— Константина Николаевича помнишь? – спросил Дрон, оглянувшись после вздрагивания лёгкого.

— Как же не помнить твоего почти брата, Дрон, ты ещё спрашиваешь? – сначала усмехнулась, а потом засмеялась Василиса. – К столу, оба, живо! 

— Как твоя супруга похорошела… – Сделал ей комплимент в разговоре с Дроном Константин.

— Спасибо, я уверен, что твоя тоже не промах. – В ответ сказал Дрон.

Оба засмеялись.

Константин, после того, как снял свои солдатские всегда сапоги, снял сразу же шапку. Справа от неё, то есть в избе дома, начал кричать ребёнок маленький.

— О господи… – начала к нему идти Василиса. – Кушайте, кушайте, Константин Николаевич, не отвлекайтесь!

Константин, посмотрев на неё искоса, затем посмотрел на единственного друга-крестьянина до настоящего времени. Немного узкие глаза Белова выразили удивление, которое повторится лишь спустя 10 лет. И заключалось оно в том, что погоревшие дома, что я стояли за полкилометра отсюдова были… как будто уже и разграблены. У генерала мгновенно возникли вопросы, но тут он решил всё же сесть есть, так как слышал приближение Василисы с ребёнком. 

Борщ, стоявший в самом центре стола, приправленный петрушкой и сметаной, картошкой – словом, признаки зажиточного хозяйства, как позже скажут те, кто через десять лет его же отберут в пользу государства. А сейчас Константин и Дрон продолжают разговаривать о хозяйстве, о жёнах… Но Константина не покидает ощущение того, что он… должен будет каким-то образом спасти своего старого друга уже в будущем. «Но как? Как я смогу это сделать, если даже не знаю, отчего мне его спасать?!» Эта мысль была одной из тех, что он потом будет вспоминать, как одну из крупнейших ошибок прошлого…