Открыв глаза на следующее утро, как обычно, в шесть тридцать, капитан ещё минут пять лежал на кровати, уставившись в потолок. Не успев даже толком проснуться, все его мысли уже занимала сингулярность. Он отдавал себе отчёт в том, что его решение было отчасти бравадой перед космическим явлением, унёсшим жизнь его отца, но теперь, переспав с этой мыслью, он совершенно не представлял себе, как подступиться к проблеме. С одной стороны, «Ипсилон» был флагманом в своём классе, построенным, если можно так выразиться, под фон Хотторна, принимавшего в этом непосредственное участие, с другой, несмотря на передовое научное оснащение и возможность найти в базах данных статью на любую научную тематику, как таковых ученых-теоретиков в области изучения синглов на борту не было. Хотя на палубе «Д» располагалась научная лаборатория, работавшие там сотрудники вряд ли соответствовали тем критериям, которые были нужны капитану. На «Ипсилоне» были экзобиологи, ботаники, геологи, был даже один химик и доктор естественных наук, но они ему сейчас были бесполезны. Как он мог допустить такой просчёт при отборе команды? Почему не взял с собой на борт нужного специалиста? Ответ казался ему простым: эта часть Галактики была уже хорошо известна человечеству, а сама идея того, что кому-то удастся проскочить сквозь Сингулярный барьер, казалась просто невозможной. Но вот им это удалось, и что дальше? Ответа на этот вопрос он не знал. Второй навязчивой мыслью, поселившейся в голове капитана, было даже не то, каким образом они сюда попали, а почему им позволили пройти? Да, команда отработала на отлично и с поставленной задачей справилась, но почему после стольких лет попыток это получилось только у экипажа «Ипсилона»? Можно было бы сослаться на удачу, но капитан всегда был реалистом и видел в этом чьё-то постороннее вмешательство.