ним обоим очень сильно привязаться.
— А если бы от этого зависела жизнь твоих близких? — снова спросил Лернер.
— Ответ тот же, Лернер. — уверенно сказал Оли, что немного напрягло его собеседника, но он быстро объяснился. — Даже если от этого будет зависеть жизнь всей моей семьи, привычки меня подведут. Это инстинкты, от них не избавиться. Это как если бы я тебя спросил, смог бы ты навечно перестать пользоваться руками? Или навечно замолчать? В стрессовой ситуации, опасной для жизни, ты можешь легко забыть о том, что необходимо делать или не делать, так как начинают работать лишь инстинкты. Например, если на мою подпольную систему нападут таймирцы, я не смогу с ними сражаться лишь палкой или руками, так как они значительно будут превосходить меня в силе. Я буду думать лишь о том, чтобы спасти моих подчинённых, поэтому просто не смогу не воспользоваться лекенами, даже если моя семья от этого умрёт. Я просто не успею осознать этот риск и последую инстинктам.
— А если бы никто вокруг тебя не обладал бы этими способностями, кроме тебя?
Оли, вздохнув, снова быстро ответил:
— Тоже нет, так как соблазн не воспользоваться привилегией, которую дала тебе природа, всегда был и будет у всех живых существ. И, опять же, если ты умеешь, однажды ты воспользуешься этой силой инстинктивно, если тебе или твоим близким или кому-нибудь ещё будет угрожать опасность. Ты снова забудешь о том, что если ты воспользуешься силой — это убьёт их, так как инстинкты будут твердить тебе, что если ты не вмешаешься со своей силой — они точно умрут, а если вмешаешься — то их шансы выжить значительно выше. Наш разум — сложная штука, иногда он выдаёт такое, с чем в другой момент ты ни за что бы не согласился, но в стрессовой ситуации с этим соглашаешься, думая, что это правильно.
Лернер, мысли которого стали ещё мрачнее, окончательно перестал понимать, как поступить будет правильнее. Вернуться домой или остаться? Где он нужнее? Никто не мог дать точный ответ на этот вопрос кроме Бога. Бог… Он наверняка мог бы подсказать правильный ответ. Следовало помолиться. С попаданием в Тайлагу Лернер ни разу не обращался к Нему, хоть и считал себя верующим, но, видимо, всё происходящее здесь немного выбило его из колеи.
На этом разговор Лернера с Оли был окончен, и теперь они лежали в полной тишине. На секунду Лернеру даже стало казаться, что жизнь в Тайлаге будет для него лучше и приятнее, ведь он был создан для того, чтобы жить здесь. У него уже был высокий титул, он приобрёл хорошего друга, в будущем, наверное, появилась бы жена… Он мог бы вложить свой вклад в борьбу с королевой и вызволять несчастных тайлов из Таймира, помочь покончить с тем охотником и другими важными персонами, которые угрожают безопасности и мирной жизни Пронтариата. Но вновь пришла тоска по дому, по родителям, по Саше и по друзьям, напоминающая ему, что он с ними даже не попрощался, и они с ума сойдут, ища его. Выбор действительно был самым сложным в его жизни. Самым сложным из тех, которые только может подкинуть судьба, и Лернер не был к нему готов. К такому нельзя подготовиться заранее.
Привет! Я самый обычный писатель, как и многие, только, возможно, слишком жизнерадостная и энергичная, что вполне адекватно для подростка))
